Капитан Виноградов - Никита Филатов

— На меня думаешь? — Пробуя дымящуюся жидкость, Шилов держал металлическую кружку обеими руками, не боясь обжечь загрубелые ладони.

Виноградов пожал плечами.

— Зря! — Шилов вздохнул и замолчал.

— Расскажи, как было. С конца дня…

— Ну как… Я уже домой собирался — шеф звонит. Попросил пару упаковок «Варштайнера» и еще чего-нибудь для какой-то бабы из мэрии… По внешним связям, кажется. Не знаю, не суть… Я подобрал, все запер и пошел к нему. По пути этих встретил — ну, Кожина, Дениску и пацанчика твоего, «казака-разбойника»!

Виноградов хмыкнул, ему было известно, что начальник службы безопасности знал, что Шилов не принимает его всерьез, и страшно на это обижался.

— Шеф уже в машине сидел, заводился. Я жратву отдал — и все, привет. Домой ушел. А он со свистом мимо. На своей тачке.

— Ну?

— Что — ну?

— Тезка… Ты зачем вернулся? А?

— Эх, начальник… Все-то тебе знать надо! Ты про протокол?

— Ага. Ты ж там понятым обозначен?

— Да… Ладно! Ирка, жена, меня послала. На склад, за картошкой.

— За чем? — оторопел капитан. — За чем?

— За картошкой! — Шилов встал и поманил за собой собеседника. — Вот. — В крохотном закутке между штабелей с маринованными шампиньонами прятался большой фанерный ящик, почти доверху наполненный корнеплодами. Центнера два, если не больше. — Запасы на зиму — тепло, не сыро…

— Шеф знает?

— Никто не знает.

Виноградов кивнул.

— Понятно… Маренич бы за такое овощехранилище… А почему во второй корпус пошел? — Капитан прикинул: тезка живет у Витебского, туда полчаса, обратно… Вполне возможно.

— А я что — без глаз? Машина ментовская на улице, охранник суетится…

— Убедил! — махнул рукой Виноградов. — Пошли допьем — остынет.

…Владеть собой Корзун не умел совершенно.

— Вы это в каком смысле?

— В самом прямом. Почему у меня нет твоего объяснения?

Для беседы с начальником службы безопасности пришлось вернуться в кабинет генерального — собственный корзуновский недавно залило со второго этажа, а в других помещениях постоянно сновал народ.

— Вы что — меня подозреваете?

— А у меня есть основания?

— Не знаю… — Парень был растерян и обижен, Виноградов видел это. «Ладно, пусть учится…» — решил.

— Итак… Маренич на склад при вас звонил?

— Да. Он Шилову велел книги какие-то занести… Я особо не слушал.

— Та-ак… Потом закончилось совещание…

— Да. Мы втроем пошли в офис.

— Дверь кто запирал?

— Шеф сам.

— Без проблем?

— Конечно. Иначе бы сигнализация не «схватилась», и боец ее при мне ставил, там на пульте рычажок и контрольная лампа…

— Я видел. Когда возвращались, кто-нибудь навстречу…

— Да. Шилов… Мы еще немного в офисе побыли, а потом Зайченко ушел. А Кожин остался.

— А почему не сразу уехали?

— Владимир Саныч, тут такое дело… Мы с Дэном должны были с бабами встречаться. В полдевятого. Да задержались у шефа. Вот Зайченко сразу и кинулся к телефону, «стрелку» перебивать. На девять.

— А почему он в дежурку звонить бегал?

— Вот уж чего не пойму!.. Он сказал, что куда-то «трубка» его подевалась, но тут вот что странно: мы когда уже после всего вернулись, часов в одиннадцать, она на месте была! Точно! И я ею пользовался, и все…

— А Зайченко когда в дежурку заходил — он там один оставался? Не помнишь?

— Черт его знает! Один, наверное… Точно! Один! Кожин где-то тихарился, а я во дворе с бойцом… Вы думаете, он мог сигнализацию того?

— Мне нравится ход твоих мыслей, коллега. Ну-ка еще!..

— Мы в Катькин садик к девяти приехали, девок не было — смотались, наверное. Чуть подождали, потом Дэн на всякий случай решил в фирму позвонить, может, они на связь выходили… а потом плюнули на все и вернулись в офис. Вот тут и закрутилось…

— Почему там баксы оказались? Обычно же…

— Случай! Чистая невезуха — стечение обстоятельств: Кожин что-то купить должен был, шеф в банке деньги получил в обед, привез. А что-то там в последний момент «не срослось», как обычно у этого клоуна. Человек должен был к восьми приехать, мы его, собственно, и ждали во втором корпусе. До полдевятого просидели зазря — шеф Кожина отодрал, как чушка последнего… Тот клялся, божился — мол, завтра с утра, кровь из носу! Мудак! Ну и оставили деньги на ночь — Маренич торопился, не стал их туда-сюда в главный корпус таскать… Знать бы!

— Значит, про деньги в сейфе знали Зайченко, ты, Кожин?

— И сам шеф! — сыронизировал Корзун.

— И сам шеф, — согласился Владимир Александрович, складывая в папку бумаги…

А вот с Зайченко удалось переговорить только под конец дня: Виноградов почти силком вытащил его из-за руля:

— Саныч! Времени — ни минуты! Люди в «Астории» ждут, будет скандал международный…

— Денис, родной! Всего два слова… Ты когда с совещания пришел насчет кожинской сделки…

— Да хрен с ней, с той историей! Плевать на баксы! Ты скажи, про шефа есть что-нибудь? Нет?

— Нет ничего. Нету!

— Ну так и занимайся делом! Ищи! Мы тебе деньги за что платим?

— Пошел ты… Сядь! Сядь, тебе говорю! — рявкнул Виноградов так убедительно, что Денис разом стих и довольно внятно ответил на все интересовавшие капитана вопросы: да, кабинет он обычно не запирает — там воровать нечего, тем более чертову уйму денег тратят на этих охранников-дармоедов… да, трубку телефонную тогда не нашел — обычно он ее в верхний ящик стола прячет, на всякий случай, а тут она в среднем оказалась, но, кажется, он там после совещания искал, хотя и не уверен… нет, он не обращал внимания в дежурке, стоит на втором корпусе сигнализация или нет, это не его, заместителя генерального, проблема… и вообще. Кожин — бездарь и козел, если бы не его «пролет» с покупкой комнаты, шеф бы не снял деньги и не оставил их в том долбаном сейфе! И дело тут не в деньгах — плевать на них, невелика сумма, и вот что с Виктором — это действительно…

После того как Зайченко, взревев всеми лошадиными силами «Баварских моторных заводов», умчался делать для фирмы очередной миллион, Владимир Александрович вновь побеседовал с Корзуном, потом провел почти час в бытовке грузчиков, несколько раз прошелся до второго корпуса и обратно, остановившись в конце концов посреди двора.

Завтра должен был вернуться Кожин, но уже сейчас Владимир Александрович был уверен, что «вычислил» негодяя. Оставался сущий пустяк — заставить его признаться…

5

Я прошу Вас замолчать и говорить то, что случилось, а не то, что было…

Наступивший день начался со лжи.

— Да что ты, Леночка, что ты! Он только вот час назад звонил из Таллина… — Денис приглашающе махнул Виноградову, ловко придавил пальцем кнопку телефонной трубки, отключаясь от собеседницы, и пояснил:

— Жена шефа… Уже достала!

После чего вернулся к прерванному разговору:

— Да нет! Не накручивай ты сама себя! Первый раз, что ли?.. Да я сам к тебе на Юго-Запад прозвониться не могу по полчаса!.. Ну что ты все — интуиция, сердце! Смотри, накаркаешь… Хорошо! Понял я, понял! Если позвонит — передам… И охране оставлю информацию… Все! Пока!

— Но она же не дура, — уже почти спокойно прокомментировал услышанное Виноградовым Денис. — Бабы — они чуют все, как кошки…

— Ничего?

— Абсолютно… Просто сумасшедший дом: все разыскивают Маренича, всем он нужен… Мейеры телефон оборвали, завтра шведы… За кредит по бензину надо рассчитываться. Да вообще куча всего!

— А что сделано?

— Ты меня спрашиваешь?

— Ладно-ладно… Сам уточню. Извини.

— A-а… Ерунда! Знаешь, хорошо бы… Может, шеф сейчас загудел у какой-нибудь суки драной, блин, кувыркается там с ней… Болт на все забил! А мы суетимся?

— Это уже было. «Шведская спичка», рассказ такой — не читал?

— Не помню…

— Классика. То ли Чехов, то ли еще кто-то… Да не в этом дело.

— А в чем? — вздохнул Зайченко.

— Мы же это тоже отрабатываем. Но вряд ли тут то, о чем ты говоришь. Ты сам его лучше знаешь… Похоже на Виктора?

— Нет.

— Вот и я думаю… Кожин здесь?

— Здесь! — оживился Денис. — Все — как ты просил…

— Да ну?

— Точно! Прямо с поезда — сюда. В офис. Сидит один в комнате… Мать честная!

— Что такое?

— Уже десять? Ты прямо сейчас к нему?

— He-а… Пусть еще «погреется».

— А можно я… поприсутствую? А? — В глазах Зайченко забегали злые искорки. — Ты уверен, что он расколется?

— Посмотрим, — пожал плечами Виноградов. — Попробуем… А насчет тебя — нет! Я, знаешь, и секса группового не любитель, а тут…

— Ладно. Не спорю… А то Корзун все в бой рвался — вывести в лес, яму выкопать!