Медовый месяц - Сьюзен Филлипс

Хотя ей и не верилось, что он на самом деле стал бы ее держать, позволив другим шлепать, но желание упрямиться вдруг отпало, и она послушно кивнула.

— И еще, не вздумайте жаловаться никому из телесети на то, что сегодня случилось. Все останется между вами и мной. В ней зажглась слабая искорка былого упрямства.

— К вашему сведению, я и не собиралась никому жаловаться! Уголки его губ слегка скривились.

— И отлично. Возможно, у вас в голове больше мозгов, чем я вначале предполагал.

Коснувшись большим пальцем полей шляпы, он ушел.

Хани несколько секунд смотрела ему вслед. Потом плечи опустились. Завтра он даже не заговорит с ней! И все станет как обычно.

Он замедлил шаги, но вдруг остановился. Повернулся к ней, внимательно огляделся, потом заговорил:

— Я слышал, вы любите лошадей. Если как-нибудь в уик-энд у вас появится желание приехать ко мне на ранчо, я покажу вам своих.

Сердце в груди стало расти, пока не заняло всю грудную клетку.

— Правда?

Он кивнул и невозмутимо продолжил путь к своему домику на колесах.

— А когда? — Она сделала несколько быстрых шагов ему вслед.

— Ну, скажем…

— В этот уик-энд? Суббота подойдет? Я хотела сказать, меня эта суббота устраивает, и если вас тоже…

Он сунул большой палец в карман, казалось, уже раскаиваясь в сделанном предложении.

«Ну, пожалуйста, — молча молила она. — Пожалуйста, только не отменяйте своего предложения».

— Ну… этот уик-энд не совсем удобен для меня, но, думаю, в субботу на следующей неделе будет в самый раз.

— Грандиозно! — Она явственно ощутила, как по всему лицу расплывается широкая, как у куклы из мультфильма, улыбка. — В следующую субботу будет просто превосходно!

— Тогда все в порядке. В полдень устроим вылазку.

— В полдень. Ой, как здорово! В полдень — это мне очень подходит.

Сердце у нее поплыло, словно надувная игрушка в ванне. И продолжало плавать до конца дня, дав возможность оставлять без внимания глупые ухмылки членов группы и не замечать удовлетворения в глазах Лиз. И хотя удар по самолюбию был силен, она с удивлением отметила, что это очень здорово — перестать быть плохой.

Тем же вечером Хани, загнав Росса в угол его кабинета, попросила вернуть в группу Мелани и Джека. Он с готовностью согласился, и перед тем как покинуть студию, она позвонила им обоим и попросила прощения. Никто из них не заставил ее унижаться, но от этого ей было нисколько не легче.

Вся следующая неделя тянулась целую вечность, а она так ждала субботы и поездки на ранчо! Хани чуть ли не выворачивалась наизнанку, стараясь быть приветливой со всеми, и, хотя большая часть съемочной группы предпочитала держаться от нее подальше, некоторые все же стали понемногу оттаивать.

Субботним утром, мчась по узкой грязной дороге, петлявшей в суровых горах севернее Малибу, Хани впервые увидела ранчо Дэша Кугана. Оно уютно расположилось между холмами в зарослях чапарраля, дубов и платанов. В небе над головой кружила пара краснохвостых соколов.

Она свернула на обочину. Часы на приборной доске показывали десять тридцать восемь, а на ранчо ее ждали не раньше полудня. Наклонив зеркало заднего вида, она внимательно изучила свое отражение, пытаясь решить, не слишком ли нелепо смотрится выбранная ею губная помада в сочетании со стрижкой «под горшок». Помада смотрелась именно так. Но, с другой стороны, с такой стрижкой что угодно будет смотреться глупо, так не все ли равно? Часы показывали десять сорок.

А вдруг он забыл? Ладони вспотели, и Хани поспешно вытерла их о джинсы. Она попробовала убедить себя, что Дэш не забудет о таком важном событии. Как много она ждет от этого дня, который им предстоит провести вдвоем. Ей казалось, что сбываются ее мечты. Он покажет ей окрестности. Они будут разговаривать о лошадях, поедут кататься, потом сделают привал и опять поболтают. Может, его прислуга приготовит что-нибудь для ленча на воздухе. Они расстелют скатерть около ручья я посекретничают вместе. Он будет ей улыбаться точно так же, как улыбается Дженни, и…

Хани крепко зажмурила глаза. Старовата она для такого рода детских фантазий. Пожалуй, лучше уж помечтать о любви. Но сколько бы она ни напрягала воображение, каждый раз оказывалась в объятиях Эрика Диллона; от этого она и разволновалась, и огорчилась одновременно. Хотя, с другой стороны, видение Дэша Кугана, обращающегося с ней так же, как Дэш Джонс обращается со своей дочкой Дженни, привлекало ничуть не больше.

Часы показывали десять сорок три. Осталось ждать еще час семнадцать минут.

Будь что будет! Включив зажигание, Хани решительно выехала на дорогу. Она просто сделает вид, будто перепутала время.

Дом на ранчо представлял собой одноэтажное сооружение из камня и кипарисового дерева с зелеными ставнями на окнах и выкрашенной в угольно-серый цвет входной дверью. Жилище явно не тянуло на апартаменты такой кинозвезды, как Дэш, было, излишне скромным, и, возможно, именно по этой причине чинуши из Федерального финансового управления не настаивали на его продаже. Хани вышла из машины и по ступенькам поднялась к входной двери. Дернув за колокольчик, она напомнила себе о правилах приличного поведения. Если не хочешь, чтобы люди обращались с тобой как с четырнадцатилетней, то и держать себя нужно соответственно. Нужно развивать в себе умение быть сдержанной. И пора прекратить держать душу нараспашку.

Хани позвонила еще раз. Никаких признаков жизни в ответ. Ее беспокойство одним махом перешло в крайнюю тревогу, и она изо всех сил налегла на звонок. Не мог же он позабыть. Ведь это так важно! Он…

Дверь резко распахнулась.

Дэш явно только что вылез из постели. Из одежды на нем были лишь брюки защитного цвета; на лице щети-

на. Тонкие пряди волос плоско лежали на одной стороне головы, на другой стояли торчком, словно по ним потопталось стадо коров. А главное, вид у него был далеко не радостный.

— Вы немножко рано.

Она проглотила комок.

— Разве?

— Я же сказал: в полдень.

— Да неужели?

— Точно.

Хани не знала, что делать дальше.

— Вы хотите, чтобы я пока погуляла или что-то вроде этого?

— Если честно, я бы не стал возражать.

— Дэш! — позвал женский голос из дома.

По его лицу пробежала гримаса неудовольствия. В хрипловатых звуках этого женского голоса явно было что-то знакомое. Хани прикусила губу. Это не ее дело.

— Дэш! — Опять позвала женщина. — Где тут у тебя кофейник?

Хани от изумления и возмущения раскрыла рот. Дасти!

За его плечами замаячила знакомая белокурая головка Лизы Харпер.

— Хани, вы, что ли?

— Разумеется, я, — процедила она сквозь зубы. Глазки Лизы по-детски невинно округлились.