Властелин колец - Джон Толкин

– А кроме деревьев, тут больше ничего нет опасного? — спросил Пиппин

– Почему же? В чаще Леса, особенно на том конце, много водится разных странных тварей — по крайней мере мне так говорили. Сам–то я их никогда не видел. Понимаете, тут кто–то прокладывает тропы, вот в чем штука. Когда ни придешь, обязательно наткнешься на тропку. Только тропки эти почему–то каждый раз на новом месте и идут совсем не туда, куда прежде, вот что странно. В последний раз недалеко от этого туннеля начиналась довольно утоптанная тропа, которая вела прямо к Выжженной Поляне. Нам с ней более–менее по пути — на восток и чуточку к северу. Вот я и хочу ее отыскать.

Оставив ворота позади, хоббиты поехали вверх по склону расширившейся лощины. На противоположном склоне начиналась еле видная тропинка; шагах в ста от Заслона она подбегала к стене деревьев и обрывалась.

Войдя под полог леса и оглянувшись, хоббиты увидели за стволами, сразу как–то тесно сдвинувшимися, темную линию Заслона. Впереди не было видно ничего, кроме деревьев, бесконечно разных, непохожих друг на друга: одни стояли прямо, другие согнувшись в дугу, третьи прихотливо изгибались, четвертые клонились одно к другому — кряжистые, тонкоствольные, гладкие, складчатые, морщинистые, одни с высокой кроной, другие сплошь суковатые. Похожи они были в одном — все до единого обросли серыми бородами лишайника и зеленым, скользким, ворсистым мхом.

Из всей четверки один Мерри выглядел бодрым и беспечным.

– Ты бы, чем радоваться, лучше шел впереди и разыскивал тропу,– посоветовал ему Фродо и обратился к остальным: — Главное — не потеряться и не позабыть, в какой стороне Заслон!

Пони осторожно шли вперед, избегая ступать на извилистые, причудливо переплетенные корни. Кстати, кроме деревьев, здесь ничего больше не росло. Дорога, казалось, поднимается в гору, и чем дальше, тем выше и темнее становились деревья, тем теснее сдвигались мшистые стволы. Не было слышно ни звука — разве что упадет иногда капля воды с неподвижных листьев, и снова тишина. Ветви не перешептывались и не шевелились, но постепенно у хоббитов возникло малоприятное чувство, будто за ними следят — причем следят с неодобрением и даже враждебно. Чувство это становилось все острее, и вскоре хоббиты поймали себя на том, что беспрестанно поглядывают наверх и косятся через плечо, словно ожидая внезапного нападения.

Никаких признаков тропы не было по–прежнему, скорее наоборот,– казалось, деревья сдвигаются все теснее, стараясь загородить путь чужакам. Вдруг Пиппин не выдержал и закричал:

– Ой–ой–ой! Я ничего плохого не замышляю! Только пропустите меня, слышите, вы?

Остальные застыли как вкопанные. Но крик оборвался, будто заглушенный тяжелой плотной занавесью. Ни эха, ни отклика. Только следящих за ними невидимых глаз сразу как будто сделалось больше, а взгляд их стал пристальнее.

– На твоем месте я бы не кричал, — сказал Мерри. — Только хуже будет.

Фродо начинал задаваться вопросом: а выйдут ли они отсюда вообще? И какое он имел право тащить друзей в этот чудовищный лес? Мерри растерянно вертел головой: похоже, он уже не был уверен, что правильно выбрал дорогу. Это не укрылось от Пиппина.

– Быстро же ты сумел заблудиться! — съехидничал он.

Но Мерри внезапно с облегчением присвистнул и показал вперед:

– Наконец–то! Получается, деревья и впрямь ходят! Вон она — Выжженная Поляна! По крайней мере, я надеюсь, что это она! А тропы нет и в помине!

Впереди становилось все светлее. Внезапно деревья кончились, и хоббиты оказались на большой круглой поляне. Над головой, к их удивлению, ярко засинело небо: под пологом Леса, в низине, они проморгали утро и не заметили, как поднялся туман. Правда, солнце взошло еще не так высоко, чтобы показаться в просвете над головой, но верхушки деревьев уже золотились в его лучах. По краям прогалины листва была гуще и зеленее, чем в Лесу, и казалось, что Выжженная Поляна обнесена плотной зеленой стеной. На самой поляне деревьев не росло — только жесткая трава и высокие остистые сорняки: вялый гирчовник, жесткие стебли болиголова, буйные заросли кипрея, рассыпающего вокруг пепел созревших семян, густая крапива и бодяк. Тоскливое место! Но после душного леса оно показалось хоббитам цветущим садом.

Воспрянув духом, друзья с надеждой поглядели на все ярче разгоравшееся от солнечных лучей небо, которое обещало погожий день. На другом конце поляны в стене деревьев виднелся проход, за которым — никаких сомнений — начиналась обыкновенная тропа. Она просматривалась достаточно далеко — тропа как тропа, где ýже, где шире, и зеленого потолка над ней не было, хотя иное дерево нет–нет да перекидывало на другую сторону темную ветку. По тропе хоббиты и направились. Ехать опять пришлось слегка в гору, но теперь можно было пустить пони быстрым шагом, и друзья повеселели — казалось, Лес сменил гнев на милость и теперь–то уж точно даст пройти беспрепятственно.

Но вскоре сделалось жарче, и путники стали задыхаться. Деревья столпились еще теснее, чем раньше, тропа сузилась, обзор опять исчез. Острее, чем прежде, хоббиты ощутили, как давит на них злая воля Леса. Вокруг сгустилась такая тишина, что шорох листьев под копытами пони да изредка легкий стук подковы о скрытый под слоем прошлогодней прели корень отдавались в ушах тяжело и гулко.

Фродо попробовал запеть, чтобы подбодрить остальных, но вместо пения получился хриплый шепот:

Идущий по лесу во тьме,Не унывай — держи в уме,Что край имеет лес любой, —И встанет солнце над тобой!Восток иль запад выбирай —Леса всегда имеют край!Не вечно тянутся леса…

Последнее слово — «леса» — растворилось в тишине. Воздух казался тяжелым, говорить было трудно. Позади, в полушаге от них, с треском обрушился большой сук. Деревья сомкнулись теснее.

– Не нравится им слышать, что лес имеет край. Я бы на твоем месте пока воздержался от пения. Вот выберемся на опушку, а потом повернемся к ним и покажем, что такое настоящий хор! — сказал Мерри весело.

Если его что и беспокоило, виду он не подал. Остальные промолчали — они чувствовали себя не в своей тарелке. На сердце Фродо все ощутимее наваливалась тяжесть, и с каждым шагом он все больше жалел, что ему пришла мысль бросить вызов этим грозным деревьям. Он уже вознамерился было остановиться и объявить о своем решении идти назад (если путь еще не отрезан), как вдруг события приняли иной оборот. Подъем почти прекратился, темная стена деревьев расступилась, и тропа пошла прямо. Впереди, невдалеке, но и не слишком близко, круглилась верхушка зеленого холма, выступавшая из окружающего ее леса, словно огромная лысая макушка из венчика волос. Тропа как будто вела именно туда.

Хоббиты снова прибавили шагу, обрадовавшись, что впереди замаячила возможность хоть ненадолго подняться над покровом Леса. Тропа нырнула вниз — и сразу снова пошла вверх, пока не привела их к подножию крутого холма. Здесь она вышла за круг деревьев и растворилась в дерне. Деревья окружали лысый холм со всех сторон — точь–в–точь нечесаная шевелюра вокруг бритой макушки.

Хоббиты повели своих пони наверх, обходя холм пологими кругами, пока не достигли вершины. Там они остановились и осмотрелись вокруг. Воздух был пронизан солнцем, но даль скрывалась в дымке, и хоббиты не смогли разглядеть ничего определенного. Вблизи туман почти исчез, задержавшись только в низинах, да на юге дымилась белая глубокая прорезь, пластающая лес на две половины.

– Ивий Вьюн, — показал Мерри. — Эта река течет от Курганов[118] прямо на юго–запад, через самую чащу, и впадает в Брендивин неподалеку от Осеки. Туда нам не надо. Говорят, долина Вьюна — самое странное место во всем лесу. Точнее даже сказать, оттуда–то вся странность и расходится!

Хоббиты посмотрели туда, куда показывал палец Мерри, но ничего не увидели, кроме тумана над глубокой сырой долиной Вьюна, а за туманом уже и вовсе ничего было не разглядеть. На вершине начинало припекать. Время, должно быть, близилось к одиннадцати, но осенняя дымка по–прежнему застилала дали. На западе не было видно ни Заслона, ни долины Брендивина, а на севере друзья, как ни всматривались, не заметили ничего, что хоть отдаленно напоминало бы полосу Большого Западного Тракта, куда они хотели попасть. С юго–востока холм круто обрывался, и казалось, что за чертой деревьев он уходит в непредставимую глубину, точно склон подводной горы, лишь малой своей частью выступающей из пучины. Хоббиты сели на зеленую травку и, поглядывая на лесные просторы вокруг, пообедали. Когда солнце миновало полдень, на востоке за лесом проступили серо–зеленые волны Курганов. Это весьма обрадовало друзей — приятно увидеть, что Старый Лес все–таки имеет край! Но идти в ту сторону они, если, конечно, получится, не собирались — Курганы в хоббичьих сказаниях окружала такая же зловещая слава, как и сам Лес.