Вторая попытка - Станислав Сергеев

— Всем! Уходим обратно на дозаправку, возвращаемся через два часа.

Подтвердив прием, пилоты вертолетов плавно развернули машины, и мы снова понеслись над деревьями, дорогами, домами, чтобы два часа переждать в лесу и потом уже мне со всей помпой вернуться.

В пути я слышал, как Катька отшила англичанина, который нагло попытался влезть и что-то выспросить, прекрасно понимая, что у него на глазах происходит нечто грандиозное, способное перевернуть весь мир…

Глава 9

Два часа пролетели незаметно, и вот снова мы пролетаем над Барановичами, где расположена Ставка Верховного Главнокомандования. Получив подтверждающие сигналы и от Артемьевой, и от охраны, и от Марченко, что всё идет по плану, я дал команду на высадку.

Вертолет сел, десант быстро покинул машину и рассредоточился, занимая позицию на случай нападения. Получив подтверждение, что непосредственной опасности нет, я выпрыгнул через открытую дверь десантного отсека Ми-24 на землю и, в сопровождении охраны, которая мне уже положена по статусу, двинулся в сторону встречающих меня людей.

Вторая пара Ми-24 и Ми-28, нарезав несколько кругов по поселку, получив команду, снова ушли на восток к точке выхода портала.

Пройдя сто метров, я подошел к группе людей, где центральными фигурами были император, вдовствующая императрица Мария Федоровна и наша краса ненаглядная Катя Артемьева, которая, привычно купаясь в лучах внимания офицеров, мило улыбалась дежурной улыбкой Снежной королевы. Когда я подошел на приемлемое расстояние, к всеобщему удивлению, Артемьева сделала три строевых шага, отдала честь и стала рапортовать:

— Товарищ генерал-майор, ваше приказание выполнено. Контакт с руководством Российской империи установлен.

— Вольно.

Катя, как на плацу, сделал шаг вперед и стала слева, чуть сзади меня.

Вообще, всё, что сейчас происходило, было грубейшим нарушением всех дипломатических протоколов, особенно то, что глава огромнейшей державы вышел лично встречать какого-то генерала, но как показывала прослушка, на этом, надавив всем своим авторитетом, настояла Мария Федоровна, которая осталась ждать нас в доме, выделенном для переговоров. Наш план этого не предусматривал, но вдовствующая императрица просто налетела на своего сына, и я, честно говоря, просто впал в ступор, выслушивая ее тираду. Обычно она была более выдержанна.

— Ники, выйди и встреть этого генерала из другого мира, прояви дальновидность и мудрость.

— Но, матушка, как я могу быть уверен, что это не мошенники или не наши враги скрытые?

— И что? Французские и английские представители в Ставке держатся как у себя дома. А тут в кои-то веки у нас могут появиться настоящие союзники, которые готовы что-то дать и помочь. Настоящие православные воины, а не те, кто хотят за счет русской крови набить свои кошельки и удовлетворить свои политические амбиции.

— Я не могу в это поверить…

Николай нервно стал тереть руки.

— И что тебе не верится?

— Это может быть дьявольская мистификация.

Вдовствующая императрица, которая с недавних пор стала весьма критично относиться к своему старшему сыну, чуть ли не презрительно усмехнулась:

— Боевые летающие машины из железа, радио, которым обеспечены все солдаты. Ты, Николя, как всегда, не можешь увидеть очевидное, — и тут ее голос смягчился: — Послушай мать хоть раз.

Николай поднял голову и как-то странно спросил:

— Матушка, вы что-то знаете?

— Я чувствую. Чувствую как вдовствующая императрица, чувствую как мать, чувствую как женщина. Тебе этого мало?

— Хорошо. Но как-то всё странно…

Вот так вот и получилось, что скромного новоиспеченного генерал-майора встречал целый император.

Я подошел ближе и остановился напротив императора, спокойно, как равный, смотря ему в глаза. Хм, да, это не Сталин. От того и от Берии буквально веет какой-то внутренней силой и уверенностью диких зверей, которые порвут любого, кто попытается у них умыкнуть власть, а стоящий передо мной человек… В общем, в некотором приближении его можно было назвать овцой, если б не ум и весьма неслабый интеллект, которые светились в его глазах. Несмотря на мундир, он больше всего напоминал сельского учителя — так, кажется, его кто-то описывал.

Хотя нет, точно не овца. У него глаза не жертвы, но вот силы, уверенности и наглости, которые так нужны настоящему хозяину целой страны, в них не наблюдалось. Он больше всего мне напоминал «пиджака». Да, именно «пиджака». Так раньше, в советские времена, называли тех, кто отучился на военной кафедре в каком-либо институте и шел в армию служить в офицерских погонах. Да, были среди них эдакие интеллигенты в форме, над которыми потешались и ни во что не ставили солдаты, и мне казалось, что стоящий передо мной человек из этой оперы. Образованный, умный, но до потери сознания интеллигентный, и на почве этого сильно комплексующий на фоне профессиональных военных, которые его окружали с детства. Именно поэтому он постоянно, где только мог, таскал военные мундиры, стараясь хоть так, мимикрируя под настоящих вояк, стать своим и выглядеть более грозно и авторитетно. Хотя прекрасно понимал: чтобы стать настоящим офицером, надо минимум пять лет безвылазно сидеть в военном училище и потом несколько лет побегать простым ванькой-взводным, когда уходишь домой после одиннадцати, когда дембеля уже угомонились и сопят на своих койках и не трамбуют молодняк, и приходить к полшестому, к подъему. И такое житие-бытие будет продолжаться, пока не получишь третью звездочку на погон… Хм, что-то на философию меня потянуло. Хотя, кажется, я его правильно просчитал. Вон как на мою экипировку пялится и особенно на пистолет в открытой набедренной кобуре, как смотрит на шрамы. И лейкопластырь, появившийся после недавнего покушения, тоже произвел впечатление. Почувствовал во мне волчару, ну и ладно, тогда будем доминировать.

Представив, что я безжалостный волк-убийца, смотрел ему в глаза и проговаривал про себя: «Я волк, я вожак, я убью любого, кто станет у меня на пути».

Да, его глаза дернулись, почувствовал мой посыл, но скалиться я не стал и просто сказал, прекращая психологические эксперименты:

— Добрый день, ваше императорское величество. Я хотел бы извиниться за возможные в будущем неточности и ошибки в титуловании, у нас это всё совершенно иначе, поэтому прошу не расценивать как оскорбление.

Николай, чуть успокоившись, ответил:

— Ваш офицер по общественным связям, — он как-то слишком тщательно проговорил должность Артемьевой, — нам всё объяснила, поэтому можете не извиняться.