Великая охота - Роберт Джордан

Ожидая ответа, Амерлин подалась вперед в своем кресле, но у Ранда было чувство, что ей хотелось отодвинуться подальше. Он помнил, что сказал Лан. Если она опасается тебя… Ему захотелось рассмеяться. Если она опасалась его.

– Нет, не могу. То есть… Нарочно я этого не делаю.

Это просто случается. Я не хочу на… направлять Силу. Больше я не стану никогда этого делать. Клянусь.

– Не хочешь, – произнесла Престол Амерлин. – Что ж, очень мудро с твоей стороны. И к тому же глупо. Кое-кого возможно обучить направлять; большинство – нельзя. Правда, от рождения немногие обладают задатками для этого. Рано или поздно, они обретают способность владеть Единой Силой – хотят они того или нет, это столь же несомненно, как то, что из икринок рождается рыба. Ты будешь продолжать направлять ее, юноша. Тут ты бессилен, ничего не поделаешь. И лучше бы тебе научиться направлять, научиться контролировать ее, иначе тебе не прожить достаточно долго, чтобы успеть сойти с ума. Единая Сила убивает тех, кто не в состоянии справиться с ее потоком.

– А как же мне научиться? – спросил он. Морейн и Верин просто сидели, невозмутимо наблюдая за ним. Будто паучихи. – Как? Морейн говорит, что она ничему меня научить не может, а я сам понятия не имею, как или чему учиться, я и не хочу я. Я хочу покончить с этим. Как вы не поймете? Покончить!

– Я сказала тебе правду, Ранд, – заметила Морейн. Она говорила таким тоном, будто они вели приятную беседу. – Те, кто мог обучить тебя, мужчины Айз Седай, три тысячи лет мертвы. Ни одна из живущих ныне Айз Седай не может обучить тебя прикосновению к саидин – не в большей степени, чем ты сумеешь научить прикасаться к саидар. Птице не научить рыбу летать, а рыба не научит птицу плавать.

– Всегда считала эту поговорку неверной, – вдруг вмешалась Верин. – Есть птицы, которые ныряют и плавают. И в Море Штормов есть рыбы, которые летают, – с длинными плавниками, которые раскидывают в стороны, будто распростертые руки, и с клювами будто мечи, которые могут вонзиться… – Она смешалась, слова словно застряли в горле, смутилась. На нее без всякого выражения на лицах взирали Морейн и Престол Амерлин.

Возникшей паузой Ранд воспользовался для того, чтобы постараться хоть как-то взять себя в руки. Как давным-давно учил его Тэм, он представил себе в мыслях язык пламени и скормил ему все свои страхи, стремясь добиться пустоты, ее неподвижности и спокойствия, уйти в ничто. Пламя все росло, пока не объяло все, пока не стало слишком большим – его уже было ни сдержать, ни удержать дольше в воображении. После чего оно исчезло, оставив после себя чувство покоя. На границах пустоты все еще подрагивали, трепетали чувства – черные кляксы страха и гнева, но пустота держалась. Словно голыши по льду, скользнули по ее поверхности мысли. Айз Седай оставили Ранда без внимания на считанные секунды, но когда они повернулись к нему опять, лицо его было совершенно бестрепетным.

– Почему вы так разговариваете со мной, мать? – спросил Ранд. – Вы бы должны укрощать меня.

Престол Амерлин нахмурилась и повернулась к Морейн:

– Этому его Лан научил?

– Нет, мать. Это – от Тэма ал'Тора.

– Почему? – повторил вопрос Ранд. Престол Амерлин посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Потому что ты – Дракон Возрожденный.

Ничто подернулось рябью. Мир зашатался. Все вокруг словно завертелось. Ранд сосредоточился на ничто, и пустота вернулась, мир выровнялся.

– Нет, мать. Я могу направлять, да поможет мне Свет, но я – не Раолин Проклятие Тьмы, не Гвайр Амаласан, не Юриэн Каменный Лук. Вы можете укротить меня, или убить, или отпустить, но я не стану прирученным Лжедраконом на поводу у Тар Валона.

Он услышал, как ахнула Верин, увидел расширенные глаза Амерлин – взгляд твердостью не уступал голубому камню. Этот взгляд нисколько не взволновал Ранда; он лишь скользнул по внутренней пустоте.

– Где ты услышал эти имена? – требовательно спросила Амерлин. – Кто сказал тебе, будто Тар Валон дергает за нити каждого Лжедракона?

– Один друг, мать, – ответил Ранд. – Менестрель.

Его звали Том Меррилин. Теперь он мертв.

Морейн что-то произнесла, и он поглядел на нее. Она заявляла, что Том не погиб, но ничем не могла доказать свои слова, а он не понимал, как человек может выйти живым из рукопашной схватки с Исчезающим. Мысль была чуждой и ненужной, и она исчезла. Существовали теперь лишь ничто и единство.

– Ты – не Лжедракон, – твердо сказала Амерлин. – Ты – настоящий Возрожденный Дракон.

– Я – пастух из Двуречья, мать.

– Дочь моя, расскажи ему подлинную историю. Юноша, слушай внимательно.

Морейн начала рассказ. Ранд не отрывал взгляда от лица Амерлин, но слушал.

– Почти двадцать лет назад Айил перевалили через Хребет Мира, Драконову Стену, – так они сделали всего лишь однажды, и именно в тот раз. Они опустошили Кайриэн, разбили все высланные против них армии, сожгли сам город Кайриэн и с боем прошли весь путь до Тар Валона. Стояла зима, шел снег, но холод или жара мало значат для Айил. Решающая битва, последняя по счету, кипела подле Сияющих Стен, в тени Драконовой Горы. Три дня и три ночи сражения, и Айил заставили отступить. Или, вернее, они отступили, так как свершили то, ради чего пришли, – убили короля Ламана Кайриэнского за его прегрешение против Древа. Тогда-то и началась моя история. И твоя.

Они хлынули через Драконову Стену будто поток. До самых Сияющих Стен. Ранд обождал, пока воспоминания затушевались, но он слышал голос Тэма, Тэма, больного, в бреду, приподнимающего завесу тайны над своим прошлым. Голос цепко держался по ту сторону ничто, настойчиво пробиваясь внутрь.

– Тогда я была одной из Принятых, – продолжала Морейн, – как и мать наша, Престол Амерлин. Вскоре нас должны были возвести в ранг сестер, и тем вечером мы состояли при тогдашней Амерлин. С ней была и ее Хранительница Летописей, Гайтара Моросо. Все остальные полноправные сестры, даже Красные, были заняты Исцелением – так много оказалось раненых. Наступил рассвет. Огонь в камине не мог отогнать холод. Снегопад в конце концов прекратился, но в покоях Амерлин, в Белой Башне, мы чувствовали дым от пепелищ деревень, сгоревших во время сражения.

В битве всегда жарко, даже в снегу. Нужно уйти от запаха смерти. Голос бредящего Тэма царапался в лишенную содержания тишину внутри Ранда. Пустота затрепетала, сжалась, сделалась устойчивей, вновь заволновалась. Взгляд Амерлин буравил Ранда. Он опять ощутил на лице пот.

– Это все было горячечным бредом, – сказал он. – Он был болен. – Он повысил голос. – Меня зовут Ранд ал'Тор. Я – пастух. Мой отец – Тэм ал'Тор, а моей матерью была…

Морейн остановилась, дав юноше сказать, но теперь ее тот же, ни в чем не изменившийся голос, тихий и неумолимый, оборвал его слова:

– Кариатонский Цикл, Пророчества о Драконе, утверждает, что Дракон возродится на склонах Драконовой Горы, там, где погиб во время Разлома Мира. У Гайтары Седай иногда бывали Предсказания. Она была стара, с волосами белыми, как снег за окном, но Предсказания ее были твердыми и имеющими силу. Я подавала ей чашку с чаем, утренний свет пробивался в окна все сильнее. Престол Амерлин спросила меня о вестях с поля битвы. А Гайтара Седай встала со стула, негнущиеся руки и ноги дрожали, а лицо такое, будто она заглянула в Бездну Рока у Шайол Гула, и она выкрикнула: "Он вновь рожден! Я чувствую его! Дракон сделал свой первый вдох на склоне Драконовой Горы! Он идет! Он идет! Да поможет нам Свет! Да поможет Свет миру! Он лежит на снегу и орет будто гром! Он пылает будто солнце!" И мертвая рухнула мне на руки.

Склон горы. Слышу плач ребенка. Родила здесь одна, перед смертью. Ребенок весь посинел от холода. Ранд попытался отогнать прочь голос Тэма. Пустота сжалась.

– Горячечный бред, – выдохнул он. Я не мог бросить ребенка. – Я родился в Двуречье. – Всегда знал, что ты хочешь детей. Кари. Ранд отвел глаза от Амерлин, испытующе глядевшей на него. Попытался изо всех сил удержать пустоту. Он понимал, что это не тот способ, но она все сжималась и сжималась. Да, любимая. Ранд – хорошее имя. – Я… Ранд… ал'Тор! – Ноги у него дрожали.

– И так мы узнали, что Дракон возродился, – продолжала Морейн. – Амерлин взяла с нас обеих слово сохранить всё в тайне, так как знала – не все сестры поняли бы Возрождение так, как его должно было понять. Она отправила нас на поиски. После этой битвы много детей осталось без отцов. Слишком много. Но нам рассказали, как один мужчина нашел на горе младенца. И все. Мужчина и младенец-мальчик. Поэтому мы стали искать дальше. Годы прошли в поисках, мы находили другие нити, размышляли над Пророчествами. "Он будет древней крови – и восстанет старой кровью". Это был один ключ к разгадке; были и другие. Но во многих местах старая кровь, происходящая из Эпохи Легенд, оставалась сильна. Потом в Двуречье, где старая кровь Манетерен бурлит по-прежнему, словно река в половодье в Эмондовом Лугу, я нашла трех мальчиков, чьи дни рождения приходятся на те недели, когда была битва у Драконовой Горы. И один из них способен направлять. По-твоему, троллоки явились за тобой просто потому, что ты – та верен? Ты – Возрожденный Дракон.