Мефистон. Кровь Сангвиния - Хинкс Дариус

— Простите меня, мой господин, но мне хотелось бы узнать больше об архикардинале, — заговорил Зин. — Мне не терпится переговорить с ним. Возможно, он уже возвращается в город? — спросил он, глядя на Кайриака.

— Возможно, — кивнул пресвитер. — Во всяком случае мы можем узнать у новоприбывших, не видел ли его кто-нибудь.

Зин попрощался с Мефистоном, сотворив знамение аквилы, и два жреца удалились. Следом ушел и Властелин Смерти вместе с Орсуфом, оставив Антроса наедине с эпистолярием.

Рацел шумно втянул воздух, словно заметив грязь на сверкающей броне, а затем посмотрел на дворик снаружи трапезной.

— Ну что же, иди за мной, — сказал он и шагнул навстречу лучам утреннего солнца.

Квадратный дворик окружали крытые галереи, но в тенях не было видно ни следа священников. В центре посреди поблекших мозаик высилась большая гробница, столь же прекрасно сделанная, как и здания вокруг, словно сплетенная из бедренных костей и ребер. Среди них виднелись образы святых с нимбами и гнезда извивающихся змей.

Рацел подошел к ней и приказал Антросу сесть на выложенный мозаикой пол. Луций сделал, как велено; учитель остался стоять за его спиной и обнажил психосиловой меч. Лексиканий не смог сдержать удивления, когда Рацел прижал острие меча к его шее, но не вздрогнул от прикосновения металла.

— Нам следовало бы заниматься этим на Ваале, — заговорил эпистолярий, надменно глядя на пыльный дворик. — Здесь не то место, где тебя следует учить хоть чему-то. Лучше, конечно, было бы в зале Окровавленных, в сердце Пятнадцатой базилики, в окружении мудрости наших предшественников. Но боюсь, неофит, что тебе придется лишь представить все это величие. Если старший библиарий хочет, чтобы я обучил тебя использованию «Пресыщенной косы», я должен сперва понять, готов ли твой разум к новому этапу развития. Но не бойся: если ты окажешься недостойным, то мой клинок избавит тебя от позора.

— Мой господин, — сказал Антрос, — я готов. Что бы ни…

— Тогда найди непостижимый путь, — прошептал Рацел.

Антрос запнулся, пытаясь понять, что значили эти слова. А затем осознал, что и не помнит, кто их сказал. Он встревоженно огляделся и обнаружил, что совсем один. Всюду, куда он смотрел, тянулось Сгнившее море: неистовые янтарные потоки кипели и бурлили, извергая столпы дыма к кроваво-красному небу. Все видели в пустынях Ваала-Секундус подобие преисподней, но особо недоброй славой пользовалось Сгнившее море. Антрос посмотрел на свой залатанный радиоактивный костюм и увидел, что местами тот уже сморщился и потрескался. Что заставило его попытаться пересечь границу? И тут он вспомнил. Невыразительный пейзаж нарушало только одно — рычащий остов его песчаного транспорта, который походил на раненого зверя, парящего в волнах жара и выплевывающего масло на пепел.

— Рамиэль, я прибью тебя за это, — проворчал он.

Антрос ковылял сквозь густой, словно вытягивающий силы, невероятно горячий воздух, не обращая внимания на боль, хотя скафандр уже начал привариваться к коже. Конечно, дыхательный аппарат не пропускал самые ядовитые пары, но юноша все равно чувствовал себя так, будто дышал над расплавленным металлом. Воздух обжигал легкие, он еле дышал, но все равно заставлял себя идти. Когда же он подошел к машине, то заметил Рамиэля, возившегося с двигателем и пытавшегося вытащить деталь, пока топливо не воспламенилось и не сожгло ему лицо.

— Ампелос! — закричал Рамиэль, отшатываясь от грузовика со сломанным валом в руке. — Я же говорил, что мы справимся.

Антрос нахмурился. Ампелос, конечно же, он Ампелос. С чего он взял, что его зовут Антрос и где он это услышал? По меркам кровавых племен Рамиэль был гигантом — самым крепким, почти двух метров роста, не истощенным и не сгорбленным, в отличие от собратьев.

— Тащи сюда свою задницу, Ампелос! — закричал он, забираясь на место водителя.

Ампелос вскарабкался на вершину пепельной дюны и перевалил через ее гребень, но оступился; спуск превратился в падение, юноша покатился по склону; складки прочного резинового костюма лизали язычки пламени. Когда же он остановился у подножия склона, то взвыл от боли и раздражения.

— И зачем я тебя слушаю?

— Потому что я всегда говорю по делу, — усмехнулся Рамиэль, когда Ампелос забрался в машину и занял соседнее место. — И ты знаешь, что будешь благодарить меня каждый день, когда мы вступим в племя Ангелов.

Ампелос ответил ему ударом по почке, но брат лишь рассмеялся в ответ.

— Мы почти добрались! — закричал Рамиэль, глаза его сверкнули под маской. — Сошествие Ангела! Трона ради, только подумай! Мы увидим их!

Они сидели, представляя себе эту сцену. С раннего детства они повторяли шепотом легенды об алых ангелах. О великанах, что шагали по дюнам. О закованных в доспехи колоссах, неподвластных радиации, не боявшихся ничего и никого. О героях, бившихся среди звезд и покорявших все племена, что не склонялись перед ними.

— И когда мы пройдем испытания, они приведут нас в Арке Ангеликум, — выдохнул Рамиэль голосом, охрипшим от обуревавших его чувств. — Они сделают нас Ангелами.

Если бы Ампелос услышал это от кого-либо другого, то счел бы абсурдом, но он и в самом деле верил, что Рамиэль сможет привести их в мифическую крепость Кровавых Ангелов. Еще будучи юнцом, он перебил своих соперников и стал новым Анксуром Ануатом в племени Круор. Он еще был подростком, но слыл столь грозным воином, что уже больше года ни одно из вражеских племен не осмеливалось совершать набеги на их территорию. Даже самые упрямые старейшины из племени Круор склонялись перед ним.

— Думаю, так и будет, — тише сказал Ампелос, подкупленный решимостью брата. — Мы справимся, Рамиэль.

Братья посмотрели вперед сквозь грязное лобовое стекло. Впереди виднелся тянувшийся за горизонт разлом — всего около четырех метров в ширину, но такой глубокий, что не было видно дна. Ампелос уже собирался что-то сказать, в последний раз призвать к здравому смыслу, когда Рамиэль вдавил газ и они понеслись вперед. Ускорение вжало их в сиденья.

Рамиэль вел дюноход к естественному трамплину — скалистому уступу, поднимая пыль всеми шестью колесами. Ветер завыл, когда они взмыли ввысь, и на миг дюноход завис над бездной. Ампелос чувствовал, как застыли мгновения его жизни, знал, что этот прыжок — точка отсчета всего, что было и что будет. И в этот момент он узрел будущее. Как и во многие критические моменты своей жизни, он ясно увидел, что ждет его впереди: только один из них превратится в ангела.

Они пролетели уже две трети пути, когда ходовая часть оторвалась.

Машина дернулась в сторону, а затем перевернулась, медленно и грациозно. Они рухнули на другой стороне. Раздались жуткий скрежет раздираемого металла и вой вырывающегося газа.

В голову Ампелоса словно ворвался холодный вихрь боли, и несколько мгновений он не чувствовал ничего. А затем втянул в легкие раскаленный воздух и взвыл. Он лежал в нескольких метрах от машины, его маска была вымазана в крови, а нос пульсировал от боли.

— Рамиэль! — закричал он, кое-как перекатившись на бок и оглянувшись.

От останков машины валил дым. Его брат сломал ногу и не мог вытащить из-под обломков другую. Он попал в западню.

— Ампелос! — хриплым от боли голосом взвыл он, пытаясь освободиться.

Оглушенный столкновением Ампелос проковылял к брату, схватил и потянул изо всех сил. Рамиэль завопил — кровь забила из раны в бедре. Ампелос застыл в ужасе.

— Вытащи меня! — крикнул Рамиэль. — Не дай мне сгореть! — В его голосе не было страха, лишь ярость.

Ампелос повторил попытку, но добился лишь того, что кровь полилась сильнее.

Глаза Рамиэля закатились, он уже терял сознание. Даже сквозь маску Ампелос видел, что лицо брата заметно побелело.

Он выругался, увидев, что пламя подбирается к топливным бакам.

— Ты выберешься! Я не дам тебе умереть!

Ампелос заозирался, всматриваясь в марево. И, к своему удивлению, увидел среди жаркой пустыни спокойно стоявшего человека. Сквозь пламя его трудно было разглядеть, но, похоже, это был воин. Ампелос не мог разглядеть незнакомца, но знал, что придется просить его о помощи, иначе Рамиэль умрет.