Стальной прыжок. Сборник скандинавской фантастики - Пер Валё

— В чем дело? Меня похитили на территории иностранного…

Тут он заметил Йенсена:

— Йенсен? Так это вы организовали похищение? В таком случае…

— Нет, — сказал Йенсен, — не я. Садитесь, пожалуйста.

Министр опустился на стул. Он по-прежнему казался озадаченным, но к нему вернулась былая самоуверенность. Очевидно, присутствие Йенсена убедило его в том, что ничего серьезного не произошло. То обстоятельство, что рядом с ним находится человек, привыкший выполнять приказы и подчинявшийся ему, успокоило министра.

Когда его ввели, Йенсен стоял у небольшого письменного стола. Теперь он сел. Достал ручку и блокнот. Равнодушным взглядом скользнул по сидящему перед ним человеку.

Министр с явным раздражением взглянул на полицейского врача, по-прежнему стоявшего у окна.

— Кто это? — надменно спросил он.

— Полицейский врач моего участка.

— Ах, так. Ну-с, Йенсен, эпидемия пошла на убыль?

— Как будто.

— Больше нет риска заражения?

— Нет.

Министр с облегчением вздохнул.

— Превосходно.

Но тут же вспомнил о том, что произошло, и в его голубых фарфоровых глазах появился угрожающий блеск.

— Кто посмел сыграть со мной такую шутку? — спросил он. — Как это могло случиться?

— Поскольку страна, откуда вас привезли, для нас официально не существует, вряд ли стоит обращать внимание на такие формальности, — невозмутимо произнес Йенсен.

Министр подозрительно посмотрел на него, но воздержался от комментариев.

— Во время нашей прошлой встречи — а это было ровно сутки назад — я согласился выяснить положение в стране и попытаться раскрыть причины, которые его обусловили.

— Правильно, Йенсен. Но теперь, когда эпидемия нам больше не угрожает, отпала необходимость в дальнейшем расследовании. Объясните, что это за дурацкий маскарад на аэродроме?

Йенсен с непроницаемым выражением лица перелистывал блокнот.

— И кто эта женщина с автоматом? Надеюсь, он не был заряжен? — допытывался министр.

— К сожалению, расследование еще не закончено, — сказал Йенсен. — Я прошу вас ответить на несколько вопросов.

— Меня? Уж не собираетесь ли вы меня допрашивать?

— Именно это я и имел в виду.

— Вы что, спятили, Йенсен? Если вам удалось что-нибудь узнать, подайте рапорт. И позаботьтесь, чтобы меня как можно быстрее доставили в министерство. Между прочим, можете доложить результаты по пути. Он поспешно встал.

— Эпидемия и в самом деле больше никому не угрожает?

— Я ведь уже сказал.

— Тогда почему мы здесь сидим?

— По-моему, для вас небезопасно выходить из комнаты…

— Не понимаю, о чем вы говорите, Йенсен. Вставайте, нечего терять время.

— Мой долг позаботиться о вашей безопасности.

— Для этого существует полиция и армия. Свяжите меня с ними.

— Телефон не работает. Но если бы даже телефонная связь и действовала, вам бы это не помогло. Полиции и армии больше не существует.

— Что вы там такое несете?!

Министр пренебрежительно взглянул на Йенсена.

— Не нашли ничего лучшего, как послать полицейского, — пробормотал он. — Я же всегда говорил, что это кретин.

И он с раздражением пожал плечами.

— Почему полиции и армии не существует? Чем это вызвано: войной? Вторжением?

— Болезнью, — ответил Йенсен.

— Глупости! — отрезал министр.

Полицейский врач неслышно отошел от окна и остановился за спиной человека в элегантном сером костюме. Подняв правую руку, он ребром ладони ударил его по шее.

Тот рухнул на пол.

— Это знак преданности народа, — сказал врач. — А теперь встаньте и раскрывайте рот только для того, чтобы отвечать на вопросы.

Йенсен с очевидным неодобрением посмотрел на врача.

— Это было излишним, — спокойно заметил он. — Если что-либо подобное повторится, я прекращу допрос.

XXVII

Министр сидел на стуле против Йенсена. Его глаза растерянно бегали, свернутым в комок белым шелковым платком он вытирал кровь в уголках рта. Врач снова занял свое место у окна.

— Сначала несколько уже известных фактов, — сказал Йенсен. — А потом вы ответите на интересующие меня вопросы.

Министр краем глаза покосился на окно и кивнул.

— Тысячи людей умерли от болезни, поразившей определенные слои населения. Было бы неправильно говорить об эпидемии, так как выяснилось, что болезнь незаразная.

Министр вопросительно поднял брови.

— Хаос, воцарившийся в стране и прежде всего в столице, отчасти можно объяснить смертью людей, отвечающих за удовлетворение потребностей общества. Всю последнюю неделю власть сосредоточила в своих руках группа врачей, которые забаррикадировались в центральном госпитале и прилегающем к нему районе. Как оказалось, все они были больны. Неизвестная болезнь поразила мозг и лишила их рассудка. Когда общество, потрясенное болезнью и событиями, которые ей предшествовали, распалось, эта группа безумных врачей объявила в стране чрезвычайное положение.

Министр не сводил с Йенсена глаз, то и дело облизывая кончиком языка пересохшие губы.

— Врачи в центральном госпитале поддерживали в себе жизнь частыми переливаниями крови. Когда же запас плазмы кончился, они под угрозой оружия стали доставлять в госпиталь доноров, у которых выкачивали кровь. Так погибло множество людей — сколько, нам пока неизвестно. С введением чрезвычайного положения центр города был закрыт, а его жители насильно эвакуированы. Вскоре последовало запрещение выходить на улицу в пределах всего города. Население было терроризировано и жило в атмосфере постоянного страха.

Министр открыл рот, пытаясь что-то сказать, но Йенсен предостерегающе поднял руку.

— И еще одно очень важное обстоятельство, — сказал он, — у всех заболевших первые симптомы проявились почти одновременно, — поэтому резонно предположить, что они заразились практически в одно и то же время. Это случилось около трех месяцев назад, в конце августа или в начале сентября.

— Я тут ни при чем, — быстро сказал министр.

— Ну, а теперь мне хотелось бы получить от вас ответ на следующий вопрос.

Министр как зачарованный смотрел на Йенсена.

— Что такое «Стальной прыжок»?

В комнате стало удивительно тихо, слышались только приглушенные голоса на поле и рокот моторов — очевидно, вертолеты шли на посадку. Йенсен посмотрел на часы. Секундная стрелка сделала полный оборот. Еще один. Он поднял глаза и взглянул на человека в сером костюме. Тот беспокойно заерзал на стуле.