Поединок с тенью - Сара Уэстли

Дженевра принялась читать. Он проклинал судьбу за то, что она отдала его во власть отца, отправляющего его за границу. Отец грозится лишить его состояния, которое он должен унаследовать в двадцать один год. Он все-таки надеется смягчить отца, а если не получится, то он приедет за своей любимой супругой и дочерью, как только вступит в права владения своим состоянием.

Но через год письма из-за границы прекратились. И он никогда не приехал.

Что случилось? Неужели пылкий возлюбленный передумал? Неужели полюбил другую? Или его насильно заставили жениться на выбранной отцом невесте? Но он не мог сделать этого, если сочетался браком с матерью. Впрочем, свадьба их была тайной, и это давало ему возможность нарушить брачные обеты. Но тогда он согрешил бы перед лицом Святой церкви!

Дженевра не верила, что ее отец на такое способен. Она дважды перечитала все письма и представила себе юного, честного, отчаянно влюбленного рыцаря, которому обстоятельства не позволяли воспротивиться отцу и самому распорядиться своей судьбой.

Дженевра хотела бы прочитать ответы матери. Месяцы следовали один за другим, и ей приходилось выносить позор внебрачной беременности… Она, должно быть, была в отчаянии… Никому не могла раскрыть правды из страха нанести вред возлюбленному. Наверное, она слишком сильно любила его, раз оставалась столь ему преданной.

Теперь Дженевра окончательно убедилась в том, что она рождена в законном браке. Родители ее были обвенчаны. Единственное, что ей предстояло узнать, – кем же был ее отец. Жив он или мертв.

Имелось несколько ключей к этой тайне. Ее отец происходил из знатного рода. Он был при дворе, пока там служила ее мать. Его отправили за границу. И его герб – колесико шпоры.

Глава десятая

Мег и Эннис дружными усилиями прихорашивали свою хозяйку перед обедом, когда в комнату вернулся Роберт. В руках у него был какой-то узел. Алан и Робин, шедшие за ним по пятам, проследовали прямо в гардеробную, не то что Каин и Авель, которые растянулись у двери в комнату.

Дженевра повернула голову, улыбкой приветствуя Роберта. У нее на щеках разгорелся румянец, она не привыкла иметь секреты от мужа. Драгоценные письма она снова упрятала в ларец, который в свою очередь засунула на самое дно одного из своих сундуков. Она пока что ни с кем не собиралась делиться новостью, которую только что узнала. Ей хотелось удивить Роберта раскрытой тайной. Если же тайна не раскроется, тогда ни к чему и посвящать его в смутные события, сопутствовавшие ее рождению.

Визгливый тоненький лай привлек внимание Дженевры к маленькому песику, который, извиваясь всем тельцем, пытался вырваться из рук мужа.

– Милорд! – воскликнула Дженевра. – Вы принесли щенка!

Мег и Эннис тоже восхищенно вскрикнули.

– Да, миледи. Несмотря на то что я покидал Тиркалл в большой спешке, у меня все-таки нашлось время выполнить свое обещание. Я привез вам щенка. Это сучка.

– О! Дайте ее мне! – Корчившийся щенок перешел в другие руки. Дженевра подняла его вверх, чтобы осмотреть маленькую острую мордочку, розовый животик и длинный язык, который собачка высунула, чтобы облизать раскрасневшееся лицо хозяйки. Дженевра засмеялась от восторга и прижала к себе маленькое тельце.

– О, спасибо! Я ее уже полюбила! Сколько ей времени? И как ее зовут?

Роберт на удивление снисходительно улыбнулся.

– Ей десять недель, но все же кое-чему ее уже научили. А вот имени у нее еще нет. Можешь называть ее, как тебе угодно.

– Она дочь Авеля и сестра Каина, – размышляла Дженевра, отчаянно пытаясь собраться с мыслями и найти для отвода глаз какую-нибудь нейтральную тему для обсуждения. – Нельзя допустить, чтобы она понесла от своих сородичей, когда у нее будет течка.

– Согласен. Надо будет держать ее под присмотром.

Пока они беседовали о будущем щенка, Дженевра теребила его за уши. И Мег, и Эннис щекотали и гладили его, он им тоже очень понравился. Дженевре трудно было сосредоточиться: ведь Роберт стоял так близко! Она старалась изо всех сил. «У щенка серая шерстка, гладкая, без пятен. Сейчас она кажется совсем светлой, но потом, видимо, потемнеет». Наконец Дженевра улыбнулась.

– Это был мой каприз – иметь гончую собаку, и вы выполнили мое желание. Я назову ее Уимси.[7]

Роберт засмеялся. Он был какой-то расслабленный.

– Ну, Уимси, – обратился он к собачке, – ты должна научиться отзываться на имя, которое тебе дала хозяйка. – Он сдержанно засмеялся, давая этим понять, что уже достаточно уделил внимания животному. – И не дразни братишку и папу.

– Как ее примут Каин и Авель? – забеспокоилась Дженевра, отпуская щенка, чтобы лучше осмотреть его. Собаки с ревностью наблюдали за Уимси, ставшей центром внимания. – А где она была вчера?

«О Боже! – Дженевра вспыхнула. – Не стоило мне упоминать о вчерашнем. Однако Роберт не выказывает признаков смущения».

– В конюшне, – ровным голосом ответил он. – Мой грум принес ее туда в корзинке, и, поскольку я был занят более важными вещами и забыл о щенке, он пробыл там до утра.

К облегчению Дженевры, зазвонил колокол, сбывающий на обед. Щенок деловито сопел, вертясь возле родителя, а потом, подняв мордочку, залаял и сам же испугался неожиданного звука. Авель спокойно поднялся, с терпеливым презрением поглядел на своего отпрыска и приготовился шествовать в зал перед хозяином. Каин, проходя мимо, почел своим долгом огрызнуться на младшую сестру, устроившую такую суматоху.

Уимси, ничуть не испугавшись, затрусила за громадными охотничьими псами. На верху лестницы она остановилась, сраженная высотой. Когда Дженевра нагнала ее, собачка слабо и умоляюще пискнула и выжидающе подняла мордочку.

– Все в порядке, Уимси, – засмеялась Дженевра и нагнулась, чтобы поднять свою любимицу. – Тебе придется быстро расти, не правда ли?

Спускаясь по лестнице в зал, она почувствовала новую, хоть и слабую пока надежду и поцеловала собачку в голову. Роберт помнил о своем обещании, несмотря на все передряги. Дженевра посчитала это хорошим знаком.

Внешне их отношения вернулись в прежнее русло. Но все же кое-что изменилось.

По ночам ее муж делил с ней постель, но старался заниматься любовью намного реже. И когда он все же соединялся с ней, то тщательно управлял собой. Тот взрыв страсти, который потряс их обоих в день его возвращения, ни разу не повторился.

Дженевра не могла понять, отчего Сен-Обэн был так сдержан – то ли от нежелания причинить вред младенцу, то ли по какой другой причине. Роберт выказывал крайне мало нежности и допускал лишь минимальные ласки, необходимые для того, чтобы самому найти разрядку. Она не получала прежнего удовольствия.