Избранные произведения для детей - Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

– И мы тоже уйдем, – пищали мыши. – Не дохнуть же нам с голоду?.. Конечно, жаль его одного оставлять, да ничего не поделаешь.

Одним словом, поднялся настоящий бунт. Все были недовольны. Молчал только один упрямый старый козел. Правда, он наполовину наедался в поле, а другую половину добывал по соседям. Иногда ему крепко доставалось за это; часто его били; но козел был терпелив и только удивлялся, как это не поймут, что он хочет есть. Где сенца стащит, где клок соломы, а где и палки отведает, за всем не угоняешься…

– Вот озорник! – ругали козла соседи. – В хозяина пошел: такой же забулдыга…

А столяр все видел и слышал и ничего не говорил. Что же поделаешь, пусть уходят все… Было время, были и сыты, и довольны, а теперь голодной мыши негде поесть. Видел столяр, как воробьи разлетались по соседям, – нетерпеливый народ! Видел, как за ними ушли голуби. Последними тронулись мыши. Одна старая мышь даже подошла к окну, покачала головой и сказала на прощанье:

– Ах, нехорошо, хозяин!.. Да, нехорошо… А все ты виноват… Мы думали, что ты умный.

– Уходите, уходите! – говорил столяр. – Ничего я поделать не могу.

– Мы бы, пожалуй, и остались, – говорила мышь, – да не стало житья от проклятого кота Васьки… Раньше-то он не беспокоил нас, а нынче не выходит из амбара. Если бы жива была хозяйка, да была корова, да поили каждый день Ваську молоком… Ах, хозяин, хозяин, вот как нехорошо!..

Кот Васька действительно здорово голодал. Сидит-сидит на печке и промяукает:

– Молочка бы Васе… ах, молочка!..

– Вот я тебе задам такого молочка, что ты у меня узнаешь!.. – ругался столяр. – Ишь, неженка! Ступай, лови мышей: твое ремесло…

Похудел Васька с горя, шерсть вылезла, глаза начали слезиться, – одним словом, был хороший кот, а теперь сделался дрянным. Выйдет во двор и мяучит:

– Нет хозяйки, нет молочка…

Приуныл и Шарик и больше не гонялся за котом. Не до того, когда у самого живот подвело с голоду. А хозяин точно не видит ничего… Тоже хорош! Раньше по вечерам в соседи уходил, а теперь начал с утра пропадать. Домой приходил только ночевать. Раз пришел столяр только утром и совсем пьяный. Присел на крылечко и заплакал.

– Тошно мне! Скучно…

Пожалел хозяина Шарик, подошел к нему, приласкался.

– Ах, это ты, Шарик!..

Обнял столяр Шарика и еще больше заплакал.

– Тошно мне, Шарик!.. Не стало хозяйки, и ничего не стало. Дом совсем пустой стоит… Ах, нехорошо… А ведь все было, Шарик!.. Дом стоял, как полная чаша.

Что мог сказать Шарик? Он только повилял своим пушистым хвостом, лизнул хозяйскую руку и жалобно взвизгнул.

– Тоска меня съела, Шарик… Ничего мне не нужно, ничего не жаль… Работа из рук валится.

Подошли к крылечку козел и петух. Козел улегся на ступеньке, а петух стал на одну ногу и слушал.

– А, это вы!.. – удивлялся столяр. – Отчего вы не убежали?

– Вот тоже придумал! – рассердился козел, мотая бородой.

– Куда это мы пойдем? Я не согласен…

– Где твои куры? – спрашивает столяр петуха.

– С голоду разбежались по соседям, хозяин, – отвечал петух, переступая на другую ногу. – Что же им было тут делать? Даже мыши и те ушли…

– И вы уходите, все уходите, никого мне не нужно! – говорил столяр, закрывая лицо руками. – Кончено все!..

– Ну, это мы еще посмотрим… – ответил петух. – Ты знаешь, что я шутить не люблю. Куда мы пойдем?

– Я тоже не согласен… – подтвердил козел.

III

Дела у столяра шли хуже и хуже… Он сам видел, что плохо, и ничего не мог поделать. Раньше он уходил из дому по вечерам, а теперь начал пропадать по целым дням. Тяжело было возвращаться в пустой дом. Чтобы не покупать дров, столяр сначала сжег амбар, потом конюшню, потом ворота, потом забор кругом двора. Избушка теперь стояла на пустыре.

– Что же, я могу жить под крыльцом, – говорил козел. – Шарик, ты немного потеснишься, а вдвоем нам будет теплее.

Шарик не спорил. Отчего же и не потесниться для друга?.. Петух устроился под крышей и тоже не унывал. Что же, можно жить, если бы хозяин еще давал каждый день хоть одну горсточку овса. Иногда вечером все собирались около крыльца и рассуждали о своих делах.

– Нет ничего лучше молочка, – говорил кот Васька, усаживаясь на крылечке.

– Что молочко, а вот если бы, например, овес или крупа, это будет лучше, – спорил петух.

– Пустяки вы говорите, – уверял Шарик, – уж если что действительно хорошо, так это косточки… Сколько я на своем веку съел костей и знаю толк в еде! Да…

– Хорошо и сенца пожевать… – вставил свое слово козел. – Когда лошадь да корова были, так я до отвалу наедался. Бывало, ночью встанешь и ешь… Вы глупы и не знаете толку в хорошем сене.

Раньше они любили поговорить о своем хозяине и часто его бранили; а теперь нечего было даже говорить. Когда он появлялся домой, каждый старался не попадаться ему на глаза. Приходил столяр обыкновенно сердитый, и лучше было с ним не встречаться. Утром проснется, с похмелья – еще сердитее. Раз чуть не переломал ноги Шарику камнем, так что верный пес озлился и оскалил зубы.

– Да ты, кажется, с ума сошел? – ворчал Шарик, поджав хвост. – Этак можно и совсем убить…

– А ты у меня поговори!.. Ох, не смотрел бы я на вас!.. Без вас тошно…

– Сам виноват, зачем не работаешь?.. Зачем пьянствуешь?

– Ты меня учить? Да я тебя разорву… Без вас знаю, что делать.

Чтобы доказать свою правду, столяр схватил палку и запустил ею в Шарика. Бедная собака едва успела унести ноги.

– Я вам покажу, какой я человек! – вскричал столяр. – Ну, пью, ну, не работаю и никого знать не хочу…

Он ходил по своему пустырю, бранился и кому-то грозил кулаком. Ведь все были виноваты, а он прав. И он, столяр, умнее всех.

В другой раз, проснувшись утром с больной головой, столяр услышал, как петух пропел свое «кукуреку». Это показалось столяру обидным: у него голова трещит, а петух горло дерет, как сумасшедший… И для чего, подумаешь, надрывается глупая птица? Потом у столяра мелькнула в голове счастливая мысль. Он разыскал сухую корочку, разломал ее в крошки и вышел на крыльцо. Петух ходил по пустырю.

– Здравствуй, хозяин! Кррр…

– Здравствуй, Петя! Хочешь хлебца поклевать? Да ну же, иди сюда.

Петух сделал голову набок, посмотрел на брошенные крошки, посмотрел на хозяина и ответил:

– Эге, ты за кого это меня считаешь, хозяин? Я еще