Золотая ветвь - Галина Романова

Связанная по рукам и ногам, Ласкарирэль осталась одна наедине со своими мыслями. Страх смерти был настолько силен, что она долго не могла ни о чем думать. Хуже всего было именно ожидание – когда же придет пора умирать? И скорее бы кончились ее мучения! Неужели она мало пережила за последние неполные две недели? Она была готова покончить с собой – только бы избавиться от терзавшего ее ужаса. Совсем скоро ее бросят на алтарь, и жрец разрежет ее тело, чтобы добыть кровь…

«Кровь девственницы! – прозвучал, еле пробившись сквозь пелену страха, внутренний голос.– А ты уже не являешься ею! Значит, для жреца ты уже не будешь представлять ценности. Значит, то видение алтаря – ошибка. Это то, чего тебе удалось избежать. И твое будущее по-прежнему туманно…»

Девушка застонала сквозь кляп. Да, это правда, но осталась молодая шаманка. Ей нет дела до того, девственна ли ее жертва. Она убьет ее просто так, из ревности и ненависти. А значит, ее смерть все-таки не назовешь быстрой и легкой.

От страха из глаз девушки потекли слезы. О Покровители! Если бы она могла останавливать сердце! Но от страха даже те силы, которыми она владела, отказались ей служить.

Усиленные эхом, снаружи послышались шаги и голоса, но пленница от страха не поняла, кто и что говорит. Потом заскрежетал камень, и в ее тюрьму хлынул слабый свет масляной лампы. Пригибаясь, к ней на коленях заползла Хайя. Глаза двух девушек встретились.

– Дрожишь? – Орчиха схватила эльфийку за волосы, подтягивая к себе и заглядывая ей в глаза.– Скоро твой страх будет еще больше! Скоро ты будешь молить меня о смерти, но я еще подумаю, слушать ли твои вопли. Ты будешь умирать очень долго! Это я тебе обещаю!

Она попятилась и, выбравшись наружу, отдала приказ:

– Тащите ее за мной!

Двое орков сунулись в пещерку. Пленница забилась, пытаясь отползти подальше, но ее схватили за ноги и, как мешок, выволокли наружу. После чего подхватили поперек туловища и потащили за неторопливо шагающей шаманкой.

Это была совсем небольшая пещерка – просто вмятина в скале, где с трудом мог поместиться только он один. Но россыпь валунов наполовину скрывала вход, так что это укрытие до сих пор вряд ли кто обнаружил.

Хаук нашел эту норку еще мальчишкой и часто прятался там от отцовского гнева. Ни разу его не нашли в тайном убежище, хотя раза два или три отец и проходил вплотную к притаившемуся отпрыску. Щель с годами стала для него узка, и Хаук еле смог втиснуться в нее. Но развернуться там ему было уже не под силу – выбираться пришлось бы вперед ногами. Воздуха в тесноте пещерки тоже было мало для теперешнего Хаука, но зато у него появилось несколько часов покоя. Его будут искать где угодно, но только не тут. Есть время, чтобы подумать, как сбить погоню со следа и – самое главное,– что делать дальше.

Конечно, сдаваться он не собирался. Верховный Паладайн ясно дал понять, что казнит бывшего капитана, едва того изловят. Нет надежды на новый суд и новый поединок – он приговорен и может лишь оттянуть свой конец. А это значит, что надо уносить ноги. Но куда?

Изгнание – не самое приятное, что может случиться с орком. По своей природе орки общественные создания. Одним из видов казни как раз и была изоляция осужденного от себе подобных – никто не протянул более полугода, и, как правило, через месяц осужденные сходили с ума. Бывшего капитана запросто могут оттеснить в нижние пещеры и оставить там одного в твердой уверенности, что он погибнет в полном одиночестве. А этого Хауку не хотелось.

Он должен был жить – не только потому, что так велит родовая честь. Но и просто назло своим врагам. Он должен жить и бороться. Теперь у него нет другого выхода… Но, в самом деле, как он будет один?

Впрочем, это как раз не вопрос. Орки живут не только на территории организованной Верховным Паладайном империи. Во-первых, есть несколько областей, которые до сих пор сохраняют независимость от Паладайна и живут по своим законам. Кроме того, небольшие диаспоры орков есть практически во всех крупных государствах людей и подземников. Прославившись как солдаты, орки вместе с ограми и троллями стали самыми лучшими наемниками. Их нет только на территории Радужного Архипелага, государства эльфов…

Здесь мысли неожиданно дали сбой. Эльфы, с которыми орки последнюю тысячу лет прожили в состоянии войны. Мелкие пограничные конфликты и стычки на нейтральной «человеческой» территории то и дело перемежались локальными войнами. Никто не говорит этого вслух, но война, которая идет сейчас, развязана из-за Золотой Ветви – священной реликвии, которую оба народа по праву считают своей. Хаук по чистой случайности знает, что одна из волшебниц эльфийского народа, Видящая, сама придет к Золотой Ветви. Нужно лишь проследить ее путь.

Тут мысли Хаука второй раз дали сбой. Видящая ! Та девушка в пещере! Ласка! Та, которая – надо лишь подождать две недели, чтобы узнать, правда ли это,– возможно, носит его ребенка! Она должна умереть, ибо ее забрала себе Хайя. Дочь вождя разорвет соперницу на части из-за одного только подозрения… и ни за что не последует за изгнанником, объявленным вне закона. Для этого она слишком дочь своего отца.

А это значит, выбора у него нет. Придется действовать.

Крик «Помоги!» стоял у него в ушах и, казалось, вел по подземным переходам. Он шагал по нему, словно по незримой нити, и когда тот внезапно зазвучал не в памяти, а наяву, даже схватился за грудь – до того это соответствовало его ожиданиям.

– Кричи, кричи! – Хайя склонилась над распростертым телом эльфийки.– Никто не услышит твоих криков! Ты никому не нужна!

Ласкарирэль была прикручена к каменному возвышению, ее растянули между четырьмя вделанными в него по углам кольцам. Это не был алтарь в святилище духов, но здесь тоже имелся желобок для стока крови, и чаши для жертвенных даров стояли на видном месте. Девушка была полностью обнажена и чувствовала неровности камня каждой клеточкой своего тела.

Хайя склонилась над нею. В одной руке у нее был обсидиановый ритуальный нож, а в другой – игла. На кончике ее что-то матово поблескивало. Пленница знала , чем смазано острие, и это рождало в ее душе новую волну ужаса.

– Да, это именно то, о чем ты подумала,– пропела Хайя, заметив, что ее жертва не сводит глаз с иглы.– Ты будешь испытывать ужасную боль, но не сможешь умереть, пока я тебе не разрешу… Ты будешь молить меня о пощаде, но я еще подумаю, прислушаться ли к твоим словам!

Она провела иглой по телу жертвы от шеи до пупка и задержала руку чуть ниже, словно раздумывая, стоит ли касаться самого сокровенного.