Росские зори - Михаил Павлович Маношкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сарматы опомнились и, повинуясь командам Фарака и Фаруда, стали кучно, образовав тяжелый панцирный щит. Готы яростно напирали, и хотя сарматские копья останавливали их — вал за валом, но натиск нападающих не ослабевал. «До-на-ар!..» — с яростным криком кидались они на степняков. Они разили сарматских коней, степняки падали в груды тел и здесь их добивали. Копья уже не помогали сарматам, в ход пошли мечи. Ни щит, ни подставленный меч не спасали от тяжкого сарматского меча — с размаху опущенный обеими руками, он не знал преграды, и горе сармату, если его меч разил только воздух — случалось, сам всадник по инерции падал под ноги собственного коня.
Жутко кричали раненые кони, дико вскрикивали люди — ужас витал над степью, будя в ней все живое. Нет ничего страшнее, чем битва человека с человеком… «Ар-ра!», «До-на-ар!».
Насмерть рубились люди, но имя готского бога звучало громче, готские мечи все чаше доставали живую плоть своих противников. Дети степей, повинуясь команде Фарака, пробили брешь в готском кольце и ускакали в степь, но не затем, чтобы спастись, а чтобы перевести дух и собрать вместе оставшихся в живых. Потом они развернулись и снова ринулись в битву, опять залязгал металл, опять ярость столкнулась с яростью. Готов было гораздо больше, чем сарматов, но кони и ночь помогали степнякам. Видя, что большинство судов прорвалось сквозь готское заграждение, они развернулись опять и ускакали, оставив пришельцам залитый кровью берег, усеянный телами убитых, раненых и умирающих…
Останю разбудил резкий толчок, от которого содрогнулся корпус корабля, и в следующий миг ночь взорвалась бурей яростных голосов. Он отстранил от себя испуганную Даринку, схватил меч и, как был, без доспехов, выскочил на палубу. В первое мгновенье он ничего не мог понять. Подумал было — сарматы, но тут же понял, что не они: на берегу шла ожесточенная битва. Готы!
Гребцы сидели на своих местах и изо всех сил налегали на весла, а по палубе метались темные фигуры. Лязгали мечи, рычали схватившиеся в поединке люди.
— Следи за бортом! — донеслось до Остани.
Он узнал голос Фалея и тут же заметил надвигающиеся на корабль узкие плоты.
— Полный ход! Полный ход! — гремел голос Зенона. Сам он с мечом в руке носился по палубе и то терялся среди дерущихся, то снова оказывался на виду.
Корабль стремительно летел в темноту — весла, пожалуй, еще никогда не врезались в воду с такой силой, как теперь. Готы, оглушенные ударами весел или сбитые корпусом корабля, падали в воду, тонули, гибли под килем второго судна, вплотную следующего за головным, но многие успевали ухватиться за борт и упорно лезли вверх на палубу. Мечи эллинов рубили им руки и головы, но самые ловкие и сильные достигали палубы и здесь схватывались с командой.
— Налегай на весла! — ревел Зенон. — Полный вперед!
Больше всего готов оказывалось на корме, здесь удобнее было зацепиться за корабль и взобраться на палубу. Фалей и Останя изнемогали под натиском нападающих. Зенон вовремя оценил обстановку и пришел к ним на помощь с двумя воинами. Но вот судно пошло ровнее, плоты перестали ударяться в борт, головной корабль прорвался сквозь готский заслон. Фалей поверг на палубу своего последнего врага, Останя уже собирался покончить со своим, но Зенон предупредил его:
— Бери живым!
Мечом, плашмя Останя оглушил гота и отошел от него, привалился спиной к двери каюты, почувствовав изнеможение и жажду.
Подошел, переступая через тела, Фалей, рукой с мечом провел по потному лбу и тоже привалился к каюте.
Потом Останя бросил за борт ведро, дернул за веревку, чтобы зачерпнуть воды, вытянул наверх и напился. За ним напился Фалей.
Зенон и его помощник с фонарями в руках осматривали корабль и распластанные на палубе тела. Убитых врагов матросы оставляли на месте, своих складывали в ряд. Судовой лекарь занимался ранеными.
Останя заглянул в каюту — свет фонаря упал на бледное лицо Даринки. Узнав Останю, она забилась у него в руках. Рядом, сжавшись в комочек, сидела Авда.
— Все в порядке, — сказал он. — У Фалея тоже…
Авда заплакала, затряслась всем телом.
— Это были готы.
— У тебя… кровь!
Только теперь он заметил, что ранен.
— Оцарапало…
Фалей тоже был легко ранен. Остане он сказал:
— Ты держался достойно триария.
В устах Фалея это была высшая похвала: триарии — самые опытные, самые бесстрашные бойцы ромейских легионов, испытанные мастера рукопашного боя. Останя ответил:
— Я равнялся на тебя.
— Где твой пленный, Евстафий? — подошел все еще возбужденный Зенон.
Караван, прорываясь сквозь готские заграждения, понес значительные потери: три последних корабля стали добычей готов, один затонул. Немало повреждений получили остальные суда, но ход они сохранили и это их спасло. В битве полегло также немало воинов Зенона.
Останя нашел оглушенного им гота, плеснул ему на голову водой. Гот очнулся, застонал.
— На всякий случай свяжите ему руки и нога, — распорядился Зенон. Останя поднес готу воды. Тот выпил несколько глотков.
Небо на востоке бледнело, подул предутренний ветерок. Зенон приказал поднять паруса. Весла замерли в своих гнездах.
Побежденные усталостью, люди засыпали кто где. Только вахтенные оставались на своих местах.
Поднялось солнце и открыло взгляду истерзанный караван судов. В ночной битве пал каждый третий матрос и каждый второй сармат, а многие из уцелевших были ранены. Фарак — трижды, его брат Фаруд — дважды. Панцири защитили их от смертельных ран, но готские мечи все-таки пробивали защиту и доставали до тел. Побледневшие от потери крови, братья все-таки держались в седлах и ехали во главе отряда, Фарак — с непокрытой окровавленной головой. Многие кони тоже были ранены и ступали с трудом.
Не лучше выглядели суда. Борт головного корабля был пробит бревном — оно еще торчало в пробоине на локоть выше воды. Взгромоздившиеся один на другой плоты чуть было не пустили корабль ко дну. Треть весел срезало, как ножом. На палубах валялись неубранные трупы, темнели лужи крови. Весел недоставало и на других судах. Из лодок у каравана сохранилась лишь одна — остальные были сорваны плотами. Паруса были в пятнах крови и местами порваны — там, где их коснулся меч.
Дав матросам непродолжительный отдых,
