Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи

— А что же наш ужин, друг мой?

«Кокетлива, как подобает женщине и княгине! — игриво подумал господин де Бель-Иль, следуя за своей невестой. — Какая тонкая талия… какая осанка… она совсем невысокая… головой достает мне до плеча… ах, увидеть ее обнаженной, прижать к груди! У нее должна быть шелковистая кожа…»

На виске герцога проступила фиолетовая вена. Не замечая ничего вокруг, он был поглощен одним волшебным видением, и в ушах у него гудело. По лужайке навстречу им шел какой-то дворянин.

— О, какой сюрприз, вот и граф де Вильнев-Карамей! — воскликнул герцог.

Батистина недовольно сдвинула брови. Небрежно поздоровавшись со своим братом, она уселась за столик, накрытый под грабом.

Рабы тут же принесли прохладительное и сладости — пирожные, засахаренные орешки, кунжут, конфеты.

Господам была предложена абрикосовая водка, а также шампанское, мускат, васильковый ликер и сидр по-акадийски. Жорж-Альбер уютно устроился под розовым миртом, откуда мог все видеть, а при случае ухватить со стола недопитый бокал.

Флорис с Эмилией присоединились к небольшой компании. Молодой дворянин уже успел надеть камзол и жилет. Он вновь с ироническим почтением поклонился великой княгине. Та безжалостно терзала мягкую почву лужайки своими острыми каблучками — к счастью, за пышными широкими юбками нельзя было заметить этих нервических движений. Внешне Батистина выглядела безмятежной и веселой. Она с нежностью смотрела на жениха, томно обмахивалась веером и полулежала на шезлонге, который тихонько покачивал один из рабов.

Флорис также наслаждался приятным вечером и обществом своей невесты. Он громко смеялся, шутил, брал Эмилию за руку, чтобы предсказать будущее.

— Ах, дорогая Эмилия, удача улыбается вам… вы будете счастливы… Да, очень счастливы… Я вижу, что скоро вы выйдете замуж!

Эмилия, заливаясь краской и млея от восторга, ворковала:

— Ах, папа, вы слысите, сто говолит господин де Полтсуа… А детиски у меня будут?

— Минутку, я должен взглянуть внимательно…

Флорис взял в руки ладони девушки, оглаживая их, сгибая и разгибая пальцы, целуя нежную кожу. Напустив на себя серьезнейший вид, он наконец поднял голову:

— О да, дорогая Эмилия… У вас будет дюжина детей!

— Ах, это списком много, Флолис!

Эмилия со смехом вырвала руку и уселась на траву. Широкая розовая юбка легла мягкими складками. Девушка с обожанием смотрела на Флориса. Надо отдать Эмилии справедливость она была просто восхитительна, когда молчала.

Раздался сухой треск. Стеклянный бокал сломался в руках Батистины.

— Ах, благодарение небу, ваше высочество не поранились! Живо, Ганнибал, подай другой бокал… нет, серебряный кубок! Да, мадам, металл устоит даже против ваших прекрасных ручек!

Господин де Бель-Иль поцеловал слегка дрожащие пальцы невесты. Он заметил ее возбуждение, однако истолковал его по-своему.

«О, у нее огненный темперамент… Мне говорили, что никто не сравнится с русскими женщинами… Ей не терпится, как и мне… надо было смелее действовать там, на скамейке, она только этого и ждала!»

Погруженный в свои мысли герцог не заметил Попюлюса и д’Артагета, подошедших к столу вместе с фрейлинами.

— Ну что, дадут здесь хлебнуть что-нибудь славным ребяткам?

— Славным ребяткам? — повторил в изумлении господин де Бель-Иль.

— Вот именно, цыпленочек!

Попюлюс и Гаэтан, заливаясь смехом, объяснили присутствующим смысл этих экзотических выражений. Батистина с упреком взглянула на своих дам, а те, вновь впав в немоту, смущенно потупились.

— Мы говорить только по-русску! — с улыбкой декламировал господин де Бель-Иль.

Вечерело. Солнце медленно опускалось на волны Миссисипи. Прекрасные голубые глаза Батистины скользили по роскошному парку. Внезапно все показалось ей не таким красивым, как прежде. Она горько сожалела, что решила вернуться в цивилизованный мир. И она встала, намереваясь уйти.

Все остальные смеялись, обступив фрейлин. Даже Адриан ни разу не взглянул, словно бы забыл о ней.

— Дивный вечер, ваше высочество, не правда ли?

Перед Батистиной стоял Флорис. Она быстро сомкнула веки, чтобы не видеть этих зеленых глаз, которые, она чувствовала это, искали ее взгляд.

— Неужели вы уже покидаете нас, мадам? — прозвучал тот же ироничный голос.

Флорис наклонился к руке княгини, и той ничего не оставалось, как протянуть ему предательски дрогнувшие пальцы. Флорис приложился к ним губами, задержавшись намного дольше, чем позволялось правилами этикета.

Батистина побледнела. По спине ее прошел озноб — очевидно, виной тому была вечерняя прохлада. Она почти вырвала руку и торопливо направилась к своему экипажу.

Оставшись одна в своих покоях, Батистина перестала сдерживаться. Слезы хлынули из ее васильковых глаз. Она схватила фарфоровую вазу и швырнула ее об пол, но это ей не помогло. Рыдания рвались у нее из груди, и она бессильно рухнула на постель.

— О! Зачем… зачем он это делает… Как он может… Я ненавижу его! Ненавижу!

14

Колокола монастыря урсулинок и нового собора из кирпича звонили во всю мощь. Народ толпился на площади д’Арм, чтобы не упустить ни единой детали свадебных торжеств.

Господин де Бель-Иль умел устраивать празднества. Вино лилось рекой — всем желающим наливали из двух пожертвованных маршалом бочек. На жаровнях готовили рагу из цыплят, приправленных по сезону листьями сазафрасса. Толстые рабыни герцога с улыбкой обслуживали гурманов. И это было только начало свадебных торжеств! На плантации готовились к грандиозному балу и пиру.

Карета господина де Бель-Иля показалась на углу Орлеанской улицы. Толпа взревела.

— Да здравствуют новобрачные!

— Да здравствует великая княгиня Аврора!

— Да здравствует господин герцог!

— Да здравствует невеста!

— Да здравствует Россия!

— Да здравствует господин маршал!

— Да здравствует господин губернатор!

— Да здравствует король!

Все гвардейцы гарнизона оказались при деле — лишь с их помощью удавалось сдерживать возбужденный народ.

— Мадам принцесса, доброй ночи с мужем!

— Мадам принцесса, ты королева!

— Мадам принцесса, хорошей брачной постели!

— Мадам принцесса, пора тушить свечи!

— Мадам принцесса, ты спать не одна!

Приветствия рабов действовали Батистине на нервы. С какой стати воспевать перед всем городом брачную ночь с маршалом! Как раз об этом девушке меньше всего хотелось думать. Еще вчера господин де Бель-Иль, уверив, что желает показать ей роскошный ковер, затащил ее в голубой будуар. Своим «спасением» Батистина была обязана лишь весьма своевременному приходу губернатора с супругой, явившихся, чтобы обсудить с герцогом последние детали церемонии.

Этот брак превратился в государственное дело. Господин де Водрей заявил, что сочтет за честь лично повести княгиню Аврору к алтарю, тогда как маркиза будет шествовать под руку с господином де Бель-Илем, заменяя отсутствующую тещу.

Лестный рокот одобрения встретил Батистину, когда она вошла под своды нефа, набитого битком — все знатные господа не преминули стать свидетелями обряда венчания. Дамы с завистью и восхищением разглядывали белоснежное платье со шлейфом и расшитую золотой нитью фату. Мужчины же, по примеру рабов, грезили о ночных утехах, ожидающих маршала де Бель-Иля. Впрочем, некоторые злоязычные особы, и в первую голову госпожа де Сент-Эрмин, перешептывались, что невеста слишком уж бледна. Батистина плохо спала накануне и не раз просыпалась, измученная ужасными кошмарами. Она задыхалась, дрожала, стонала, охваченная недобрыми предчувствиями.

Напрасно пытались успокоить ее подружки, тщетно отпаивала свою голубку отваром из зеленых тюльпанов Элиза, вернувшаяся с плантации, — ничто не действовало на Батистину. Она рыдала, не желая говорить, что с ней. Впрочем, объяснить это было невозможно. Около пяти утра Батистина, желая приободрить своих спутниц, заявила, что ей хочется как можно скорее покончить со всеми этими скучными церемониями и перебраться к мужу в Бель-Иль.

Из-под своей золотистой вуали, скрепленной тремя драгоценными булавками, Батистина видела всех. В глаза ей бросился Жеодар Кастильон дю Роше, и она невольно подумала о браке с ним, который расстроился в прошлом году из-за этого чудовища, Флориса. Граф стоял теперь, прислонившись к одной из колонн. Он согласился принять на веру «искренние» объяснения бывшей невесты. Батистина поклялась ему, что вынуждена была скрывать ужасную тайну своего происхождения. Жеодар не был идиотом, и Батистине вряд ли удалось бы обмануть его, если бы еще в Версале он не наслушался самых странных толков об этих Вильнев-Карамеях. Достойнейшие люди открыто говорили, что Флорис по крови Романов, что он сын самого Петра Великого! Жеодар поверил Батистине и собирался… дождаться ее вдовства — именно об этом она его попросила. К графу дю Роше подошла женщина в вуали, и он машинально повернул к ней голову. Это была красавица Карлотта. Квартеронка пожирала глазами Флориса, чей белый парик возвышался над толпой приглашенных. Жеодар нахмурился. Его соперник казался совершенно счастливым — он нежно улыбался Эмилии, повисшей на его руке и взиравшей на него с обожанием. Сегодня вечером должны были официально объявить о помолвке маркиза де Портжуа с наследницей миллионного состояния. За спиной Жеодара послышался глубокий вздох. Он покосился через плечо и увидел, как виконтесса Мари-Бланш Шьендель де Понтальба смахивает слезу с бархатистой щеки. Жеодар на секунду заколебался, какую из молодых женщин избрать, но, будучи обогащен опытом отношений с Батистиной, решил, что со светскими дамами иметь дело слишком опасно. Поэтому он сделал шаг в сторону Карлотты и низко ей поклонился. А на его место тут же проскользнули два дворянина. Оба были очень бледны. Эрнодан только что вернулся из форта, куда его послали служить, а Яан Легалик — из длительного морского путешествия. Накануне Эрнодан притворился, будто принимает объяснения Батистины, ибо поручение короля все больше превращалось для него в сугубо личное дело; что до Легалика, то он был согласен на все и ни в чем не усомнился, поскольку еще на «Красавице» пришел к убеждению, что Батистина может быть только принцессой крови. Вздохи виконтессы привлекли внимание Эрнодана. Гасконец был галантным кавалером, а потому тут же протянул рыжеволосой красавице кружевной платочек, тогда как Легалик любезно посторонился, пропуская вперед Жольетту де Ла Бюисоньер.