Киевская хунта - Алексей Челноков

— Навижени прикордонники, — и по-русски добавила: — полоумные, потому-то и Крым проср***ли…

Удача улыбнулась мне уже в тамбуре, когда одной ногой уже стоял на перроне. В вагон вошла пожилая женщина в кителе таможенника, она, видимо, сразу оценила обстановку и предложила мне еще раз показать содержимое багажа. Сумки перетрясли здесь же, на заплеванном полу. Потом долго вели с кем-то телефонные переговоры, нудно перечисляли в трубку бритву, носки, записную книжку и прочие дорожные мелочи. Я отметил для себя, что добрая женщина отчего-то не упомянула диктофон, но эта мелочь, наверное, сыграла решающую роль: боровок-пограничник, не извинившись, пробурчал, что я могу собрать свое барахло и вернуться в купе.

Через несколько часов я с интересом оглядывался на Майдане Незалежности. Это место боевой славы новой власти почти не изменилось с того момента, как победившие революционеры погасили последнюю чадящую автомобильную покрышку. Признаюсь, горные хребты покрышек, перевалы вывороченной брусчатки и пики наглядной агитации невольно внушали почтение. В долинах между ними Запорожской Сечей раскинулись шатры армейских палаток и полевые кухни.

Немало времени понадобилось, чтобы понять: Евромайдан — уже далеко не «чистый субстрат достоинства и ненасилия», как утверждал архимандрит Кирилл (Говорун), создатель так называемого «богословия Майдана». Я убедился, что Майдан — это разбитый на десятки черепков глиняный кувшин. Лично я рассмотрел шесть таких черепков, которые для себя называю так: Паперть-Майдан, Маркет-Майдан, Экспо-Майдан, Лобби-Майдан, Наци-Майдан, Арт-Майдан.

Бросались в глаза небольшие самодельные ящики из фанеры, пластиковые контейнеры и картонные коробки из-под обуви — Майдан повсюду и с раннего утра до позднего вечера собирает пожертвования, точнее подаяние — ибо «христаради» на пропитание. Табличка «Збір коштів для харчування Майдану»: собирает средства на пропитание Майдану здоровый тридцатилетний парубок с тюремными татуировками на руках. Его рабочее место расположено в ста метрах от отеля «Хрещатик», в котором я остановился. С небольшого балкончика моего номера видно, как каждое утро, ровно в восемь часов, хлопец выволакивает на дорогу зеленое пластиковое кресло и стул. Водружает коробку для «збіра коштів» на стул, а сам плюхается в кресло.

Сидит развалясь, будто надсмотрщик над толпою. Ровно в 8 часов вечера он проделывает обратный путь. То же происходит вокруг десятков других майдановских ящиков для денег. Изо дня в день молодые парни равнодушно поглядывают на гомонящих туристов, приосаниваются перед камерами западных телекомпаний, провожают взглядом купюры, падающие в ящик, литрами пьют чай или бог весть что. Профессиональные нищие. И это я называю Паперть-Майдан. Майдановские профессиональные нищие отличаются от обыкновенных «калик перехожих» только тем, что ведут себя как настоящие хозяева и паперти, и алтаря. Караульные революции, это они.

Майдан — это маленький город в большом городе Киеве, наподобие Ватикана в Риме. С утра до позднего вечера его кривые улочки шлифуют толпы туристов. Приезжают, чтобы причаститься революционных святынь. Получают незабываемые эмоции, оставляя взамен свои евро, доллары и гривны.

«Прогулка начинается в конце улицы Крещатик, у Бессарабского рынка, — рекламирует свою экскурсию фирма «Чернобыльтур». — Именно там был символично свергнут памятник вождю Владимиру Ленину в декабре 2013 года. У баррикад на Крещатике нас встретят бойцы самообороны Майдана. Многие из них участвовали в вооруженных схватках с «Беркутом» во время революционных событий — 2014. Однако среди них есть и радикально настроенные участники националистического «Правого сектора». Непосредственное общение с ними поможет нам узнать об их мотивах участия в Евромайдане, надеждах, победах и поражениях».

Еще организаторы обещают борщ, сваренный на костре, и ночевку вместе с майдановцами. Завершается экскурсия на Аллее Памяти, где погибла так называемая «Небесная сотня».

Много туристов из США, Канады, Италии, Германии, Польши и Грузии. Вдоль центральной улочки Майдана — а 1а Арбат, только на импровизированных лотках и стендах вместо матрешек и ушанок разложены революционные сувениры: запорожские казаки и Тарас Шевченко на майках, шарфы с националистской символикой, «магниты» с видами Евромайдана и фамильярным вопросом: «Володя! Зачем усы сбрил?» и пр. (Вообще, на Майдане есть всего два исчадия ада, два сосредоточия зла — свергнутый президент Виктор Янукович и пока действующий президент Владимир Путин.)

На обломках статуи Ленина, которая стояла рядом, на бульваре Шевченко, также собираются хорошо заработать. Памятник был сделан из полудрагоценного камня — карельского кварцита. «Его можно распродать «в розницу», — готовит бизнес-проект владелец здешнего антикварного магазина.

Когда я был в Киеве, местная пресса сообщила, что на Майдане никогда не будут устанавливать новогоднюю елку, проводить концерты и шоу.

— Майдан станет местом памяти погибших активистов во время столкновений с силовиками, — рассказал киевский мэр Владимир Бондаренко.

Кстати, сейчас на месте новогодней елки, сожженной в декабре 2013-го коктейлями Молотова, в самом центре Майдана, высится уродливая пирамидальная конструкция, с которой свисают выцветшие клочки революционной агитации.

По Майдану рыщут сотрудники музеев:

— Мы собираем обожженные каски и щиты. Многие из них нашли прямо в здании музея после того, как «Беркут» штурмовал Украинский дом. Так же у музея уже есть каски, которые расписывали майдановские художники. А у библиотеки Майдана мы попросили несколько книг о новейшей истории Украины. Одна книга даже с отпечатком ботинка бойца «Беркута», — рассказала замдиректора Музея истории Киева.

Впрочем, революция не только пополнила музейные запасы, но и нанесла им немалый ущерб. Из Украинского дома пропали два десятка экспонатов. Самые дорогие из них — бюст Екатерины И из фарфора и Евангелие издательства Успенского братства во Львове 1644 года.

В нескольких метрах от штаба «Правого сектора», под пологом армейской палатки, выставлен стенд «Мирна зброя Беркуту». На таких стендах в селах вешают портреты передовых механизаторов и доярок. Сбитый кое-как деревянный щит, обтянутый красным бильярдным сукном, размером метр на метр. Центр экспозиции составляют пластиковые гильзы, картонные пыжи и резиновые пули от травматического оружия. Слева — части сработавшей светошумовой гранаты, справа — сорванные милицейские погоны.

Мои несмелые попытки выяснить, кто же все-таки застрелил здесь из боевого, а не травматического оружия два десятка беркутовцев, вызывали немое удивление, но чаще истерическую агрессию. Надо, кстати, заметить, что частью Экспо-Майдана является Некро-Майдан. Он начинается тут же, в двух шагах от «зброя Беркуту», в виде мемориала «побратиму Саші Музичко (Білому)», сооруженному из двух полицейских щитов, обклеенных символикой «Правого сектора». И нигде не написано, что герой Майдана погиб при запутанных обстоятельствах в трехстах километрах от этого Майдана и спустя месяц после «победы революции».

На противоположном отсюда конце Майдана, на возвышенности близ Институтской улицы, стоит католическое распятие с Мадонной и ангелочком из белого мрамора у его подножия. Эта скульптурная группа со всех сторон обложена мешками с песком и брусчаткой — то ли обороняет себя, то ли сама служит божественным прикрытием.

Через Институтскую, пролегающую в низине, перекинут арочный мост. Отсюда открывается великолепная панорама на весь Майдан. Сплошной мемориал. Кучи строительного мусора и штабеля черных покрышек, усыпанные ярким весенним первоцветом. На черном фоне закопченного остова Дома профсоюза резко выделяются розовые круги правильной формы, которые, похоже, оставило пейнтбольное оружие, — такая «божья коровка» цветной революции (а может, мухомор?).

На самом мосту находится главная мемориальная экспозиция: многометровое полотнище, на котором в три ряда размещены портреты погибших в те трагические февральские дни: «Небесная сотня».

До сих пор новые киевские власти не представили доказательств, от чьих пуль погибли эти люди, но здесь, похоже, и думать не хотят, что кровь могли пролить нанятые этой же новой властью снайперы. И тот день, когда это все-таки подтвердится, станет последним днем и Майдана, и национальной мечты об «украинском счастье», и даже, может быть, самой нации, ради которой сегодня убито уже втрое больше на юго-востоке страны.

Когда смотришь на Майдан сверху, не отпускает мысль, что где-то ты уже видел все это. Потом припоминаешь: это же Никола-Ленивец. Деревня, которая расположена на реке Угра в Калужской области. Здесь в нулевые годы прятался от цивилизации один художник. По червонцу за штуку он нанял окрестных мужиков лепить снеговиков, и на берегу Угры появилось войско из двухсот двадцати снеговиков.