Коллекция геолога Картье - Яков Рыкачев

— Никакого мистера Брукера я не знаю. К тому же мы уплачиваем вам лично двадцать процентов со сделки… Итак?..

— Но интересы английской короны… Ей первой принадлежит моральное право на приобретение этих земель…

— Вот и продайте их английской короне за те же три фунта стерлингов, в которые они обошлись полковнику Джеймсу Крайтону! — Мистер Стамп расхохотался. — Корона все равно больше не даст за эти джунгли.

— Это верно, конечно… — Мистер Хиббинс помолчал, затем, не поднимая глаз на клиента, тихо добавил: — Я не хотел бы… чеком…

— О, пожалуйста, мистер Хиббинс, конечно же, не следует оставлять следы. Завтра утром ровно в десять часов я передам вам здесь наличными пятьдесят тысяч фунтов! Прошу вас к этому времени заготовить проект соглашения на имя банка «Эрнст Чейз, Филд энд Компани», действующего через посредническую фирму «Компани оф Нью-Джерси».

— Да, да… проект соглашения…

Альбер Стамп встал, пожал ослабевшую, как бы безмускульную руку мистера Хиббинса и удалился.

— Что же это такое? — в печальном недоумении произнес мистер Хиббинс. — Как это могло случиться? Как мог я…

И вдруг острое, пьянящее, еще никогда не испытанное чувство счастья затопило все сомнения и печали: мистер Эгберт Хиббинс — миллионер!..

3. УОТКИНС ОТКРЫВАЕТ СВОИ КАРТЫ

Прошло около двух недель со дня гибели четы Крайтон под колесами грузовой машины, а следствие продолжало топтаться на месте. Самые тщательные розыски, проводимые по всей стране, не дали никаких результатов, словно бы преступный водитель вместе со своей машиной и действительно провалился сквозь землю.

Между тем Чарльз Уоткинс продолжал свой частный розыск. Мысль, осенившая его в кабинете мистера Фаулера, казалась ему все более и более убедительной. Чтобы не спугнуть преступника, вернее преступную банду, — он был убежден, что тут орудовало несколько человек, — Уоткинс утаил от своей газеты экспертное заключение хирурга Уильяма Чемберса, а самого хирурга уговорил в интересах раскрытия дела молчать до времени о его неожиданном открытии. В молчании же мистера Фаулера Уоткинс не сомневался: тот менее всего был заинтересован в изобличении своих незадачливых экспертов.

Пресса, поначалу возбужденная происшедшей аварией, в которой погиб вместе со своей супругой внук некогда прославленного воина британской колониальной армии, поутихла, а вскоре и вовсе перестала упоминать о трагической смерти четы Крайтон.

Когда у Уоткинса сложилась, наконец, отчетливая картина преступления, он решил обратиться в самое авторитетное разведывательное учреждение страны.

Несмотря на свою сугубую секретность, учреждение оказалось куда более гостеприимным, чем уголовная полиция. Чарльз Уоткинс почти без всяких формальностей получил доступ в обширный полутемный кабинет, к некоему мистеру Веджвуду. Когда он переступил порог и притворил за собой дверь, то невольно остановился: кабинет был пуст. Несколько помедлив, Уоткинс увидел, наконец, как из черноты, наливавшей углы кабинета, отделился сгусток тени и двинулся к столу, стоявшему возле единственного окна, затененного глухой стеной соседнего здания. Усевшись за стол, спиной к окну, хозяин кабинета произнес густым, хриплым голосом:

— Прошу вас, мистер… мистер?

Похоже было, что благополучный переход от одного кресла к другому он ощутил, как счастливо избегнутое несчастье.

— Чарльз Уоткинс, сэр!

— Прошу вас, мистер Уоткинс.

Уоткинс вгляделся. Перед ним сидел грузный шестидесятилетний человек давней, довоенной формации. Крупные, окрашенные склеротической кровью серые глаза, сильный череп, обросший жесткой, стриженой сединой, ленивое жирное лицо в слоновьих складках, пепел и перхоть на старомодном пиджаке, живая энергия ума, наделенного хитрой проницательностью, большой запас благодушия и умственной свободы, игривое равнодушие к людям, необоримая физическая лень — все это сообщало ему облик разведчика-мудреца, давно познавшего суету мира в служении темным силам истории. При всей своей антипатии к этой человеческой разновидности Уоткинс сразу решил, что попал по адресу.

— Чем могу быть вам полезен, молодой человек?

Оказалось, старик обладал еще и емкой памятью. Как же, он отлично помнит, что некая чета Крайтон недели две назад была сбита грузовой машиной на шоссе Лондон — Хартфорд… Погибший мистер Крайтон, кажется, родной внук известного в свое время головореза (он так и сказал: «головореза») полковника Джеймса Крайтона? А миссис Крайтон, кажется, умерла на седьмой день после аварии, так и не придя в сознание?.. Прискорбно, очень прискорбно, такой нелепый случай! Но в то же время, увы, и статистическая необходимость: должен же кто-то выполнять план автомобильных аварий, начертанный судьбой для текущего года.

— Крайтоны — жертвы преднамеренного убийства, а не случайной аварии, — холодно сказал Уоткинс и выложил на стол экспертное заключение профессора Чемберса.

Старик приблизил бумажку, вплотную к глазам и стал читать ее полувслух, медленно шевеля губами.

— Забавный случай, — произнес он серьезно. — Очень забавный!

Он с минуту помолчал, затем поднял на Уоткинса большие, серые, мутные, в красных прожилках глаза.

— Простите, мистер Уоткинс, кто вы такой? Как попала к вам эта бумажка? И что, наконец, привело вас ко мне? Ведь убийство Крайтонов — дело уголовное, мы такими делами не занимаемся.

Уоткинс рассказал старику, что́ именно побудило его заняться делом Крайтонов, и привел свои доводы, доказывающие, независимо от экспертизы Чемберса, что тут имело место убийство, а не авария. В заключение он живо, в лицах, представил свое посещение мистера Фаулера.

— Да, да, — усмехнулся старик. — Мистер Конан-Дойль так ничему и не научил этих людей, их по-прежнему гипнотизирует  п е р в а я  мысль, осеняющая их слабые головы! Но вы так и не ответили на мой вопрос: что привело вас к нам, в разведку?

— Я убежден, — твердо сказал Уоткинс, — что это преступление политическое!

— Это как же понимать — политическое? — В голосе старика явно звучала насмешка. — Быть может, мистер Крайтон был лейбористом и пал жертвой злодейства консерваторов? Или, напротив, его, как консерватора, пристукнули лейбористы?

— Нет, сэр, я этого не думаю, — в тон ему отвергал Уоткинс. — Признаюсь, я не вижу столь большой разницы между консерваторами и лейбористами, чтобы допустить возможность такой свирепой вражды между ними… Я полагаю, — Уоткинс резко изменил интонацию, — я полагаю, что Крайтонов  п р и с т у к н у л а, как вы изволили выразиться, некая иностранная разведка.