Волшебные чары - Барбара Картленд

Говоря это, леди Лэнгдон поднялась, чтобы выйти из столовой, и, когда они проходили по вестибюлю, велела дворецкому:

– Когда его светлость возвратится, скажите ему, что мы с мисс Брук будем в библиотеке.

– Хорошо, миледи, – поклонился дворецкий.

Они пошли в библиотеку, и Гермия была счастлива вновь наконец порыться в книгах и найти новую для чтения.

Но девушка могла лишь гадать, что скажет маркиз, когда вернется, надеясь, что это будет скоро.

Она безумно хотела видеть его, но в то же время чувствовала смущение.

Вновь и вновь говорила она себе, что, когда он целовал ее, вознося на небеса, приводя ее в соприкосновение с божественным, для него это было просто выражением благодарности.

«Я не должна вести себя с ним так, чтобы он ощущал неловкость», – думала она.

Так рассуждала она сама с собой.

«Если я буду льнуть к нему, если я покажу, что люблю его, я уподоблюсь всем этим женщинам, которые лебезят перед ним и потому быстро ему надоедают».

Но она знала, что это будет очень трудно.

Леди Лэнгдон опустила журнал, который читала.

– Поскольку мне нечем сейчас заняться, – сказала она, – и я устала оттого, что мы легли вчера так поздно, я, пожалуй, пойду прилягу.

Скажи Фавиану, когда он придет, что если у него есть что-то важное, пусть разбудит меня.

Если же нет, я спущусь к чаю вовремя.

– Я передам ему, – ответила Гермия.

Она открыла дверь для своей хозяйки, и леди Лэнгдон добавила:

– Ты не забыла, что лорд Уилчестер заедет к тебе? Я не думаю, что он будет ранее трех часов, как полагается для таких визитов.

Она вышла, прежде чем Гермия успела попросить леди Лэнгдон сказать слугам, что ее нет дома.

Внезапно девушка почувствовала страх.

«Я не могу видеться с ним, – думала она. – Если он будет просить меня выйти за него и я откажу ему, это будет очень неловко. Гораздо лучше будет заранее избавить его от этого смущения».

Она подождала, пока, по ее предположению? леди Лэнгдон дойдет до своей спальни, и позвонила в колокольчик.

Пришел дворецкий, и она сказала ему:

– Я ожидаю приезда лорда Уилчестера около трех часов. Если он приедет, передайте ему, пожалуйста, что по домашним обстоятельствам меня нет дома для всех визитеров.

– Да, я скажу ему, мисс, – ответил дворецкий.

Пока он говорил это, через открытую за ним дверь вошел маркиз.

Он выглядел очень элегантным и показался Гермии одетым более изысканно, чем всегда.

Но это могло казаться ей потому, что один взгляд на него заставлял ее сердце кувыркаться в груди и она чувствовала, как будто комната внезапно осветилась тысячью огней.

– Что это? – спросил он. – Кого вы отказываетесь видеть?

Гермия почему-то была не в силах ответить ему, и за нее ответил дворецкий:

– Мисс Брук думает, что лорд Уилчестер заедет, милорд, но я скажу его светлости, что она не принимает.

– Да, сделайте так, – согласился маркиз.

Дворецкий закрыл дверь, и маркиз подошел к Гермии. Она глядела на него такими широко открытыми глазами, что они, казалось, заполняли все ее лицо.

Подойдя к ней, он сказал:

– С вами все в порядке?

– Д-да… конечно.

– Но вы не хотите видеть Уилчестера! Почему?

Его взгляд испытующе пронзал ее, что всегда смущало девушку, и она отвела глаза в сторону.

Затем, осознав, что маркиз ждет ответа на свой вопрос, Гермия сказала:

– Я… я не… хотела… видеться с ним наедине.

– Почему нет?

Ей трудно было найти ответ. Тогда, поскольку она молчала, маркиз сказал:

– Прошлой ночью, когда я возвратился после того, как вы отправились спать, моя сестра оставила мне записку, из которой я узнал, что Уилчестер просил у вас встречи наедине сегодня, и она была уверена, что он намеревается сделать предложение. Вы это предвидели?

– Да.

Этот односложный ответ, казалось, протиснулся сквозь ее дрожащие губы, но. Гермия все еще не смела взглянуть на маркиза.

– Он очень влиятелен в обществе и является человеком, которым восхищаются другие мужчины. Я сомневаюсь, что можно найти лучшее предложение.

То, как маркиз говорил это, заставляло Гермию чувствовать, что каждое его слово было ударом, невыносимо ранящим ее.

Она также ощутила, что он растягивает слова и говорит в такой же сухой циничной манере, в которой он разговаривал с ней при первой встрече.

Видя, что она не отвечает, маркиз спросил:

– Так как же? Вы примете его предложение? Мне интересно знать.

– В-ваша сестра считает, что я должна это сделать, – ответила Гермия, – ..но это… невозможно.

– Почему невозможно?

Гермия сделала глубокий вдох.

– Потому что… я не… люблю его.

– И вы считаете, что это более важно, чем все, что он может дать вам? Уверенность, деньги, положение, за которое яростно сражалось бы большинство женщин?

Гермия сжала руки с такой силой, что ее суставы врезались в ладони рук.

– Я знаю, что вы… сочтете меня… очень глупой, – сказала она, – но… я не могу выйти за кого-либо… пока… не полюблю его.

– Что вы знаете о любви? – воскликнул маркиз. – Когда я был в деревне, я был уверен, что вы очень несведущи в этом. Точно так же я уверен, что был единственным мужчиной, когда-либо поцеловавшим вас!

Его слова заставили залиться краской щеки Гермии, и она хотела убежать, прежде чем подвергнется следующим вопросам.

И в то же время ей хотелось остаться просто потому, что он был рядом.

– Это странно, – продолжал маркиз. – Вы знаете… что не любите одного из самых очаровательных молодых людей во всем высшем свете! Но как вы можете быть уверены в этом?

На это есть очень простой ответ, подумала Гермия, но произнести его она не могла и только чувствовала, что дрожит, надеясь, что маркиз не замечает этого.

И тут голосом, которого она никогда не слышала от него, он сказал:

– Прошлой ночью, Гермия, когда я целовал вас, я подумал, что это произошло совсем по-иному, чем в первый раз, хотя для меня и тот поцелуй принес неожиданное волшебное обаяние, которого я не смог позабыть.

Гермия была так удивлена этим словам, что впервые подняла на него глаза.

Встретившись с ним взглядом" ей уже невозможно было отвести глаз, и она почувствовала, что он как будто глядит в самую глубину ее души и знает, как сильно она его любит, – После прошедшей ночи, – продолжал маркиз, – я был уверен, что вы любите кого-то, хотя и боитесь признать это.

Она могла лишь смотреть на него, не отрываясь, со слегка раскрытыми губами и сердцем, колотящимся с такой силой, что у нее не было возможности говорить и даже дышать.

Маркиз подошел ближе к ней и сказал:

– Тогда нас обоих подхватила драма происшедшего с нами, теперь же, как мне кажется, мы ощущаем новые чувства, более поразительные.