На краю смерти (СИ) - Александр Владимиров

— Э-э… Может уберёшь это? — попросила девушка.

— Конечно, — легко согласился Зверь и дёрнул рукой, — а в следующее мгновение нож уже оказался в ножнах, — Итак, чего не спишь? — не давая Эммилии опомниться, задал он ей вопрос.

— Да так, — уклончиво начала девушка, — Просто не люблю спать, когда другие выполняют за меня мою работу…

— Странно, а я люблю.

— …Вот я и решила помочь, — не обратив внимания на колкость, продолжала Эмми.

— Да, хорошо ж ты помогаешь, чуть ли не будучи зарезанной ещё до приёма поста.

— Но это ж ты меня чуть не зарезал! Вот бы потом греха не обобрался!

— На мне итак много грехов. Одним больше, одним меньше — не имеет значения, — он сел, и девушка примостилась рядом.

— Имеет, если от этого зависит судьба всего мира.

— Мира? — усмехнулся Рик, — Его уже всё одно не спасти.

— Как знать.

— Да брось ты. Взгляни, что нас окружает? Конечно, сейчас вокруг нас леса. Но что есть там, откуда мы пришли? Песок. Бескрайние безжизненные пустыни, в которых если и растёт что-то, то только в искусственных, специально оборудованных теплицах с удобренной почвой и постоянным уровнем влаги. А в основном, там жизни нет. И я глубоко удивлён, что некоторые людские города в тех краях до сих пор продолжают существовать. И что самое страшное, эта земля смерти постепенно увеличивается. Скоро она доберётся и сюда, истребив, как и там, всех растений и животных. А через несколько десятилетий поглотит весь мир! И это неизбежно. Думаешь, закрытие портала что-то изменит?

— Ну, я не могу утверждать, но всё же надо попробовать.

— Ага, — хмыкнул Рик.

Девушка с минуту молчала, а затем всё же решилась продолжить разговор:

— Ладно, оставим эту тему. Я вообще-то хотела поговорить с тобой о другом. Помнишь, ты вчера начал мне рассказывать о своём прошлом: как учился в школе, как познакомил своего отца с Эконсом. Так вот, ты меня заинтриговал. Чертовски хочется узнать, как сын такого уважаемого человека, как профессор Баярд, стал бесстрашным воином, убивающим диклозеров налево и направо? Если, конечно, это не секрет.

— Что тут рассказывать? Моя история стара как мир. Да и секретом её назвать сложно. Но, да ладно. Если тебе так хочется, слушай.

Да, мы с Эконсом учились в одной школе — неплохое, кстати сказать, было учрежденьице, одно из лучших, — но взгляды на жизнь у нас были совершенно разные. Джон, как я уже говорил, мечтал двигать науки, — наверное, поэтому-то он так быстро и сошёлся с моим отцом. Меня же просто воротило от всех этих терминов и цифр. И очень скоро я понял, что стать учёным — не моё призвание. И поэтому, окончив одиннадцатилетку, я по контракту записался в армию. Конечно, отец совершенно не разделял моего решения. Он говорил, что я ещё не взвесил все «за» и «против» и делаю поспешный шаг. Что семья — вот главное, и с её мнением нужно считаться. Но я не внял его советам. Тогда-то у нас и произошла размолвка, после которой мы долгое время не общались, хотя оба об этом жалели.

Но вот я попал в армию. Там меня научили основам военного искусства, как правильно убивать, чтобы не быть убитым, дали в руки винтовку, — и такая жизнь мне понравилась. Несколько раз меня закидывали в самые горячие точки, и постоянно я оставался жив, что только возбуждало мою любовь к армии.

Мне нравился тот панический страх, тот адреналин, бушующий в крови, то бешеное биение сердца. Я любил смотреть в глаза смерти и всё время ускользать от неё. Это были уже не те научные формулы и всякие специальные понятия из школы — это была настоящая жизнь!

Но однажды произошла одна странность. Правительство срочно стало распускать всех контрактников ещё до окончания срока по домам. Только потом мы узнали, — он сам мне сказал, — что научный эксперимент моего отца провалился. В наш мир попали какие-то странные твари, и Совет решил воспрепятствовать им, нанеся по месту прорыва обширный ядерный удар. Тогда погибло множество людей и животных. Но монстров, как ни странно, ракеты не остановили. Они их лишь немного притормозили. А уж потом началась настоящая бойня…

Ну и Правительство, по-видимому, чтобы не было лишних свидетелей, стало отправлять всех неугодных солдат восвояси. А я и так-то никогда не был примерным бойцом, так ещё и моя родословная… в общем, моя военная карьера на этом кончилась…

Но, как уже было сказано, ни о каких делах Правительства я тогда не знал. Со спокойной совестью вернувшись домой, я стал тихо-мирно жить обычной жизнью, ни о чём особенно не переживая. И лишь только несколько недель спустя, тоже вернувшись домой, отец поведал мне всю правду.

Оказалось, он был против ядерного удара. Сначала он хотел изучить противника, а уж потом что-либо предпринимать. Совет же думал по-другому. Они не хотели допустить угрозы распространения монстров по планете — и их можно было понять, — а моего отца, чтобы не путался под ногами, решили отстранить от дел и отправить к семье.

Поначалу, когда отец вернулся, у нас с ним были весьма напряжённые отношения: всё-таки при моём уходе в армию расстались мы не в лучшем виде. Но вскоре мы как-то попривыкли к совместному обществу, старые разногласия были забыты, да и Эконс своими частыми визитами здорово разряжал обстановку у нас дома. Так что уже совсем скоро мы вновь стали жить по-прежнему: одной счастливой семьёй.

Я следил за хозяйством и за нашим семейным бюджетом, проверяя, чтобы в нём не оказалась дыр. Отец же, даже находясь дома, продолжал свои научные изыскания. Похоже, уже окончательно потеряв надежду на Совет, он решил сам добиться истины. И, что удивительно, уже через несколько месяцев он знал о напавших животных столько, сколько, наверное, не мог знать ни один другой человек. Именно он разделил этих существ на классы по виду, среде обитания и охотничьим повадкам. Он выделил среди диклозеров лётных, пеших, водных и подземных, а уже их потом разобрал на более мелкие группы. Когда же появились точные свидетельства того, что каждый укушенный человек впоследствии превращается в монстра, именно отец стал рьяно исследовать эту болезнь, чтобы определить её причины и, возможно, найти противоядие.

Вот так наша жизнь и текла. Всё было относительно ладно, пока Правительство не объявила очередной военный набор (видимо, власти, наконец, сообразили, что ядерный обстрел ничего не дал, и решили собрать армию для настоящей войны). И, конечно же, я не мог пройти мимо. Отец же, узнав, что я снова намерен записаться, тоже не остался в стороне… Ты не представляешь, какой разразился скандал! Даже Эконс не мог нас помирить.

И вот, окончательно разругавшись, мы, как говориться, разошлись по углам. Отец вознамерился уехать в ту самую экспедицию, чтобы получить дополнительные сведения о тварях и, возможно, доработать свой уже готовый к испытаниям антидот. Я же просто не мог дождаться, когда настанет день моего отъезда на военную службу. Я засиделся дома и теперь уже просто изнывал от духоты четырёх стен. Но больше всего мне хотелось быть первым: я надеялся, что отправлюсь в армию до того, как отец поедет в свою экспедицию. Мне не хотелось видеть его как обычно суровое лицо, с лёгкой, еле заметной усмешкой глядящее на меня, ведь он, по его мнению, ехал спасать мир, в то время как я оставался, чтобы бес толку бегать с автоматиком… эх, если б я знал, что для него эта экспедиция будет последней! Как бы я хотел тогда с ним помириться! Сколько всего осталось несказанным… ну, да ладно. Ничего уже не изменишь.