Бедная Настя. Книга 5. Любовь моя, печаль моя - Елена Езерская

— А она и не скрывала своего имени, — грустно улыбнулась Анна. — Она просто не сказала, где ее искать. Хотя личность она, судя по всему, известная. Эта дама собирает пожертвования для польских эмигрантов и содействует революционным рабочим, поддерживающим поляков в их борьбе…

Анна смутилась: она хотела сказать «за независимость», но от кого — от России, от родины? Санников понял ее растерянность по-своему.

— Вам следует быть осторожнее, — тихо сказал он. — Ваш муж — чиновник министерства, и если кто-нибудь услышит…

— Но здесь только мы с вами, — растерялась Анна.

— Конечно, и вы можете полностью мне довериться, — кивнул Санников. — Я лишь предупреждаю вас на будущее. Так кто эта ваша таинственная дама?

— Ее зовут пани Ванда. Она из польского общества.

Санников улыбнулся.

— Думаю, что смогу помочь вам.

Назавтра он вновь навестил Анну, и по его лицу она моментально поняла, что опять опоздала.

— Увы, — развел руками Санников. — Пани Ванда действительно оказалась вполне реальным существом, но в настоящее время ее нет в Париже.

— Господи! — воскликнула Анна, и все снова поплыло у нее перед глазами.

— Анастасия Петровна! — Санников испуганно подхватил ее, усадил на диван и выбежал из гостиной, зовя Варвару.

Та буквально прилетела и бросилась отхаживать свою любимицу. Потом она так сурово окинула взором учителя с головы до ног, что тот насмерть перепугался и пролепетал:

— Я приду позднее…

— Нет! — вскричала Анна, отталкивая Варвару. — Павел Васильевич, миленький, останьтесь! Скажите, куда она уехала? Вам что-нибудь известно об этом?

— Известно, — кивнул расстроенный ее впечатлительностью Санников. — Друзья сообщили мне, что пани Ванда выехала из Парижа в Италию. Вместе с отрядом ополченцев, французов и поляков, чтобы влиться в ряды восставшего народа Апеннин.

— В Италию? — у Анны опять закружилась голова, однако Варвара была настороже и успела подставить ей свое массивное плечо. — Но… где же мне ее там искать? И кто может знать об этом?

— Видимо, путь этого отряда окружен тайной, проникнуть в которую я не властен, — вздохнул Санников. — Но думаю, что все сведения об ополченцах есть в штабе господина Мадзини, который координирует действия всех повстанческих организаций в Италии.

— Мадзини? — Анна как будто воскресла. Это имя она слышала, и не раз, от Жозефины. Верди был вхож к Мадзини и даже накоротке с хозяином. — Павел Васильевич! Вы гений! Вы возвращаете мне жизнь!..

Оттолкнув ничего не понимающую Варвару, Анна кинулась на шею учителю и от всей души расцеловала его. Потом она принялась звать мадам Боннэ, а так как та все это время терпеливо дожидалась своей очереди за дверью — она тоже страшно переживала за хозяйку, которая была к ней приветлива и добра, — то появилась немедленно, как по волшебству.

Анна попросила мадам Боннэ отправить мужа на поиски фиакра и бросилась собираться. Растерянный Санников, не зная, как ему на все это реагировать и что означает стремительное перемещение баронессы по дому, остался стоять посреди гостиной, пока Анна, уже одетая как для прогулки, не появилась на пороге и не сказала ему требовательным и волнующе сердитым тоном:

— И долго вы так намерены стоять, Павел Васильевич? Надеюсь, вы не откажитесь сопровождать меня?

Санников покорно кивнул и вышел вслед за нею.

Они поехали к Жозефине. Но уже возле дома, который Стреппони снимала, Анна увидела, что в окнах нет привычного света. Кроме того, было не слышно музыки, не умолкавшей даже во время восстания. От напряжения Анна невольно взяла Санникова за руку и сильно сжала ее. Учитель посмотрел на Анну с участием — он тоже догадался о новой неудаче.

В доме их встретила экономка-француженка. Она узнала Анну и рассказала, что мадам и месье вчера уехали, но мадам оставила письмо. Анна с нетерпением схватила конверт и развернула сложенный втрое лист ароматной бумаги.

«Дорогая моя Анни! — писала Жозефина. — Обстоятельства вынуждают меня, точнее нас, поторопиться. Как ты понимаешь, под словом „мы“ я подразумеваю себя и Джузеппе, которому более не стоит задерживаться в Париже. Но, с другой стороны, мы не можем называть свой отъезд бегством, ибо Джузеппе призывает в Италию долг гражданина и надежда на перемены в судьбе нашей несчастной родины. Думаю, что в ближайшее время мы вряд ли вернемся во Францию, так что ты можешь писать мне в Сант-Агату, где Джузеппе загодя приобрел имение. Но если, паче чаяния, ты соберешься приехать, то я буду бесконечно рада. Навсегда сохраню воспоминания о днях нашей дружбы и с удовольствием продолжу уроки пения, если ты за всеми этими событиями еще не утратила к ним интерес…»

Анна не помнила, как вышла из дома, где жила Жозефина, не чувствовала, как Санников заботливо вел ее под руку, как подсаживал в коляску. Она не слышала стука копыт и возгласов возчика, отгонявшего назойливых мальчишек-газетчиков и юных цветочниц, когда они, выезжая на бульвар, останавливались, пропуская встречный экипаж. Анна вообще ничего не слышала и не замечала — она словно замерла. Очередная неудача связала ее по рукам и ногам и на мгновение лишила рассудка.

Но потом что-то изменилось. Стук копыт вывел ее мысли из замкнутого круга безысходности: на пути к дому лошади пошли вверх и, поднимаясь по склону, заспешили, стали тянуть коляску с напряжением, как будто брали препятствие. И это их движение на преодоление невольно передалось Анне, и, незаметно для себя и своего спутника, она стряхнула с плеч и с души нахлынувшее оцепенение, а когда коляска остановилась наконец у дверей ее дома, Анна уже приняла решение.

— Павел Васильевич, — сказала она, когда Санников, проводив ее в дом, собрался откланяться, — я прошу вас задержаться и выслушать меня.

Санников кивнул и остановился.

— Когда-то вы сказали, что считаете себя моим другом и всегда готовы прийти мне на помощь.

— Но разве я уже не доказал это? — растерялся Санников.

— Без сомнения, — улыбнулась Анна. — Но теперь я прошу вас не об одолжении, а об ответственности. Я должна ехать в Италию, и как можно скорее. Мне непременно надо найти там эту таинственную пани Ванду и узнать у нее, что стало с моим мужем. И поэтому я прошу вас на это время, которое вполне может оказаться неопределенным, взять на себя заботу о моих детях. Разумеется, вам будут помогать Варвара и мадам и месье Боннэ. Но, уезжая, я хотела бы знать, что рядом с Ванечкой и Катюшей останется такой верный и добрый человек, как вы. Тем более, как я понимаю, у вас уже есть опыт сиделки.