Утка, утка, Уолли - Гейб Роттер

— Джем…

— Остановите машину! — обратилась она к водителю. Он тут же подъехал к обочине, даже не поинтересовавшись, в чем дело. Джем выскочила из машины и хлопнула дверью.

— Подождите нас, не уезжайте, — сказал я водителю и бросился следом за Джем.

Она шла быстрым шагом в том направлении, откуда мы ехали.

— Джем, подожди!

Она даже не сбавила шаг.

— Джем, пожалуйста! Подожди! Дай мне сказать!

Она как будто меня и не слышала. Я побежал следом за ней, еще не зная, что я сделаю и скажу, когда догоню ее. Я даже не был уверен, что сумею ее догнать. Но все же как-то сумел.

— Эй, подожди! — выпалил я, задыхаясь, и положил руку ей на плечо.

— Отстань от меня! — выкрикнула она, сбрасывая мою руку.

— Джем! Послушай меня!

— Отстань!

— Джем, нам надо поговорить!

— Нет!

— Джем, пожалуйста!

— Пошел на хуй!

— Что? — Я даже слегка растерялся. — Джем! Пожалуйста, послушай меня! Это всего лишь реклама! Просто реклама! — Очевидно, эта последняя реплика была из тех фраз, которые не стоило произносить ни при каких обстоятельствах, когда обращаешься к Джем. Она резко замерла на месте и обернулась ко мне. Я не успел сбавить шаг и едва не налетел на нее.

— Просто реклама? — переспросила она, передразнивая меня.

— Ну, да. Обычная идиотская реклама.

«Сказал Уолли Москович, и сам тоже редкостный идиот», — добавил я про себя.

— Нет, это не просто идиотская реклама, кретин! — выкрикнула Джем сквозь слезы.

Мне показалось, что сейчас она меня ударит.

— Ну, хорошо. Хорошо.

— Хорошо?! Эта, как ты говоришь, «идиотская реклама» сломала мне жизнь! Все, пиздец. Понимаешь?! — Джем отвернулась и быстро пошла вдоль по улице. Я так растерялся, что даже не сразу сдвинулся с места. Я действительно не понимал, как такое могло случиться. Богиня секса, непонятно с какой такой радости снизошедшая до простого смертного меня, вдруг превратилась в заплаканную истеричную барышню…

Я бросился следом за ней.

— Джем, подожди. Давай все-таки поговорим. Она обернулась ко мне.

— Хорошо, давай поговорим. Мне тогда было всего девятнадцать лет, я приехала из Миссисипи, только-только сошла с автобуса, и в первый же день познакомилась с… — Она на мгновение умолкла, сделала глубокий вдох и вытерла слезы. — Познакомилась с дядькой, который уговорил меня сняться в этой рекламе. Он сказал, что все известные актрисы именно с этого и начинали, и что у меня есть все данные, бла-бла-бла. И я согласилась!

Но эту рекламу показывают до сих пор! Семь лет спустя! По сто раз на дню! Каждый раз, когда я прихожу на прослушивание, или на кастинг, и даже, бля, в РЕСТОРАН, все сразу же начинают шептаться, типа, «смотрите, вот пришла девочка с герпесом» или «и как она ходит с такой-то чесоткой». Так что вся моя звездная актерская карьера накрылась тем самым местом. Все надо мной потешаются. Я никому не нужна. Вот, теперь ты все знаешь. Ну, что? Доволен? — Она всхлипнула и вытерла нос рукавом.

У меня так и вертелось на языке: «То есть, на самом деле, у тебя нет никакого генитального герпеса?». Но я не сказал этого вслух. И даже не потому, что боялся обидеть Джем. Просто я понимал, что она должна чувствовать. Мы с ней были во многом похожи. Мы с ней оба изгои. Отверженные. Мишень для насмешек. Блин, я, по сути, сейчас разговаривал сам с собой! С женской версией Уолли Московича! Джем явно ждала, что я что-нибудь скажу. Но я стоял, как дурак, смотрел себе под ноги и не знал, что говорить. Она развернулась и пошла прочь, утирая слезы.

— Джем, подожди! Не уходи! Меня не волнует какая-то идиотская реклама! — крикнул я в спину Джем и вдруг понял, что это правда. Кто я такой, чтобы осуждать эту девушку? Я, может быть, и придурок, но все-таки не ограниченный недоумок. Если у нас с Джем может хоть что-нибудь получиться, мне не хотелосьбы упустить эту возможность. Мне с ней хорошо. По-настоящему хорошо. Со Сью я себя чувствую каким-то недоделанным и убогим. А с Джем все иначе. Мы с ней понимаем друг друга. То есть могли бы понять друг друга, если бы захотели. А я хочу, очень хочу.

Она остановилась и обернулась ко мне.

Щеки, мокрые от слез. Покрасневшие, припухшие глаза.

Она была просто великолепна.

— Правда? — спросила она.

— Не волнует ни разу, — улыбнулся я.

— Правда? — с сомнением переспросила она.

— Богом клянусь, — сказал я очень серьезно и поднял руку, как на присяге в суде. — Знаешь, я тоже не самый популярный мальчишка в классе. — Она пристально смотрела на меня. Мне показалось, что я выбрал правильный тон. — Эти ночи с тобой… это было волшебно. Джем, у меня в жизни такого не было. Ни с кем, никогда. Честное слово. И я не хотел бы, чтобы все закончилось. Я бы хотел сохранить наши с тобой отношения, если ты тоже этого хочешь. Может быть, даже… ну, я не знаю… мы могли бы еще разговаривать. Ведь люди же иногда разговаривают друг с другом, правда?

Она всхлипнула и вытерла слезы.

— Ладно, открою тебе секрет. — Она попыталась изобразить улыбку. — На самом деле у меня нет генитального герпеса.

— Я и не думал, что у тебя что-то такое есть. — Откровенная ложь. — Но даже если бы и был, меня бы это не испугало. — Еще одна ложь. — Мы бы вместе приняли «Герпегру», и все было бы классно. — Джем медленно подошла ко мне и вдруг упала в мои объятия, вцепилась в меня обеими руками, уткнулась лицом мне в грудь и разрыдалась. Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее, типа: «Не плачь. Все ерунда. Уолли с тобой, и теперь все будет хорошо». Но я ничего не сказал. Я не хотел, чтобы все получилось, как в тупой мелодраме. Потом она перестала плакать, и мы принялись целоваться. Самозабвенно и страстно. До сих пор это был наш самый лучший поцелуй. Потому что теперь, после всего двух минут разговора, мы уже знали друг друга. Между нами произошло что-то по-настоящему важное. Что-то передалось от меня к ней и от нее ко мне. К счастью, не венерическое заболевание.

Но все хорошее когда-нибудь подходит к концу, и этот волнующий миг запредельного откровения был разрушен вторжением грубой реальности, а именно грохотом хлопнувшей дверцы. Водитель такси вышел из машины, в бешенстве захлопнул заднюю дверцу, которую я оставил открытой, и вернулся за руль, бормоча нецензурные ругательства, перемежавшиеся непонятными фразами на языке, которого я не знал. Он, наверное, решил, что мы хотим сбежать, не заплатив.

— Эй, подождите! — крикнул я, схватил Джем за руку и потащил обратно к машине. — Мы поедем!

Я думал, что озверевший водитель не станет нас дожидаться. Но он все-таки дождался. Всю дорогу до моего дома он продолжал тихо ругаться себе под нос, хотя ему были обещаны хорошие чаевые. Мы с Джем целовались на заднем сиденье. Мне хотелось с ней поговорить. Хотелось, чтобы она рассказала мне о себе. Но и просто целоваться было приятно. Даже очень приятно.

Мы подъехали к моему дому, расплатились с водителем, вошли в подъезд и целовались еще минут пять, стоя у подножия лестницы. Потом Джем прошептала:

— Пойдем наверх, — и мы бросились вверх по ступенькам, держась за руки и смеясь. Мне показалось, я видел, как Пардип выглянул на лестничную площадку сквозь щелку приоткрытой двери. Мне представилось, как он улыбается, и мне стало радостно и хорошо. Я вспомнил, что еще не поблагодарил Пардипа за то, что он дал показания в полиции и, по сути, спас меня от тюрьмы и мысленно сделал заметку, что надо в ближайшее время зайти к нему и сказать спасибо.

Мы вошли ко мне. Мне так хотелось заняться любовью с Джем… но еще больше хотелось просто поговорить. Узнать о ней как можно больше.

— Значит, Джем, как в «Убить пересмешника»? — спросил я, прерывая страстный поцелуй.

Она закусила губу и сказала:

— Мне больше нравится, как в «Джем и «Голограммах».

Она имела в виду мультсериал восьмидесятых годов про озорую девчонку по имени Джем, рок-звезду с ярко-розовыми волосами, и ее группу «Голограммы».

— У нее волосы розовые, это просто отпад, это просто отпад, — пропел я строчку из главной песенки сериала, держа перед собой невидимый микрофон.

— Ты смотрел этот мульт? — Джем рассмеялась и в шутку ударила меня в грудь кулаком.

— Не-а. Это же девчоночий сериал. Просто он шел сразу после «Солдата Джо», и я всегда успевал захватить начало. — На самом деле он шел сразу после еще более девчоночьей передачи под названием «Ребята из Беверли-Хиллз», которую я тоже смотрел. — Расскажи мне еще что-нибудь, — попросил я, чтобы скорее сменить тему.

— О чем рассказать? — игриво проговорила она и потянулась губами к моим губам.

— О себе. Я хочу узнать о тебе все-все-все. — Я был пьян, но серьезен и искренен.

Одним стремительным плавным движением Джем сняла с себя платье. Под платьем не было ничего. Она стояла передо мной полностью обнаженная. Ее белая кожа искрилась, как свежий снег на вершине горы.