Гостья - Стефани Майер

«Нет, не смогла бы. Только не Джареда… и не Джейми… Я не могла бы причинить Джейми вред, даже если он…» — Она запнулась, отказываясь думать о подобном исходе.

Она говорила правду. Даже если бы наш Джейми стал кем то или чем то еще, ни у одной из нас не поднялась бы рука…

«Это другое. Материнское. Трезвый расчет тут бессилен. Слишком много эмоций».

«Материнство — эмоциональное состояние. Даже для вас, Душ».

Я промолчала.

«Как думаешь, что теперь будет?»

«Ты же у нас эксперт по людям, — напомнила я. — Кажется, все довольно скверно. С чего бы им так стараться поставить нас на ноги? На ум приходит лишь одна причина…»

Запечатленные в памяти подробности зверств из истории человечества перемешались со статьями старой газеты, найденной накануне. Огонь — одна из самых страшных пыток. Когда то давно Мелани случайно обожгла правую ладонь, схватившись за раскаленную сковороду. Я помнила страшную боль ожога — внезапную, острую, всепоглощающую. Но тот ожог был случайным — быстро приложили лед, компрессы, смазали лекарством. А каково придется, если боль будут причинять умышленно, продлевая и растягивая пытку…

Мне еще не доводилось жить на планете, где происходили бы подобные жестокости, пусть даже до появления Душ. Безусловно, в этом мире смешалось все самое возвышенное и самое низкое — самые удивительные чувства… и самые низменные пороки, самые мрачные злодеяния. Вероятно, это закономерно: без минусов не существует плюсов, без горя — радости. Станут ли Души исключением из этого правила? Получится ли у них использовать светлые стороны этого мира, поборов темные?

«Я… Когда он тебя ударил, я кое что почувствовала», — отвлекла меня Мелани. Она говорила медленно, выдавливая слова, словно через силу.

«Представь себе, я тоже. — Удивительно, как просто мне давался сарказм после долгого общения с Мелани. — Рука у него тяжелая, не спорю».

«Яо другом. Мне… — Она надолго умолкла, а затем выпалила на одном дыхании: — Я думала, что наши чувства к Джареду… они, ну… исходят от меня. Мне казалось… я могу их контролировать».

Мысли, которые стояли за ее словами, были яснее слов.

«Ты считала, что тебе удалось привести меня сюда по твоему желанию. Что ты управляешь мной, а не наоборот. — Я старалась подавить досаду. — Тебе казалось, ты можешь мной манипулировать».

«Да. — Голос ее был печален, но не оттого, что я огорчилась: она не хотела признавать свою ошибку. — А на самом деле…»

Я слушала.

Слова опять полились потоком: «Ты тоже любишь его, но не так, как люблю я. Иначе. Пока он был далеко, я не замечала, и только когда ты впервые его увидела… Как же так? Как трехдюймовый червяк мог влюбиться в человека?»

«Червяк?»

«Прости. Ну, эти ваши… конечности…» «Не совсем. Это скорее антенны. И в распрямленном состоянии они куда длинней трех дюймов». «Но ты же не человек».

«У меня человеческое тело. Пока я в нем, я человек. Если бы не твои воспоминания о Джареде… Ты сама во всем виновата».

Она задумалась. Ей не понравилась эта мысль.

«Значит, если бы ты поехала в Тусон, в новом теле ты бы его разлюбила?»

«Мне очень, очень хочется в это верить».

Ни меня, ни ее не устраивал подобный ответ. Я уткнулась лицом в колени. Мелани сменила тему.

«По крайней мере, я спокойна за Джейми. Я знала, что с Джаредом он будет в безопасности… Вот бы его увидеть…»

«Я об этом даже не заикнусь!» — Меня затрясло, когда я представила, какой ответ последует на подобную просьбу.

Одновременно я сгорала от желания увидеть лицо мальчика. Мне хотелось убедиться, что он действительно здесь, в безопасности, что его кормят, что за ним ухаживают так, как никогда не смогла бы Мелани. Так, как хотелось бы мне, несостоявшейся Матери. Кто споет ему колыбельную? Кто расскажет сказку на ночь? Новый, озлобленный Джаред не станет тратить время на подобные пустяки. Кто согреет Джейми, кто утешит, кто прогонит страхи?…

«Интересно, ему сообщат, что я здесь?» — спросила Мелани.

«Думаешь, стоит?» — ответила я вопросом на вопрос. Ее мысли прозвучали глухо, словно шепотом. «Не знаю… Мне хочется, чтобы он знал: я сдержала обещание».

«Ну конечно, сдержала. — Мелани не переставала меня удивлять. — Ты же вернулась…»

«Спасибо», — едва слышно поблагодарила она. Не знаю, что она имела в виду — мои слова или ситуацию в целом: ведь это я привела ее сюда.

Я вдруг поняла, что очень устала. Мелани тоже устала, это чувствовалось. Теперь, когда я утолила муки голода и в некотором роде насытилась, даже боль во всем теле не помешает мне заснуть. Какое то время я раздумывала, боялась лишний раз пошевелиться… однако в конце концов желание лечь и вытянуться пересилило, и я потихоньку заворочалась смелее. В итоге я устроилась в тесном каменном мешке, просунув ноги в круглое отверстие. Мне не особенно это нравилось: Джаред мог решить, что я собираюсь сбежать, но он никак не отреагировал. Вместо подушки я подложила под уцелевшую щеку локоть и, стараясь не обращать внимания на боль в спине и неудобную позу, закрыла глаза.

Мне казалось, я сплю, но, наверное, я все таки дремала, потому что, как только вдалеке раздался звук шагов, я тут же проснулась. На этот раз я сразу же открыла глаза. Мало что изменилось — все тот же тусклый свет, проникающий сквозь круглую дыру входа; Джареда снаружи по прежнему не видно. Кто то шел сюда — шаги явно приближались. Я осторожно убрала ноги от входа и скрючилась у дальней стены, чувствуя себя слишком уязвимой…

Распрямиться бы… Однако низкий потолок каменного пузыря едва позволял встать на колени.

За пределами моей темницы происходило какое то движение. Мелькнула брючина Джареда.

— А, вот ты где! — В гулкой тишине слова прозвучали так громко, что я даже подскочила. Знакомый голос: один из братьев здоровяков — Кайл, обладатель мачете.

Джаред промолчал.

— Так не пойдет, Джаред, — произнес другой, более рассудительный голос. Возможно, младший брат, Иен. Голоса братьев были бы похожи, не срывайся Кайл так часто на крик и злобный звериный рев. — Мы все кого то потеряли — черт, да можно сказать, всех близких. Это просто смешно.

— Раз по твоей милости тварь не досталась доку, она сдохнет прямо сейчас, — прорычал Кайл.

— Нельзя ее тут держать, — подхватил Иен. — Рано или поздно она сбежит и выдаст нас.

Джаред отступил на шаг и встал напротив входа в камеру.

До меня дошел смысл услышанного, и сердце заколотилось. Меня не подвергнут пыткам. Меня не убьют — по крайней мере, не сейчас. Джаред настоял, чтобы меня держали в плену.

Плен… Каким же сладким показалось мне это слово.