Параллельный переход - Василий Кононюк

– Иван сразу согласился, даже у меня спрашивать не стал. Домой прибежал, сияет, как начищенный медный котелок, собирайся, говорит, завтра в имение переезжаем, меня боярин в кузню берет, а ты, боярыне в помощницы пойдешь.

– Я в слезы, что ж ты делаешь, говорю, или я тебе не сказывала, как боярин вокруг меня вился, клинья подбивал, еле отбилась, так теперь ты, меня, ему в постель уложишь, чтоб тебя в кузню взяли.

– Не слушал он меня. Ничего, говорит, тебе боярин не сделает, ты под рукой боярыни будешь, сама не захочешь, никто тебя силой заставлять не будет.

– Совсем заслепила ему глаза кузня, на все был готов, ничего ему доказать нельзя было. Только и сказала ему, говорят люди, не меряйся с быком кто сильнее, а с чертом, кто хитрее, все равно проиграешь. Но заморочило тебе голову, и решил ты Иван, что черта перехитришь. Говоришь, никто меня силой заставлять не будет. А давай, говорю, тебя в доме закроем со справной бабой, которая вокруг тебя виться начнет. Никто тебя, Иван, силой заставлять не будет, но не успеешь два раза глазом моргнуть, как на той бабе очутишься.

– Ты муж, тебе решать, жена за мужем, как нитка за иголкой ходит, куда приведешь, там и буду жить. Только знай, случится что, не мой то грех, ты сам, своей рукой, меня к чужой постели привел, и одну оставил.

– Думала, одумается, откажется в имение ехать, будем в селе дальше жить, но не смогла его сдвинуть, сильнее меня, он то железо клятое любил. К матери его бегала, просила, чтоб с Иваном поговорила, отговорила его в имение переезжать. Так она на меня налетела, ты что, говорит, тут из себя святую лепишь, вам счастье привалило, а ты комызишься. Ивана на кузнеца выучат, он сынов твоих научит, всегда в достатке жить будете. Тебя боярыня в дом на работу берет, это тебе не в поле, с утра до ночи, рачки стоять. Ты молодая пока, а поживешь с мое, на все согласна будешь, лишь бы работы этой клятой не видеть. Тебя никто к нему силком в постель не тянет, не хочешь, никто тебя не тронет. А если и поваляет тебя боярин, ничего, с тебя не убудет, на мужа тоже хватит. Иди, говорит, домой, и не смей Ивану перечить.

– Тут зло меня взяло, а чего я боюсь, мужу все равно, что со мной будет, свекруха, та меня в кровать к боярину положила б, да еще б свечкой присвечивала. Ну, думаю, ничего, вы еще пожалеете все, что меня не послушали. Я тебе боярин, такое устрою, ты нас быстро обратно отправишь.

– Так и переселились мы в имение. Иван на кузне работал, меня боярыня в дом на работу взяла. Я боярыне сразу призналась, что ее муж ко мне клинья подбивает, а она смеется, а то я не знаю, говорит, он мне тебя так разрисовал, сказывал, со всего села, ты его одна, от своих ворот отгоняла, все остальные припрашивали. Поэтому я тебя на работу и взяла, может, дольше остальных пробудешь. А то те, кто к нему липнет, долго не задерживаются, пол года не пройдет, как приходит муж ко мне и просит, убери, говорит эту девку с глаз моих, сил больше нет терпеть, лезет ко мне и лезет.

– Умна была боярыня, пусть ей земля будет пухом, а мужа своего любила, больше жизни, никогда его не бранила. Я спрашивала у нее, как же ты мужа не бранишь, что к девкам цепляется, а она говорила, таким его Бог создал, чтоб он девок любил, а они его. Не мне то ломать, что не мной сделано. Он, мой сокол, нельзя сокола в клетке держать, захиреет и умрет в неволе. Должен сокол в небе летать, за гусынями гоняться, все равно ко мне вернется, на мою руку сядет.

– Боярин меня поначалу как бы и не замечал, мимо пройдет, порой глянет, а порой задуманный и не заметит. Зимой в поход ушел, не было его почитай два месяца. Я уже успокоилась совсем, думаю, навыдумала дура, страхов себе. Что, свет клином на мне сошелся, что, вокруг баб других нет, окромя меня? Но рано радовалась, как приехал наш боярин с похода, так снова начал мне проходу не давать. То в доме, меня одну встретит, к стене прижмет, и давай мне на ухо всякие глупости шептать, то в комнату к себе отправит прибирать, зайдет за мной, дверь закроет и смеется, не выпущу, говорит, пока не поцелуешь. Ну а я, отбиваюсь от него и говорю, даром ты боярин на меня время тратишь, нашел бы себе девку посговорчивей, вон их, сколько, с тебя глаз не сводят, ничего у тебя со мной не выйдет, я мужа своего люблю.

– А он только смеется, ничего, говорит, на каждый замок, свой ключик имеется, рано или поздно, сыщу и на твой, а мужа свого люби, разве ж я против, я свою жену тоже люблю.

– И недолго он тот ключик искал. Сам нашелся, там, где я и подумать не могла. В комнате у него, одна стена, вся была зброей завешана. Чего там только не было, сабли, ятаганы, кинжалы, копья, топоры, и еще всякое, чего я раньше и не видала. Я, когда там прибирала, как все поделаю, так меня к той стенке и тянет, подойду, вроде как пыль вытираю, а сама на сабли и кинжалы любуюсь, вытяну украдкой с ножен, и клинки рассматриваю. Заприметил как-то боярин, ничего мне не сказал, только на другой раз, велел мне всю зброю со стены снять, и принести масла конопляного и суконок чистых, пора, говорит, мне зброю свою протереть.

– Научил меня как зброю чистить, как маслом тонко смазывать, чтоб ржа не брала, а сам, мне, все клинки показывает, да рассказывает о каждом, как он к нему попал, как, каким клинком биться надо. А я рот открыла, смотрю, глаз оторвать не могу, как железо острое в его руках вертится. Видит то боярин, и говорит, хочешь, тебя научу, как легкой зброей биться, на тяжелую у тебя сил не хватит, а легкой, чувствую, справно биться будешь. Есть у тебя к зброе сноровка.

– Тут бы мне отказаться, но так как Ивану моему, затуманил нечистый голову, железом жарким, что в его руках мнется, так и мне, затуманил, клинком острым, что в моих руках порхает. Чувствовало сердце, что капкан там запрятан, а нечистый шептал, мол, чего тебе боятся, голыми руками от боярина отбивалась, а с клинком, он тебя и не тронет. Согласилась я, чтоб он мне ухватки показывал, как с клинком в руках себя вести.

– На другой день приносит боярин две деревяшки тупые, на кинжал короткий схожие, и давай меня учить, как нож правильно держать обратным хватом, чем обратный хват лучше прямого. Рассказывал, что его этим ухваткам, цыган научил.

– Заприметил боярин его на ярмарке, где тот, что-то с другим цыганом не поделил, и они за ножи схватились. И так ловко он, того цыгана подрезал, что боярин и разобрать ничего не смог. Подъехал он тогда к нему, и говорит, а сколько монет захочешь, чтоб меня, так ножом биться научить. Сторговались они, и неделю, пока ярмарка шла, ходил боярин у того цыгана учиться.

– Теперь, говорит, тебя этим ухваткам научу, там силы много не надо, главное, быстро и ловко все сделать, тогда любого бугая завалишь, он и глазом моргнуть не успеет.

– Как показал мне боярин, все эти ухватки цыганские, стали мы с ним на ножах деревянных биться, да так бились, что я и не опомнилась, как уже в постели лежу, и уже в постели с боярином бьюсь. Только не на ножах. Не знала я раньше, что и в постели можно с мужиком биться.

– Одеваюсь я, после того как с боярином повалялась, и думаю, что ж мне не стыдно совсем, я ж только что с чужим мужиком в постели была. А потом поняла, что мы с ним не любились, мы бились, а куда бой заведет, и как биться придется, того никто наперед не знает. В бою ты только про победу думаешь, про все другое забываешь.

– А боярин веселится, подобрал, говорит, я к тебе ключик, биться ты больно любишь. В постели ты меня всяко побьешь, тут мне с тобой не справится, а вот если на ножах меня побьешь, Богом клянусь, ни тебя, ни другую бабу, окромя жены, не трону, проситься будете, чтоб в постели повалял, палкой отгонять буду. Видно самому ему уже бабы надоели, раз так зарекся, и боярыню он сильно любил, знал, что она ему все простит, ничего не скажет, а все одно сердце у нее заболит, от его забав.

– Недолго я в постели боярской повалялась, и месяца не прошло, как начала я боярина на ножах бить. Как ухватки добре выучила, так и стала бить. Прав был цыган, там силы особой не надо было, только быстрота и ловкость. А я, всяко быстрее боярина была, что моложе, а что родилась такой быстрой. Малые были, в снежки игрались, никто в меня попасть не мог, всегда уворачивалась, мать сказывала, дед мой покойный, тоже быстрым был, становился на пятьдесят шагов от лучника, и от стрел уворачивался, не мог тот в него попасть.

– Как первый раз боярина побила, обрадовалась, и давай его в постель валить, думаю, помнит про слово свое, аль забыл. Мужики часто забывают, то, что нам, бабам, обещают. Ничего, потешусь с тобой на прощание, а потом напомню про слово твое. Только отстранил он меня, иди, говорит, к боярыне, завтра придешь. Прихожу на другой день, вижу, ждет меня боярин с деревяшками, волнуется. Давай говорит, покажи мне, чему научилась. Думаю, может поддаться ему, ишь, как переживает сердешный, какому мужику приятно бабе проиграть, только почувствовал он мысли мои, и сказал, так, что у меня мороз по коже прошел. Если увижу, что поддаешься, будешь батогами бита, слово даю. Тут меня зло взяло, побила его быстрее, чем в прошлый раз. Глазом он моргнуть не успел, как поймала левой рукой, его руку, мимо себя завела, и с разворота, обратным хватом дала ему деревяшкой в правый бок, точь в точь, как он учил.