Архаические мифы Востока и Запада - Игорь Дьяконов

Индийский громовержец Индра изначально мыслился прежде всего совершителем космогонического акта; его деяние — убиение Вртры, сокрушение Мировой горы (в этом он сходится с шумерским Нинуртой/Нингирсу, воинственным богом молодых, но не специально грозовых сил, и с хурритским громовержцем Тешшубом, который вместе с братом сокрушил растущую гору Улликумми). Подвиг Индры (как и деяния иных громовержцев у других индоевропейских народов) мог приурочиваться к зимнему солнцестоянию; параллельная победа западносемитского (угаритского) Хадду над чудовищем Муту (Смерть) тоже приурочивалась к смене времен года — от сухого к дождливому. В любом случае имелась в виду пора, когда завершался космический период и, как полагали, силы старого века, века чудовищ, стремились к уничтожению порядка и возвращению Хаоса. В этих условиях бог и должен был совершить свой космогонический акт, обычно воспроизводившийся в обряде. В условиях Индии центральным моментом в хозяйственном календаре было не зимнее солнцестояние и не другой из «поворотов солнца», а приход муссонных ветров, наступление после иссушающей жары сезона дождей — от своевременности этого момента только и зависело, будет ли урожай богатым или, наоборот, большинство общины ждет голодная смерть. Поэтому в сознании индийских земледельцев миф о борьбе Индры с Вртрой тоже оказался приуроченным к началу сезона дождей, когда бог поражал демона засухи дубиной грома и выпускал на волю плененные им дожденосные тучи. Родился даже миф о битве Индры, бога дождя, с Сурьей-Солнцем. Кроме того, поскольку Индра выступал как главный племенной бог ведических ариев в период их расселения в Северной Индии, его мифология приобрела и явственный «героический» аспект: он — небесный патрон и двойник земного царя, предводитель рати, колесничный боец, разрушающий крепости «дасью», в образе которых слились представления о демонах и о реальных аборигенах субконтинента, сопротивляющихся арийской экспансии.

Мы уже отмечали, что в образе греческого громовержца — Зевса его грозовые черты уступают чертам общесветового божества, бога — правителя мира и предка аристократических родов. То же самое, вероятно, следовало бы сказать о римском Юп(п)итере: его собственно римские черты, восходящие ко временам до синкретизма с греческим Зевсом, прослеживаются недостаточно ясно. Однако по имени он эквивалентен индийскому богу дня, а не грозы, Dyāus pita(r).

Германский Тунор/Донар/Тор,[294] отождествлявшийся с Юпитером, был первоначально, несомненно, главным божеством пантеона, пока не был вытеснен по ряду исторических причин, о которых мы говорили, Вотаном/Одином. Естественным образом, как местный общинный бог, он обязательно был бы богом плодородия, даже если не был бы связан с грозой, а что он был местным божеством, например некоторых частей Швеции, засвидетельствовано Адамом Бременским в XI в. Основной подвиг Тора — битва с мировым змеем Йормунгандом, порождением злого бога-трикстера Локи.[295] Скальд Ульв Уггасон сообщает, что Тор его убил, но в «Старшей Эдде» («Песнь о Хюмире») говорится, что йотун, спутник Тора перерезал леску, которой был влеком змей из своей стихии.

Хорошо известна эддическая песнь о сватовстве йотуна к Фрейе; переодетый невестой, в Йотунхейм прибыл на колеснице Тор и убил жениха («Песнь о Трюме» — СЭ).

Тор — благой бог, верный помощник, покровитель новопоселенцев. Его жена, «златовласая» Сив, как упоминалось, вероятно, была когда-то богиней хлебов. Ср. с. 128.

Собственно небесным богом в первоначальном германском пантеоне следует считать Тиваза — Тиу, или Тюра, этимологического тезку Зевса греков, Юпитера римлян и Дьяус-питара индийцев. При распределении дней недели по богам Тиу достался вторник, день Марса. В скандинавской мифологии Тюр играет небольшую роль, будучи; совершенно вытеснен Одином и Тором; кроме того, важную роль в синкретическом стирании Тюра сыграло то обстоятельство, что týr значило (или стало означать) и бог вообще, и поэтому мифологемы, первоначально связанные с ним, легко переносились, например, на Одина; (Val-týr Тюр (бог) павших).

В Египте, где дождь практически вообще не выпадает, бога-громовержца, естественно, и не было.[296] Верховным богом здесь всегда было одно из солнечных божеств (Раʽ, Гор, локальный бог Амон, контаминированный с Раʽ). В сухой Южной Месопотамии бог-громовержец (шум. Ишкур, аккадск. Адад) играет второстепенную роль, так как искусственное орошение имеет здесь во много раз большее значение, чем дождевое. Поэтому громовержец оттеснен от главенства в пантеоне богов божеством воздуха и ветра и всего поднебесного мира — Энлилем; но не менее важен культ доброго божества подземных вод (и мирового пресноводного океана, на котором плавает Земля и который дает влагу рекам и колодцам) — шум. Энки («владыка Земли»), аккадск. Нāуа (Эйа, Эа) «Живой» или «Оживляющий». Несмотря на свою «подземость», Энки принадлежит к роду небесных богов — игигов и не входит в число богов Преисподней.

Морские боги — скандинавский Эгир-«Водяной» (из и.-е. *āk wios) владыка морской стихии, и ван Ньёрд, хозяин рыбы; греческие Посейдон, Нерей, римский (этрусский) Нептун, угаритский Йамм — встречаются, естественно, только у приморских народов (Йамм, подобно греческому Океану или Понту, относится к «старшим богам»; его побеждает бог-громовержец Ба'лу-Хадду); у вавилонян богиня Тиáмат «Море», побеждаемая Мардуком, тоже относится к числу божеств первобытного Хаоса и введена в мифологию поздно; из ее расколотого трупа бог-победитель Мардук создает Вселенную (шумерский эквивалент Тиамат — Намму играет совсем иную роль первоматери богов-творцов). Ср. скандинавскую богиню морской смерти Ран, параллельную владычице Преисподней — Хель.

Но в большинстве земледельческих обществ бог-громовержец возглавляет пантеон — германский Тунор/Донар/Тор, римский Юпитер, греческий Зевс (последние двое — также божества дня), западно-семитский Хадад (Эль-Хадад, Хадду, Баʽлу), хурритский Тешшуб, урартский Тейшебá,[297] лувийский Тархунтс, индийский Индра-Вртрахан, иранский Вртрагна и т. д.[298] Части из них мы касались.

Система основных фигур пантеона у всех этих народов довольно сходна и включает, во-первых, громовержца и его супругу — богиню-«резидентку»: это германская Сив, римская Юнона = этрусская Уни, греческая Гера, западносемитская ‘Асират, хурритская Хебат, урартская Хубá (?), или Бабá (?), шумерская Нинлиль и многие подобные ей богини-матери и творцы или «резидентки» без творческого начала, как индийская Индрани; во-вторых, система обычно включает светового бога: это греко-римский (субстратный) Аполлон, индоиранский Митра — или же прямо солнечного бога (шум. Уту, аккадск. Шамаш, хурритск. Шимиге, индийск. Сурья) и, наконец, богиню-воительницу. У скандинавов это Фрейя, но чаще ее как богиню-воительницу заменяет множественный образ валькирий; у греков это Афина и Артемида (обе субстратные), у римлян Диана (италийская) и Минерва (этрусская), у египтян Нейт (и Сехмет), у шумеров и аккадцев Инана/Иштар, у хурритов Шавушка, у индийцев Кали (и Апсара или множественные апсары).

Особенно интересная богиня — дева-воительница — это западносемитская 'Анат, лучше всего известная по угарнтскнм текстам.[299] Она — богиня грозная, даже свирепая, богиня-охотница, сестра главного бога-громовержца Ба'лу-Хадду; эпитеты ее — дева (btlt) и невестка бога Ли'ма (jbmt Li'mm — или, в переводе И. Ш. Шифмана, невестка народа — может быть, точнее невестка множества).[300] Перед нами явный образ богини — «девы-воительницы», представляющей (как и ее брат Баʽлу) молодых богов, возрастной класс юношей и девушек. В свете того, что выше (с. 124) говорилось об этом возрастном классе, не следует удивляться тому, что она может родить сына для Баʽлу и быть кормилицей для него.

У некоторых народов богини-воительницы выступают как множество, как некий разряд богинь; это, например, скандинавские валькирии, доставляющие павших героев с поля битвы в Валхаллу; или индийские апсары — они же, как показал Я. В. Васильков, девы «общего дома», где они обитают вместе с юношами-воинами (на небе — с гандхарвами); апсары уносят убитых воинов (кшатриев) на своих колесницах в райский мир Индры; у ирландцев это богиня Морриган и ее сестры Бадб и Маха (иногда вместе называемые «три Морриган»): они тоже уносят убитых с поля сражения. В формировании подобных представлений скорее всего проявилась особая функция половозрастной группы незамужних девушек в связи с «мужскими домами» («домами неженатых юношей») и воинскими союзами-братствами. В жестко регламентированных раннегосударственных образованиях Ближнего Востока основные группы воинов находились на содержании дворца, и для вольницы юношеских военных братств не было места; но богини-«воительницы» оставались побудительницами агрессии, как военной, так и сексуальной. Богини «сексуальной любви» как таковой неизвестны архаике: греческая Афродита — явно позднее переосмысление богини какого-то иного типа; римская Венера сохраняла черты богини плодородия и — в своей ипостаси Либитины — богини погребения и смерти.