Роковая кукла - Клиффорд Саймак

Ну вот, началось, с волнением подумал я, глядя на происходящее внизу с замирающим сердцем. Через мгновение они могут наброситься на него, и все будет кончено. Но они не бросались на него, они просто стояли и смотрели.

Пэйнт, покачиваясь, рысил вперед. Тэкк болтался на нем, словно кукла, неаккуратно завернутая в коричневую пеленку. Почти как его любимая кукла, подумал я…

– А где кукла? – вдруг вспомнив о ней, прошептал я Саре.

Не знаю, почему я заговорил шепотом. Ведь никакой необходимости в этом не было. Я мог бы и закричать – орда кентавров внизу не придала бы этому никакого значения. Все их внимание было приковано к Тэкку.

– Где же кукла? Он ее оставил? – не унимался я.

– Нет, – ответила Сара, – он взял ее с собой. Подоткнул ее под пояс и как следует затянул его, чтобы не потерять.

– Господи милосердный! – воскликнул я.

– Ты продолжаешь считать, – уверяла меня Сара, – что это – обычная кукла и нужно быть ненормальным, чтобы с ней таскаться. Но ты не прав. Он видит в ней нечто большее, чем ты и я. Это не просто приносящий удачу талисман, вроде кроличьей лапки. Это нечто большее. Я наблюдала, как он обращается с ней. Он делает это с нежностью и почтительностью. Словно это религиозный символ. Как скульптура Мадонны, возможно.

Я пропустил ее последние слова мимо ушей – Пэйнт уже приближался к стаду кентавров и замедлял свой бег. Наконец, он остановился в футах пятидесяти от них и замер в ожидании. Тэкк сидел в седле – чурбан чурбаном. Он даже не поднял руку в приветственном жесте. Он ничего не сделал: просто-напросто подъехал к ним и сидел на Старине Пэйнте, как мешок.

Я оглянулся. Сара смотрела на равнину в бинокль.

– Он говорит с ними? – спросил я.

– Не могу определить, – ответила она. – Его лицо закрыто капюшоном.

Неплохое начало, сказал я про себя. Если уж они не убили его сразу, то какая-то надежда остается.

Два кентавра рысцой двинулись ему навстречу, маневрируя таким образом, чтобы оказаться по разные стороны от Тэкка.

– Смотри, – сказала Сара, передавая мне бинокль.

Через окуляры я тоже не мог хорошо разглядеть Тэкка: его голову полностью закрывал поднятый капюшон. Зато лица двух кентавров удалось рассмотреть достаточно четко – очень суровые, волевые лица, скорее даже жестокие. Вопреки моим ожиданиям, в них было много человеческого. Похоже, они внимательно слушали Тэкка, и время от времени то один, то другой, казалось, бросал в ответ короткие фразы. Затем они вдруг засмеялись. Они смеялись во весь голос, можно сказать, оглушительно ржали. Это был язвительный смех, полный презрения. И сзади этот смех подхватило все стадо.

Я отнял от глаз бинокль и, прижавшись к земле, прислушивался к этим доносящимся издалека раскатам дружного хохота, усиленного эхом, отраженным от скатов холмов и дна низины.

Сара смотрела на меня полными удивления глазами.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала она.

– Преподобный Тэкк, – ответил я, – опять опростоволосился.

Смех начал стихать и наконец прекратился. Два кентавра продолжили разговор с Тэкком. Я вернул бинокль Саре. И без его помощи я мог увидеть не меньше, чем мне хотелось.

Один из кентавров развернулся и прокричал что-то в толпу. Какое-то мгновение оба кентавра и Тэкк стояли в ожидании, затем из толпы выехал еще один кентавр и зарысил к ним, держа в руках какие-то блестевшие на солнце предметы.

– Что это у него? – спросил я Сару, приникшую глазами к окуляру бинокля.

– Это – щит, – ответила она. – И еще у него какой-то ремень. А, теперь я вижу. Это ремень и меч. Они передают все это Тэкку.

Пэйнт развернулся и припустил назад. Солнечный свет играл на поверхности щита и на лезвии меча, которые Тэкк держал перед собой. А на плато кентавры вновь оскорбительно заржали. Раскаты смеха наплывали на нас волна за волной, и, словно подхваченный ими, Пэйнт летел по равнине с невероятной скоростью. Он мчался, как перепуганный кролик.

Когда он исчез из виду, я и Сара недоуменно переглянулись.

– Скоро узнаем, – успокаивающе сказал я.

– Боюсь, – отозвалась Сара, – ничего хорошего мы не узнаем. Не исключено, что мы допустили ошибку. Вероятно, следовало идти тебе. Но Тэкк этого так хотел.

– Но зачем? – спросил я. – Зачем этот безмозглый болван захотел идти? Из напускной храбрости? Но я ведь говорил, что сейчас не время рисоваться…

Сара отрицательно покачала головой.

– Это – не напускная храбрость. Что-то более серьезное. Тэкк – человек с очень сложным складом ума…

– Согласен. Его все время что-то гложет. Хотелось бы только знать – что?

– Он думает совсем не так, как мы с тобой, – продолжала она. – Он видит вещи совершенно иначе. Его как будто что-то направляет. Что-то нематериальное, не подчиняющееся физическому измерению – не страх, не тщеславие, не зависть. Какая-то мистическая сила. Я знаю. Ты всегда считал его религиозным фанатиком. Думал, вот – мошенник, еще один из той когорты странствующих пилигримов, которые привыкли маскировать свои корыстные интересы религиозной одержимостью. Но, уверяю тебя, это не так. Я знаю его гораздо лучше, чем ты…

Пэйнт, ныряя, добрался до вершины и застыл, намертво зафиксировав свои полозья. Тэкк, свесившись с седла, выпустил из рук щит и меч, которые со звоном упали на землю.

Тэкк сидел и тупо смотрел на нас, словно парализованный.

– Ну, что же с мозговым блоком? – спросила Сара. – Он у них?

Тэкк кивнул.

– Они продадут его?

– Они не будут менять его, – просипел он. – И не продадут. Они будут за него драться. Это – единственный выход…

– Драться за него? – спросил я. – На мечах?!

– Так они мне сказали. Я объяснил им, что пришел с миром. А они заявили мне, что мир – это трусость. Они хотели, чтобы я дрался с ними сразу же. Но я сказал, что я должен уйти и помолиться, и тогда они подняли меня на смех, но все же разрешили уехать.

Он соскользнул с Пэйнта и грохнулся на землю, как мешок с дерьмом.

– Я не могу драться, – завизжал он. – Я никогда не дрался. До сего дня я вообще никогда не держал оружия в руках. Я не могу убивать, не хочу убивать. Они сказали, что все будет честно. Я один против одного из них, но…

– Но ты не можешь драться, – перебил я.

– Конечно, он не может драться, – огрызнулась Сара. – Он совершенно не знает, как это делать.

– Хватит пускать сопли, – зарычал я на Тэкка. – Поднимайся и снимай свою чертову рясу.

– Ты? – задыхаясь, произнесла Сара.

– А кто еще, черт побери? – сказал я. – Он поехал и заварил кашу. А теперь моя очередь ее расхлебывать. Или тебе уже не нужен этот блок?

– Но ты ведь никогда не дрался на мечах!

– Конечно, никогда. Или ты думаешь, дрался? Что я, какой-то дикий варвар?