Иосиф Сталин. Начало - Эдвард Радзинский

— Как это сбежала, если охрана ее видит каждый день?

— Совет пустил этот слух, чтобы иметь повод показать свою власть. Я включу тебя в депутацию.

Вас будет двое: левый эсер Мстиславский — от эсэров и ты — от большевиков. Он старший, ты будешь не так заметен.

Автомобиль опять же с солдатами, лежащими на крыльях, повез нас в Царское Село. В автомобиле эсер Мстиславский (революционная кличка) глянул на меня насмешливо:

— А ты, погляжу, разоделся на царский прием.

Я был в обычном теплом пальто с меховым воротником и в шляпе.

— А ты нет, — сказал я, посмотрев на его поношенный полушубок с полковничьими погонами, надетый на матросскую блузу.

— Я тоже разоделся, но правильно. Именно так должны являться революционеры во дворцы тиранов. Весь мир теперь наш. И мы в нем устраиваемся как хотим и навсегда…

Мстиславский тоже погибнет в лагерях Кобы…

Подъехали к решетке Царского Села. Вокруг ограды парка охраны не было. Но за ней — саженные лейб-гвардейцы.

У Екатерининского дворца нас встретил молоденький поручик, начальник караула.

— По постановлению Петроградского Совета просим предъявить нашей депутации гражданина Романова, — объявил Мстиславский и протянул предписание Совета.

— Смею узнать зачем? — спросил офицер.

— Смею ответить: слух нехороший, будто Кровавый царь убежал вместе с семьей.

— А мы что же, по-вашему, охраняем пустое место?

— Это нам и поручил узнать Совет рабочих и солдатских депутатов, — с упором на «солдатских» произнес Мстиславский. — Предъявите нам гражданина Романова.

Я помалкивал, стоя в стороне.

— Вот люди! — сказал в сердцах поручик. — Ладно, подождите… Он будет после обеда гулять в саду с наследником.

— Вы не поняли. Мы, эмиссары революционных рабочих и солдат, не собираемся ждать тирана. При проверках в царских тюрьмах мы, арестованные революционеры, представали перед царскими палачами по первому их требованию. И сейчас именем Революции мы требуем: пусть предстанет перед нами арестованный Кровавый царь.

— Нам велели сторожить полковника Романова. Но унижать его нам не поручали, — мрачно отрезал офицер.

— По-моему, вы хотите, чтоб мы ушли? Мы уйдем. Но тогда вместо нас сюда прибудут революционные солдаты. И увезут Романова в Совет.

Думаю, начальник охраны наконец-то понял, что все делается, чтобы Совет получил право захватить дворец и царя.

— Ну и люди! Дрянь люди! — сказал он в сердцах и позвал: — Арчиль!

Тотчас вырос двухметровый гвардеец — грузин.

— Проводи господ в Александровский дворец. Введешь их во внутренние покои и поставишь на перекрестке двух коридоров по пути в библиотеку. Я попрошу полковника Романова пройти мимо них…

Как же запело мое сердце. Грузин в охране! Зацепка была найдена сразу.

По дороге в Александровский дворец Арчиль Г. рассказывал нам:

— У Семьи все по расписанию. Романов обычно в это время идет из библиотеки навестить царицу. Она строгая, высокая, представительная женщина, царь — маленький, плюгавый, на царя-то не похож…

Подошли к жилищу царской семьи. Александровский дворец смотрел на небольшой пруд. После роскоши Екатерининского дворца он казался маленьким, жалким, каким-то заштатным. Но именно здесь, в доме последнего царя, должны были находиться семейные сокровища Романовых.

Вошли во дворец и тотчас попали в фантастический мир — в царскую жизнь из детских сказок. У дверей залы застыли арапы в чалмах и расшитых золотом малиновых куртках. Прошел мимо нас в шапочке с пером скороход, за ним — два лакея в ливреях и некто в треуголке.

Посреди этого маскарада стояли мы — «новый мир»: Мстиславский в засаленном полушубке и с браунингом за поясом и я в своем черном, видавшем виды пальто.

Арчиль как-то тихонько, почтительно постучал в дверь залы. Дверь отворилась, и на пороге между арапами появился Николай в гусарском мундире. Он теребил ус, равнодушно взглянул на меня, потом на Мстиславского. Но в следующий миг я увидел, как полыхнули глаза царя. Он только начинал привыкать к унижениям, этот человек, двадцать два года правивший Россией. Если бы он знал, что ему предстоит, и скоро!

Могила Распутина

Я начал встречаться с Арчилем Г.

(Пропускаю, как случилось наше сближение, как я сперва безуспешно подкупал его, как потом давил на его совесть — рассказывал о царских бесчинствах в Грузии. Как, наконец, он решился помогать нам.)

В тот день мы сидели в ресторане, он нарисовал схему караулов вокруг и внутри дворца. Окончательно убедив меня в том, что успешно напасть на дворец нереально. Тогда он предложил мне совсем другое.

Оказалось, здесь, на самой окраине парка, был тайно похоронен Распутин.

— На этом месте, — объяснял Арчиль, — Вырубова решила построить часовню. Когда убили Распутина, я как раз определился на службу — в конвой.

— Ты был в царском конвое?

— Я много где был. — Разговор явно не нравился ему. — Через день после нахождения тела старца, рано утром, все посты охраны внутри парка вдруг были сняты. У нас пошел слух, что в то утро в парке захоронили Распутина. Вскоре я узнал от грузина-священника, что в гробу лежали бесценные золотые кресты, иконки в драгоценных окладах и много подношений от царской семьи… Понять, где похоронили старца, мне было нетрудно. После Гришкиной смерти меня часто ставили в караул у этой самой недостроенной вырубовской часовни. Хотя охранять, кроме стропил и кирпичей, там вроде и нечего. Но днем, как правило, меня с караула снимали, чтобы через пару часов возвращать обратно. Я выследил: когда меня снимают, именно в это время царица и Вырубова приходят к недостроенной часовне и входят в нее! Я понял: могила там…

— Когда пойдем? — прервал я рассказ.

— Да хоть сегодня ночью… Если не боишься.

— А чего мне бояться? — удивился я.

— Страшный был человек.

Я засмеялся:

— И я тоже страшный. Ты пойдешь со мной или нет?

— Как же я тебя одного оставлю? Надеюсь, не все для партии заберешь. — И добавил: — В парке есть вторая калитка, по прозвищу Царская. Александр II через нее любовницу свою проводил. Я ее тебе открою. — Он улыбнулся: — Лопаты я уже принес. Они в часовне.

Арчиль нарисовал, как мне найти калитку и часовню…

Была ночь, полнолуние. Ударил морозец. Деревья Царскосельского парка — в лунном сиянии. Изморозь мерцала на голых ветвях… Темный силуэт в лунной ночи — недостроенная часовня. Когда подошли поближе, я увидел: она вся в лесах. И вход старательно заколочен…