Стихи и песни - Владимир Высоцкий

«Штормит весь вечер, и пока…»

А. Галичу

Штормит весь вечер, и покаЗаплаты пенные латаютРазорванные швы песка —Я наблюдаю свысока,Как волны головы ломают.

И я сочувствую слегкаПогибшим — но издалека.

Я слышу хрип, и смертный стон,И ярость, что не уцелели, —Еще бы — взять такой разгон,Набраться сил, пробить заслон —И голову сломать у цели!..

И я сочувствую слегкаПогибшим — но издалека.

А ветер снова в гребни бьетИ гривы пенные ерошит.Волна барьера не возьмет, —Ей кто-то ноги подсечет —И рухнет взмыленная лошадь.

И посочувствуют слегкаПогибшей ей, — издалека.

Придет и мой черед вослед:Мне дуют в спину, гонят к краю.В душе — предчувствие как бред, —Что надломлю себе хребет —И тоже голову сломаю.

И посочувствуют слегка —Погибшему, — издалека.

Так многие сидят в векахНа берегах — и наблюдают,Внимательно и зорко, какДругие рядом на камняхХребты и головы ломают.

Они сочувствуют слегкаПогибшим — но издалека.

Баллада о короткой шее

Полководец — с шеею короткойДолжен быть в любые времена:Чтобы грудь — почти от подбородка,От затылка — сразу чтоб спина.

На короткой незаметной шееГолове удобнее сидеть, —И душить значительно труднее,И арканом не за что задеть.

А они вытягивают шеиИ встают на кончики носков:Чтобы видеть дальше и вернее —Нужно посмотреть поверх голов.

Все, теперь ты — темная лошадка,Даже если видел свет вдали, —Поза — неустойчива и шатка,И открыта шея для петли.

И любая подлая ехиднаСосчитает позвонки на ней, —Дальше видно, но — недальновидноЖить с открытой шеей меж людей.

Вот какую притчу о ВостокеРассказал мне старый аксакал.«Даже сказки здесь — и те жестоки», —Думал я — и шею измерял.

«В день, когда мы, поддержкой земли заручась…»

В день, когда мы, поддержкой земли заручась,По высокой воде, по соленой, своей,Выйдем точно в назначенный час, —Море станет укачивать нас,Словно мать непутевых детей.

Волны будут работать — и в поте лицаКорабельные наши борта иссекут,Терпеливо машины начнут месяцаСоставлять из ритмичных секунд.

А кругом — только водная гладь, — благодать!И на долгие мили кругом — ни души!..Оттого морякам тяжело привыкатьЗасыпать после качки в домашней тиши.

Наши будни — без праздников, без выходных, —В море нам и без отдыха хватит помех.Мы подруг забываем своих:Им — до нас, нам подчас не до них, —Да простят они нам этот грех!

Нет, неправда! Вздыхаем о них у кормыИ во сне имена повторяем тайком.Здесь совсем не за юбкой гоняемся мы,Не за счастьем, а за косяком.

А кругом — только водная гладь, — благодать!Ни заборов, ни стен — хоть паши, хоть пляши!..Оттого морякам тяжело привыкатьЗасыпать после качки в уютной тиши.

Говорят, что плывем мы за длинным рублем, —Кстати, длинных рублей просто так не добыть, —Но мы в море — за морем плывем,И еще — за единственным днем,О котором потом не забыть.

А когда из другой, непохожей весныМы к родному причалу придем прямиком, —Растворятся морские ворота страныПеред каждым своим моряком.

В море — водная гладь, да еще — благодать,И вестей — никаких, сколько нам ни пиши…Оттого морякам тяжело привыкатьЗасыпать после качки в уютной тиши.

И опять уплываем, с землей обручась —С этой самою верной невестой своей, —Чтоб вернуться в назначенный час,Как бы там ни баюкало насМоре — мать непутевых детей.

Вот маяк нам забыл подморгнуть с высоты,Только пялит глаза — ошалел, обалдел:Он увидел, что судно встает на винты,Обороты врубив на предел.

А на пирсе стоять — все равно благодать, —И качаться на суше, и петь от души.Нам, вернувшимся, не привыкать привыкатьПосле громких штормов к долгожданной тиши!

«Всему на свете выходят сроки…»

Всему на свете выходят сроки,А соль морская — въедлива как черт, —Два мрачных судна стояли в доке,Стояли рядом — просто к борту борт.

Та, что поменьше, вбок кривила трубыИ пожимала баком и кормой:«Какого типа этот тип? Какой он грубый!Корявый, ржавый, — просто никакой!»

В упор не видели друг другаоба суднаИ ненавидели друг другаобоюдно.

Он в аварийном был состоянье,Но и она — не новая отнюдь, —Так что увидишь на расстоянье —С испуга можно взять и затонуть.

Тот, что побольше, мерз от отвращенья,Хоть был железный малый, с крепким дном, —Все двадцать тысяч водоизмещеньяОт возмущенья содрогались в нем!

И так обидели друг другаоба судна,Что ненавидели друг другаобоюдно.

Прошли недели, — их подлатали,По ржавым швам шпаклевщики прошли,И ватерлинией вдоль талииПеревязали корабли.

И медь надраили, и краску наложили,Пар развели, в салонах свет зажгли, —И палубы и плечи распрямилиК концу ремонта эти корабли.

И в гладкий борт узрелиоба судна,Что так похорошели —обоюдно.

Тот, что побольше, той, что поменьше,Сказал, вздохнув: «Мы оба не правы!Я никогда не видел женщинИ кораблей — прекраснее, чем вы!»

Та, что поменьше, в том же состояньеШепнула, что и он неотразим:«Большое видится на расстоянье, —Но лучше, если все-таки — вблизи».

Кругом конструкции толпились,было людно,И оба судна объяснились —обоюдно!

Хотя какой-то портовый докаИх приписал не в тот же самый порт —Два корабля так и ушли из дока,Как и стояли, — вместе, к борту борт.

До горизонта шли в молчанье рядом,Не подчиняясь ни теченьям, ни рулям.Махала ласково ремонтная бригадаДвум не желающим расстаться кораблям.

Что с ними? Может быть, взбесилисьоба судна?А может, попросту влюбились —обоюдно.

«Был развеселый розовый восход…»

Был развеселый розовый восход,И плыл корабль навстречу передрягам,И юнга вышел в первый свой походПод флибустьерским черепастым флагом.

Накренившись к воде, парусами шурша,Бриг двухмачтовый лег в развороте.А у юнги от счастья качалась душа,Как пеньковые ванты на гроте.

И душу нежную под грубой робой пряча,Суровый шкипер дал ему совет:«Будь джентльменом, если есть удача,А без удачи — джентльменов нет!»

И плавал бриг туда, куда хотел,Встречался — с кем судьба его сводила,Ломая кости веслам каравелл,Когда до абордажа доходило.

Был однажды богатой добычи дележ —И пираты бесились и выли…Юнга вдруг побледнел и схватился за нож, —Потому что его обделили.

Стояла девушка, не прячась и не плача,И юнга вспомнил шкиперский завет:Мы — джентльмены, если есть удача,А нет удачи — джентльменов нет!

И видел он, что капитан молчал,Не пробуя сдержать кровавой свары.И ран глубоких он не замечал —И наносил ответные удары.

Только ей показалось, что с юнгой — беда,А другого она не хотела, —Перекинулась за борт — и скрыла водаЗолотистое смуглое тело.

И прямо в грудь себе, пиратов озадачив,Он разрядил горячий пистолет…Он был последний джентльмен удачи, —Конец удаче — джентльменов нет!

Случаи