Разделенные океаном - Маурин Ли

— Я отослала малышей прочь, сынок, — надтреснутым, дрожащим голосом произнесла Нанни. — Я сама отвела их к Паттерсонам: их Кормак учится в одном классе с Тедди. — Она начала спускаться по лестнице, цепляясь за перила; было видно, что каждый шаг дается ей с огромным трудом.

Финн поспешил ей навстречу, помог сойти вниз и отвел в кухню, где в раковине были грудой свалены грязные тарелки, а выложенный плитами пол отчаянно нуждался в чистке. Он выдвинул стул и бережно усадил на него старушку.

— Что случилось, Нанни?

— Твой отец, сынок... Прошлой ночью он сам себя не помнил, глотал виски, как воду, кричал и швырялся всем, что попадалось под руку. Он до смерти перепугал малышей, верно тебе говорю. Я боялась, что он поубивает всех нас, когда мы будем спать. Керосина для ламп не осталось, и мы сидели в полной темноте. — В Дунеатли не было ни электричества, ни газа. — Зайди к нему в кабинет, и сам увидишь, что он там натворил.

У Финна упало сердце. Как же так вышло, что эта пожилая хрупкая женщина осталась одна в доме с двумя маленькими детьми и сумасшедшим? Но что он мог поделать?

— Где он сейчас? — спросил Финн.

— Этого я не знаю. Он ушел из дома рано утром, еще до рассвета, и с таким грохотом захлопнул за собой дверь, что задрожали оконные стекла. С тех пор я его не видела. — С появлением Финна Нанни понемногу успокоилась и стала походить на себя прежнюю.

— Хочешь пить, Нанни? Чашку чая, например — или стаканчик чего-нибудь покрепче? — Время от времени она позволяла себе выпить спиртное.

— Не откажусь от глотка доброго джина, сынок, спасибо. Он стоит в шкафчике под раковиной.

Они прошли в кухню. Финн нашел бутылку и налил полстакана.

— Добавить чего-нибудь?

— Нет, предпочитаю чистый джин. Я-то думала, что тебе пора бы уж это запомнить, Финн Кенни. — Ее слезящиеся глаза заблестели.

— Не понимаю, как можно пить чистый джин. — Он подтолкнул к ней стакан по столу, и она с жадностью схватила его. — Ты можешь назвать причину, которая ввергла Доктора в такое состояние? — поинтересовался Финн.

Нанни скривилась, и он вспомнил, что рожи, которые она корчила, изрядно пугали его в детстве.

— Люди относятся к нему с подозрением, сынок, и он сознает это. Сейчас он принимает вполовину меньше пациентов, чем раньше. А с тех пор, как сбежала Молли, у него нет сестры-администратора, и он не может уговорить ни одну живую душу прийти сюда и прибраться после того, как от него ушла Фран Кинкейд, которая сказала, что больше не останется здесь ни за какие деньги. — Старушка кивнула на горы посуды в раковине и грязный пол. — Все спрашивают себя, почему девочки сбежали от него, почему ты почти никогда не бываешь у него дома, почему Хейзел не навещает его, даже для того, чтобы показать ему первого внука, и почему он не поехал на свадьбу к Молли. — Нанни отставила стакан в сторону, выпив половину его одним глотком. Выглядела она теперь намного лучше. — Как, кстати, прошла свадьба?

— Превосходно, Нанни. — Финн поморщился. — Хотя мне муж Молли не по душе. Уж слишком он важничает. Он считает, что уже вырос из своих ботинок простого полицейского. Но Хейзел и тете Мэгги Том понравился. — Он даже не подозревал о том, что его отец так низко пал в глазах Дунеатли.

— Я бы с удовольствием повидалась с Мэгги, пока она здесь.

— Уверен, что и она с радостью увидится с тобой. Может, вы как-нибудь встретитесь утром в кафе?

Нанни прищурилась.

— Значит, Мэгги тоже не желает переступать порог этого дома. Я думаю, что знаю почему, хотя и пообещала никому не говорить об этом, Финн. Имей в виду, в этом уже нет необходимости; большинство соседей и сами пришли к такому выводу.

Финн вздохнул. Сложившееся положение дел начало утомлять его.

— Когда вернутся домой Тедди и Айдан?

— Миссис Паттерсон говорила, что приведет их часам к семи. Но, Финн, — Нанни положила морщинистую руку на его рукав, — еще одной такой ночи, как вчерашняя, я не выдержу. Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о мальчиках. Если бы ты слышал, как буйствовал твой отец, ты бы понял, что я имею в виду.

— Хотел бы я знать, где он сейчас.

— Скорее всего, где-нибудь отсыпается. У него наверняка жуткое похмелье.

Финн взглянул на часы: почти половина седьмого. Его братья скоро вернутся. Коттедж был слишком мал, чтобы в нем разместились еще три человека.

— Я останусь здесь, Нанни, — пообещал он. — Сейчас схожу домой и предупрежу Хейзел, а потом вернусь. Я быстро. И я принесу немного керосина для ламп.

Перед уходом Финн заглянул в кабинет Доктора и обнаружил треснувшую пустую бутылку из-под виски на полу. Повсюду валялись сброшенные с полок книги, кресло было перевернуто, а сразу же за дверью обнаружилась лужа рвоты. Финн очень старался вызвать в себе хоть каплю сочувствия к отцу, но у него ничего не получалось.

Нанни прекрасно знала, что Финн способен проспать и землетрясение. Она пообещала разбудить его, если вернется Доктор и снова начнет чудить, как давеча, но когда Финн открыл глаза в своей старой постели в своей старой комнате, было уже утро и сквозь знакомые занавески пробивались солнечные лучи. Где-то вдалеке закукарекал петух. Финн спустился в отцовскую спальню, но кровать была нетронута, и в кабинете и в других комнатах Доктора тоже не было. Финн уже начал беспокоиться, а не сбежал ли он сам, как и его дочери, как вдруг в дверь кто-то постучал.

Это был Уилли Кин с фермы «Старая мельница» с сообщением о том, что доктора Кенни нашли плавающим лицом вниз в пруду неподалеку.

— Никто не знает, как долго он там находится, — почтительно сказал он, снимая кепку и комкая ее в руках. — Туда вот уже несколько дней никто не заглядывал. — Уилли перекрестился. — Да упокоится ваш отец с миром, мистер Кенни. Он был хорошим врачом, что бы там о нем ни говорили.

Левон не знал, что видит в ее больших фиолетовых глазах: то ли страх, то ли дикое желание, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы ребенок родился и чтобы она поскорее забыла обо всем. За время, прошедшее с тех пор, как врач объявил, что она беременна, Анна ни словом не обмолвилась о ребенке у себя в животе. Она решительно отклоняла все попытки Тамары поговорить об этом, отворачивалась или просто выходила из комнаты с окаменевшим лицом, плотно сжав красивые губы.

Левон нанял опытную акушерку, миссис Саркади, потому что, когда Анне придет время рожать, он не хотел обращаться в больницу. Тому было две причины. Во-первых, он опасался, что непривычное окружение и незнакомые люди расстроят ее; во-вторых, Анна сама была еще совсем ребенком и существовала большая вероятность того, что им начнут задавать вопросы об отце, вопросы, на которые могла ответить только она сама. Точное время появления новорожденного на свет оставалось неизвестным, но, по расчетам врача, это должно было произойти в сентябре.