Война дезертиров. Мечи против пушек - Юрий Валин

Прикусив губу, Катрин повернулась к черепу. Нарушать тишину не решилась. Безмолвно поблагодарила и попросила прощения. Череп смотрел спокойно. Собственно, иного от белой кости и ожидать как-то трудно.

Катрин засунула оружие за пояс и полезла наверх. Вскарабкалась к фазану, нагнулась за птицей и замерла. Нет, так не годилось. Кукри был подарком, а не отдаривать за клинок дурной знак. Возвращаться в немую духоту скальной могилы ужасно не хотелось, но девушка заставила себя еще раз сползти вниз. К счастью, в кармане еще хранилась последняя легковесная монета. Дарить не совсем правильные монеты было стыдно, но Катрин надеялась, что в данном случае никто не обидится. Покойный должен чувствовать, что у гостьи больше ничего нет. Девушка положила монету и в очередной раз выбралась наверх. Оглядываться уже не было сил. Катрин чуть ли не рысью поспешила прочь. Увесистый фазан оттягивал руку, но Катрин все ускоряла шаг, словно кто-то подталкивал в спину. Пришлось поднапрячься, чтобы задавить запоздало накатывающий страх…

Шпионка пришла в себя только в роще на подходе к лагерю. Полог кленовой листвы успокаивающе шумел над головой. Неблагодарная гостья испытала клинок, срубив несколько ни в чем не повинных веток. Древнее оружие, бесспорно, нуждалось в некоторой чистке и правке заточки, но девушка редко держала в руках что-то более «свое».

Меч-кладенец. Хм, слишком везет. Как говорили в одном мультфильме — «это не к добру». Что все это значит? Опасаемся? Есть ощущение, что чужое приватизировала? Глупо. Местных суеверий и предрассудков набралась.

Дорога становилась все каменистее. Катрин, не оглядываясь, шагала вперед. В горле пересохло, но останавливаться и брать с телеги баклагу с водой девушка не желала. Вообще-то сама виновата. Психовала, подгоняла всех как на пожар. Можно подумать, без ценных командирских указаний путники не справились бы. И так все шло нормально. Вон, телега катится, как на шинах, чуть постукивая на камнях. Глефа наточена, сапоги высушены и почищены. Чего рычала, аристократка дутая? Окончательно обнаглела?

Наглость наглостью, но причины нынешнего отвратительного настроения таились в ином. Во-первых, Катрин совершенно не выспалась. Мутные, малопонятные сны мешали всю ночь. Нельзя даже было назвать их кошмарами. Кто-то настойчиво пытался говорить, взять за руку. Шпионка не понимала. Даже когда тяжелые чужие руки ложились на плечи, не было в том прикосновении ни вожделения, ни похоти, ничего того, к чему привыкла Катрин.

А утром девушка сунула ногу в сапог и чуть не проколола пятку. В сапоге обнаружилась большая пряжка. Величиной с половину ладони, из тусклого серебра, украшенного угловатой резьбой, похожей на руны огама.[25] Вдобавок Катрин вытряхнула из голенища знакомую монету…

Теперь, идя по кружащей между скалистыми крутыми холмами дороге, страдалица мрачно раздумывала — благоразумно ли принимать подарки призрачных мертвецов? Пряжка — ерунда, но уж очень не хотелось расставаться с древним клинком. Кукри лежал на телеге — носить меч на себе без ножен было рискованно. Зато возможность в секунду ощутить в ладони надежную рукоять оружия была очень приятна. Хотя, если придется пережить еще несколько таких неспокойных ночей, лучше все же вернуть дары призрачному владельцу.

Катрин вновь начала нервничать. Совсем свихнулась с этим оружием. Ведь не о новой игрушке нужно думать и не о руках, давно лишенных плоти, что ложились во тьме на плечи. Узкая лента тракта, пусть и не быстро, но приближала отряд к залитым солнцем вершинам. Зрелище белоснежных ледяных шапок, венчающих горные пики, вселяло страх. Правда, Даллап говорил, что дорога пересекает горную цепь в самом благоприятном месте, да и перевал не слишком-то неприступен.

Пообедали наскоро. Все понимали, что нужно двигаться вперед, пока благоприятствует погода. Даллап предполагал, что скоро отряду встретится купеческий обоз. Дорога во владения леди Нидд действительно одна-единственная, разминуться трудно. Катрин морщилась, она предпочла бы никого не встречать до самого города.

Через сутки маленький отряд порядком углубился в горы. Как-то сразу стало прохладней. Дрова для ночного костра пришлось отыскивать общими усилиями. Скалистые склоны вокруг не изобиловали растительностью.

Ночью путников никто не посещал, ни в реальности, ни во сне. Утром выспавшаяся и повеселевшая Катрин ощутила искреннюю благодарность к безымянному призраку. Стыдно, конечно, собственной черствости, но странница чувствовала себя пока все-таки больше живой, чем наоборот. С мертвецами общаться мы как-нибудь потом научимся.

День прошел в непрерывном движении. Тянулся бесконечный подъем, и это соответствующим образом сказывалось на ногах путников. Белесая безропотно тянула телегу, но и ее взор все чаще с укором останавливался на не желающих приближаться вершинах. Временами Даллап принимался рассказывать одну из своих многочисленных военно-походных историй. Его слушали с благодарностью, но и у ветерана ненадолго хватало дыхания развлекать друзей.

В сумерках отряд остановился на узком голом плато. Путники забились под защиту скальных обломков. Вдоль ущелья дул сильный ветер. Дрова предусмотрительно прихватили из попавшейся днем буковой рощи. Запылал маленький костерок, сразу стало веселее. Ночью кто-то выл, но как-то неубедительно. Наверняка обычные волки. Такие мелочи сну путешественников уже не мешали.

На следующий день неожиданно обнаружилось, что отряд находится глубоко в горах. Дорога змеилась по дну все более сужающегося ущелья. С обеих сторон высились отвесные склоны, в высоту которых отказывался верить взгляд. Глупо признавать, но горы оказались ну уж очень большими.

За ужином все говорили шепотом. Сидеть на дне чаши, края которой вздымались куда-то к самым звездам, было тоскливо. Огонь костра казался крошечным. Катрин чувствовала себя голой в центре гигантского стадиона, забитого недобро молчащими зрителями-гигантами. Отчего-то вспомнился едва ополовиненный кувшинчик с джином. Ничего, все крепились, и ночь прошла хоть и неуютно, но спокойно.

За следующий день Катрин осознала, что лучше гор могут быть только горы поменьше. Идти было тяжело. Подъем стал круче, стены ущелья сузились, стиснув дорогу. Рядом журчала река с водой настолько ледяной, что пить ее было почти невозможно. Путники задирали головы, разглядывая угрожающе нависшие стены. Осыпей на дороге было множество, и заполучить обвал прямо на головы представлялось вполне вероятным делом. Призывать говорить тише было излишним, спутники и так давно переговаривались шепотом.