Русский крест: Литература и читатель в начале нового века - Наталья Иванова

Отсюда и произрастает цинизм нового, добровольного подчинения власти, ибо она, власть, распоряжается в России сегодня крупными суммами, выделяемыми для искусства, литературы, прессы; деньгами – через добровольно вставших в позу подчинения олигархов.

Закон о печати и СМИ, подписанный еще Михаилом Горбачевым и действующий по сей день, – очень либеральный, отличный закон. (Хотя сегодня в Госдуме раздаются требования его пересмотреть – в сторону ужесточения.) Процитирую первую фразу: «Свобода слова и свобода печати, гарантированные гражданам Конституцией, означают право высказывания мнений и убеждений, поиска, выбора, получения и распространения информации и идей в любых формах, включая печать и другие средства массовой информации».

Это положение звучит замечательно, ему хочется аплодировать, но право не есть возможность.

Теперь – вторая фраза: «Цензура массовой информации не допускается».

Но вот сами граждане теперь высказываются положительно – 67 % приветствуют возвращение цензуры. Цензуры этической, нравственной – пока еще не политической. Постоянно и настойчиво утверждается мнение, что насилие и агрессия могут быть убраны с телеэкрана только наблюдательными советами.

Наивное, как мне представляется, мнение. Приоткрой цензуре щель – она немедленно займет все помещение.

Надеюсь все-таки на то, что этого не произойдет.

Высокопоставленное ЛИТО

В книжном магазине «Республика» состоялись литературные чтения. Ну и что такого: состоялись и состоялись. Где только поэты и прозаики, эссеисты и критики сегодня не читают своих выдающихся произведений, чего только не изобретают кураторы – появляются все новые форматы встреч с публикой, чтобы все происходящее происходило не совсем уж тривиально. Хотя вот я хорошо помню Иосифа Бродского, читающего стихи на своем вечере в Колумбийском университете. Читал и читал, безо всяких прибамбасов, – кроме Марка Стрэнда, который тоже читал. И неплохо прошло.

По подсчетам, в стране, где катастрофа с чтением, стихи публикуют (в книгах, журналах) и, главное размещают в сети более ста тысяч человек. Радуют, как правило таких же, как они, и читают друг другу по клубному расписанию. Прочти ты сегодня, а я завтра. И так же традиционно друг друга одобряют. Так что формат привычный. Казалось бы, почти серебряный век! Но тогда – «здесь жили поэты, и каждый встречал другого надменной улыбкой», а сегодня все решили подружиться, потому что так теплее.

Я бы не обратила внимания на сообщение об очередных поэтических чтениях («Известия», 08.02.2010), если бы не крупная фотография и имена – как автора, так и публики. Впрочем, как я уже отметила, в этом формате публику тоже составляют те, кто считают себя поэтами (или – прозаиками, эссеистами etc.).

Как в добром ЛИТО советского времени. Сначала – читают, потом – члены ЛИТО высказываются.

Героем литературных чтений был Аркадий Дворкович, а сами чтения были событием светским. Я бы даже сказала, великосветским: газетный обозреватель не заметил среди публики ни одного профессионального литератора, кроме Орлуши, развлекавшего почтеннейшую публику известным способом. Замечены были управляющие директора и крупные бизнесмены, включая Давида Давидовича, Марка Фарбера, Андрея Шторха, с инкрустацией других, весьма драгоценных светских личностей: неутомимой Ксении Собчак, всенепременной Ольги Свибловой, прекрасной Тины Канделаки. (Представляю, каким диким показалось бы там появление Олега Чухонцева, например.) Это все – ЛИТО и окололито журнала «Русский пионер» (редактор – Андрей Колесников), порадовавшего читателей в 2009 году романом Натана Дубовицкого, псевдоним (как утверждают) Владислава Суркова, «Околоноля». (Кстати: а почему не дать ему Букера? Или – «Большую книгу»?) Теперь стихи: «Хотел поскорее добраться домой. / Сыновья заждались, засыпая. / Выпить чая и нежно обняться с женой – / все, что нужно для тихого рая». Дворкович почитал еще и прозу. Талантливый, видимо, человек. В обсуждениях приняли участие Ксения Собчак, Тина Канделаки, а также совсем еще вроде юная, но уже закаленная в идеологических схватках с американцами главред телеканала «Russia Today» Маргарита Симоньян.

Казалось бы – как мило.

Но ведь за чужой счет.

Ступив на чужую территорию.

Зачем им все-таки эта литературная самодеятельность? Оставили бы в покое словесность – она и так существует в весьма затрудненных экономических обстоятельствах. И шпыняет ее кто ни попадя.

Издать поэтическую книгу настоящую прозу сборник эссе, филологическое исследование – это очень дорого, и поэты, прозаики, критики идут на безгонорарные издания. Небольшие издательства, сосредоточенные не на паралитературе и врио-литературе, еле выживают, а то и сворачивают свою деятельность. Литературные журналы судятся с распространителями-монополистами, месяцами, если не годами, не возвращающими журналам денег, собранных у подписчиков.

Последнее, что осталось у литературы, на чем она держится, на чем стоит, – это чувство собственного достоинства. И – ответственности перед русской словесностью со всей ее историей, перед тем, что можно назвать русским литературным капиталом.

И это отнимают.

Уже и сюда пришли совсем другие люди. Зачем им это? Но если имитационное поведение возможно со стороны высокой администрации, слившейся в развлечениях с бизнесом, если у них уже есть и свой «толстый журнал», и свои стихи, сами они читают, сами печатают, сами слушают, – то зачем вообще литература? А если у них хватает времени на стихи, то зачем они сидят в администрации? Пусть идут в дервиши. Как Хлебников.

Почему такими модными становятся литературные занятия? Бедное, безгонорарное и неблагодарное дело. Но ведь хочется. Все это вместе – выражение той же стилевой тенденции нашего времени, в которой действует Екатерина Рождественская со своими персонажами, как бы замещающими личность в портретах знаменитых художников. Да, китч, – но не Э. Булатову или И. Кабакову, не Ф. Инфанте или Ю. Куперу отдают особняк на Рождественском бульваре под галерею. Да и сам бульвар – разве не в честь светской фотомастерицы назван?

О пользе и вреде литературных юбилеев

На самом деле оговорка почти гоголевская – назвать Чехова поэтом, да еще украинским, как это сделал Янукович в разгар политических схваток.

Какой юбилей – таковы и идеи, и заложенные под них программы. Премия «Нос» заявлена в год гоголевского двухсотлетия, а вручается в день чеховского стопятидесятилетия. Вряд ли кто озаботится Гоголем в течение ближайших десяти, по крайней мере, лет. Гоголевская истерика (памятники и музеи) закончилась тем, что намедни вышел из печати только третий том академического собрания. Напомню, что всего их должно быть двадцать три.

Фестиваль (театральный), кинопоказы (по ящику), «смелянский» тв-проект, тривиальные газетные тексты, вкрапления в новостные программы. А где новые книги – исследования, монографии, биография, наконец? И получается, что, с одной стороны, утюг включи – Чехов из него выскочит, а с другой – главным чеховским ньюсмейкером стал Дональд Рейфилд с «Жизнью Чехова», вышедшей несколько лет тому назад и получившей весьма противоречивую, скажем мягко, оценку.

Почему так? Потому что сами ничего не успели, а у Рейфилда приятный британский акцент.

10 февраля еще и юбилей Пастернака —120 лет со дня рождения. Впереди – юбилеи Блока, Бунина, Бродского, столетие со дня кончины Льва Толстого. Как-то даже странно, что при таком нашем литературном капитале – минимум приготовлений. Опять-таки – дело в ментальности. Вместо того чтобы спохватываться, надо готовиться. У православных перед Рождеством – рождественский пост. А у западных христиан весь декабрь (и даже с ноября) – ожидание и предвкушение праздника; более того – праздник идет по нарастающей.

Вместо того чтобы мертвецки упиться Чеховым за юбилейную неделю, неплохо было бы начать заранее – не только с подготовленного, но и с заранее реализованного. Новая премия – теперь уже не «Нос», а «Чеховский дар» – вручаться будет тогда, когда о чеховском юбилее, боюсь, уже позабудут (неактуально), перейдут – с датским энтузиазмом – к другому юбиляру.

Какая от юбилеев может быть польза для современной словесности? Очень даже большая. В смысле сверки (или даже выработки утраченных) критериев при разговоре о современной словесности. При ее экспертной оценке.

А получается – пока – так: юбилейные торжества отдельно, филология отдельно, современная критика отдельно. Знание и понимание художественных стратегий прошлого совершенно не гарантируют уважаемому филологу представления об уровне, о качестве и месте текстов, рождающихся сегодня. Занятия поэтикой Мандельштама и биографией Пушкина не гарантируют прекрасного во всех отношениях литературоведа от натяжек в современных оценках литературного настоящего. Ирина Сурат после Пушкина и Мандельштама пишет о поэте Дмитрии Быкове с запальчивой полемичностью, впрочем, мало объяснимой и мало что объясняющей («Летающий слон» – «Октябрь», 2010, № 1).