Ночь - царство кота - Александр Тарнорудер

— Не смейте меня колоть! Отпустите, сукины дети, вы не имеете права, идиоты! — это все, что успела Катерина, перед тем как провалиться в темноту.

Ронен распорядился принести раскладушку и одеяла. Вот черт, подумал он, глядя на спящую Катерину, такое красивое спокойное лицо, и такую истерику закатить, теперь придется столько бумаг заполнять, и ничего не поделаешь, даже наказания никакого, а если захочет билет использовать, то те же сто долларов штрафа, и слова не скажи. Ронен вздохнул и вышел из комнаты.

19

Анна Матвеевна была счастлива. Она даже представить себе не могла такое: залучить к себе сына с внуком на целых две недели. Обычно дети приезжали пару раз в месяц, замотанные работой, нервные, циничные, видно, все-таки несладко приходится, если на все происходящее реагируют столь резко. Их можно понять: ведь приходится выживать в непривычном мире, но со стороны смотреть больно. А тут перемена очень разительная — расслабленные, довольные, жара, что ли, действует. Она не помнила, когда в последний раз получала такое удовольствие от готовки, от кухни, когда даже простой омлет идет на-ура, но не простой, конечно, у нее свои секреты, но главное, появилось вдохновение. Давидыч — тот давно не замечает изысков, для него все равно с каким настроением готовился борщ, а сама она остро чувствует разницу — без вдохновения нет в еде души. От мужиков, ясное дело, комплиментов дождешься, но уплетают все за обе щеки, приятно смотреть, кот — хитрюга рыжая, трется об ноги, смотрит пристально, знает, кто хозяйка в доме, дожидается вкусненького, мяса кусочек, или сметаны ложку. Артем, правда, сказал «ты, мать, колдуешь, что ли — Мишка еду домашнюю не ест, ему джанк всякий готовый подавай, „Макдональд“ — вершина счастья, а у тебя его как подменили». Как же, подменили, к плите с каким настроением подойдешь — то и выйдет, если после работы все зло, что на тебя навешали, у плиты выходит, то и есть это нельзя, еда — она как живая, у нее своя аура есть.

Так же, как и у растений. Анна Матвеевна с детства, хоть и выросла в городе, остро чувствовала все живое, особенно растения, и пошла на биологический, хотела изучать живые клетки, а потом с распределением не сложилось, и она осталась преподавать в школе. В школьном расписании биология занимает два часа в неделю: так она добилась, чтобы ее уроки были всегда сдвоенные, как математика или литература, и в любую погоду — дождь, снег — начинала урок на улице, полчаса замученные асфальтом дети просто стояли на вытоптанной траве школьного двора, прикасались к веткам: зеленым, голым, цветущим, мокрым, замерзшим, но всегда живым. Надо ли говорить, что в класс они приходили с совсем иным настроением. А чего она натерпелась и от директора, и от РОНО за свои причуды! Но по биологии школа была первая не только в районе, но и в Москве. Только модные биоклассы одной из самых престижных школ были лучше ее учеников на олимпиадах, но те отбирали детей со всего города по конкурсу, биофак над ними шефствовал, а у нее — обычные дети из микрорайона. Тогда ее попытались продвинуть по разным линиям, даже послали на всесоюзную конференцию. Но вышел конфуз: вместо того, чтобы поддержать общую установку на «химизацию сельского хозяйства», Анна Матвеевна с высокой трибуны заявила: «вы дайте детям спокойно на родной земле постоять, а потом и учите их любви к природе». Шум был большой. Даже известный писатель-почвенник в «литературке» поддержал «простую русскую учительницу», да потом оказалась, что ее фамилия — Дубинчик…

В Израиле энергетика была совсем другая. Там, в России, все замирало на зиму, природа таилась. Здесь же, наоборот, летом все прячется от солнца, а зимой, как пойдут дожди, оживает. Ей было нелегко привыкнуть к такой смене циклов, даже болела поначалу, а потом переехали из Хайфы в Кармиэль, на природу, и все наладилось. Врачи же просто сказали, что Хайфа — грязный город, из-за химии. Она переживала, что сын работает на нефтезаводе, мимо которого и проехать стараются побыстрее, так воняет вокруг. Но Артем все отшучивается, мол, никакая зараза и близко не подойдет — побоится. «Куда я пойду, говорит, — с такого места не уходят, сижу, как белый человек, в помещении с кондиционером, а не мотаюсь по территории и не лезу на все трубы, как некоторые». Постепенно она смирилась.

А сейчас явно что-то произошло, какая-то перемена, непонятно, правда, какая именно, но только спокойным стал сын, а, может, просто на работу ему вредно ходить. Очень хорошая в доме атмосфера, не чувствуется никакого напряжения, даже Давидычу почти не звонят, не требуют где-то присутствовать, протестовать, подписывать, просить. То ли кот так на всех действует — до чего умный и ласковый зверь, а вот имя ему напрасно человеческое дали. Артем, как всегда, отшучивается, зовет кота тезкой, Мишка — тот всегда Артемоном кличет, а кот на Тему тоже откликается, стоит «Тема» произнести — тут как тут, дожидается, может, чего перепадет. Всю неделю спокойно так, а вчера опять какая-то перемена, вчерашний звонок из Москвы огорчил, видимо, там совсем не сладко, если из запланированных двух недель невестка с трудом выдержала лишь несколько дней. Это значит, что и Артем с Мишкой здесь не задержатся, Катерина не захочет оставшуюся неделю просидеть в Кармиэле, будут, небось, носиться по всей стране, чтобы побольше успеть за отпуск, а потом снова впрягутся в работу, как ишаки. А куда деться-то, они сами с Давидычем всю жизнь пахали, но как-то по-другому, жизнь была скорее плавная, размеренная, даже когда трудно приходилось, здесь же все очень быстро — нет ни у кого терпения, все подавай сразу, сейчас. Или другая крайность — левантизм этот дурацкий. Может быть, конечно, задержатся еще на пару дней, Артем решил Мишку пока у них оставить, еще на день и кота, а сам вечером поедет Катерину встречать.

У нее еще с ночи сердце прижимает, бессонница мучает, наверное, магнитная буря. В России-то давно поняли, что магнитные бури сильно на людей влияют — передают, предупреждают — а здесь ничего подобного. Впрочем, что-то говорили вчера: ветер меняется, облачность будет — вон она, облачность над морем, и впрямь, будто тучи собираются, хоть зонтик доставай, но какой там дождь — дождя еще месяца два не будет. Странная сегодня погода, словно разлито что-то в воздухе, даже птиц в сосняке не слышно, а они так громко галдят, даже телевизор иногда не расслышишь. Не иначе как хамсин начинается жестокий, да вроде рано еще, не сезон. Хорошо, хоть кондиционер в доме есть, можно от жары отдохнуть, вот мужики после обеда по диванам и разлеглись в холодке, книжку читали, да сон их и сморил. Книжка тоже какая-то странная, за такими в России охотились, как за большой редкостью, а здесь — только деньги плати — все есть. Легенды, сказки, вроде как для детей, да где там, взрослому не разобраться, а Мишка, ничего, слушает, даже спросонья что-то бормочет. И у кота ушки на макушке, спит вроде, а уши торчком, шевелятся, кажется, что слушает. Вроде бы чепуха страшная, по сравнению с русскими сказками, примитивно все до невозможности, имена — язык сломаешь, сюжета совсем нет, какие-то странные ходы, а затягивает, есть во всем странная необъяснимая притягательность, и сама она тоже невольно заслушалась.

«Повелитель Египта Рамзес Третий находился в земле Нехерн, что в западной Сирии, где он, согласно обычаю, собирал ежегодную дань, когда местная знать и среди них принц из Бехтена пришли его приветствовать. Дорогим подаркам не было конца: золото, драгоценности, искусные поделки из дерева и камня, но у принца из Бехтена было особое подношение — его старшая дочь, считавшаяся первой красавицей и затмившая всех других невест. Рамзес с радостью принял бесценный дар и взял ее с собой в Египет, где она получила новое имя Ра-неферу. Некоторое время спустя, в пятнадцатый год правления Рамзеса Третьего послы от принца Бехтена прибыли ко двору Повелителя Египта с еще более щедрыми дарами. Как только Рамзес дозволил им говорить, послы сообщили, что принц смертельно болен и молили Рамзеса отправить лучших врачей, а также разрешить Ра-неферу навестить больного отца.

Рамзес тотчас созвал всех ученых мужей своего двора и приказал избрать самого опытного врача, чтобы тот отправился на помощь Бехтену. Секретарь Повелителя по имени Техути был избран на эту роль, и Рамзес тотчас приказал отправляться и согласился отпустить Ра-неферу. После продолжительного путешествия они прибыли во дворец принца, где Техути обнаружил, что Бехтен находится под влиянием злого демона, а когда Ра-неферу неосторожно приблизилась к отцу, то злой демон тотчас оставил его и перекинулся на его прекрасную дочь. Демон был настолько силен, что Техути не смог ничего поделать. Когда выздоровевший Бехтен увидел, что теперь в опасности его дочь, и секретарь Повелителя бессилен перед духом, он во второй раз послал Рамзесу гонца с просьбой послать бога на помощь Ра-неферу.