Богатые наследуют. Книга 2 - Элизабет Адлер

– Ничего хорошего – пить в одиночестве, – сказал он с веселым упреком.

Поппи взглянула на пего, чуть не задохнувшись от переполнившей ее радости… Она видит его! Поппи чуть не вскрикнула.

– Мне было так одиноко, – прошептала она. – А теперь вы здесь.

Он взял ее руку в обе свои руки, когда подносил ее к губам.

– Могу я заключить, что шампанское в честь моего приезда? – спросил он Поппи со своей обычной сардонической улыбкой.

Она покачала головой.

– Я собиралась отметить воплощение вашего совета. Я купила свой первый участок земли сегодня. Моя первая ставка.

– Тогда мы поднимем тост за ваш успех, – сказал он, наполняя бокал.

Она улыбнулась, глядя ему в глаза, чувствуя головокружение, и взволнованно дышала – у Поппи было такое ощущение, словно она уже выпила вино. Они пили шампанское, глядя друг другу в глаза. Лючи беспокойно забегал по жердочке, глядя па Франко глазками-бусинками.

– Бедный Лючи, мы не забыли о тебе, – засмеялась Поппи. Одиночество больше не мучило ее, и Поппи почувствовала бесконечное облегчение; но попугай все еще сердито бегал по жердочке, поглядывая на Франко.

– Я знаю одну сельскую гостиницу, окруженную лесом – в Рамбулье, – сказал ей Франко, – где готовят самую восхитительную еду, которую вы когда-либо пробовали. Как вы отнесетесь к тому, чтобы сбежать из этого скучного, душного города и поехать туда, где можно подышать свежим воздухом, взглянуть на свежую зелень и съесть чудесный обед?

Поппи посмотрела на свое простое голубое платье.

– Но уже поздно, и я даже еще не сменила платье…

– Это скромное место, вам кет нужды переодеваться. Да и потом вы выглядите прелестно. Пожалуйста, скажите, что вы согласны.

Лючи рассерженно приседал на жердочке, когда Поппи дала свою руку Франко, и они вышли из комнаты.

– Поппи cara, Поппи chérie, – кричал попугай, – Поппи, Поппи, Поппи…

Сельская гостиница была полна непритязательного очарования. Стены окрашены белой краской, много окон, длинных и узких, распахнутых навстречу теплому летнему вечеру. Пахло свежим сеном и розами. Дочка хозяина гостиницы подала им вкуснейшую розовую форель – недавно из реки, и салат, только что сорванный с грядки, со свежими креветками. Хозяин сам вышел, чтобы налить им вина – холодного, цвета спелой пшеницы и пахнущего фруктами.

Поппи взглянула на Франко через стол, на котором горели свечи.

– Я просто пьяна от свежего воздуха, – она улыбнулась. – Я забыла его аромат… это так чудесно, я даже чувствую его вкус!

– Вы слишком много работали, – нахмурился Франко. – Numéro Seize заменил вам весь мир.

– Но у меня нет другой жизни, – ответила она удивленно. – Что мне еще делать?

Он не ответил, просто заказал еще вина. Но позже, когда они шли по саду, он сказал:

– Почему бы вам не купить домик за городом – убежище для себя? Только посмотрите, как здесь красиво вечером, как вам здесь хорошо – эти летние краски, эта простота… Вам нужен контраст, Поппи, если вы хотите остаться прежней.

Она оглянулась, чтобы посмотреть на низенькую, с белыми стенами гостиницу, затерянную в свежей зелени сада, дышавшего ароматами цветов и фруктов. Поппи заслушалась пением птиц и отдаленным кудахтаньем кур, и ей захотелось, чтобы это стало и ее тоже. Сердце ее замерло. Но потом она вдруг стала грустной.

– Мне не с кем поделиться этой красотой, – сказала она просто.

Положив руки ей на плечи, Франко приблизил к ней свое лицо.

– Поделитесь со мной, Поппи, – сказал он тихо. – Позвольте мне купить его; это будет наше убежище, место, где мы будем дома, куда мы сможем убежать от себя и от мира вокруг. Я клянусь вам, что никогда не говорил этого ни одной женщине. Я люблю вас, Поппи. Я так давно хотел это сказать, но я должен был ждать, пока вы оправитесь от ран. – О, да, – добавил он грустно. – Я знаю о вас все – кто вы и откуда… все.

Рука Поппи взметнулась ко рту, и она словно в агонии, посмотрела на него.

– Но как же тогда вы можете любить меня? – еле прошептала она. – Ведь в моей жизни есть такие ужасные вещи, о которых даже страшно говорить.

– Тогда мы похожи, – сказал он спокойно. – Потому что в моей жизни тоже есть ужасные вещи, о которых даже страшно говорить. Но единственное, что имеет значение, это то, что я люблю тебя… Поппи, если ты скажешь, что любишь меня, я буду самым счастливым человеком на свете.

– Я не знаю… – проговорила она неопределенно. – Я не знаю, что такое любовь… Я думала, что знаю, но я ошибалась. То, что я чувствую к тебе… это любовь, Франко?

– Надеюсь, что да, дорогая, – сказал он, беря ее на руки; а потом его губы нежно коснулись ее губ, и ее тело казалось невесомым, когда он прижал Поппи теснее к себе, и ему хотелось целовать ее до бесконечности.

Поппи открыла глаза, когда его губы оторвались от ее рта, и посмотрела на него сияющими глазами.

– О, да, я люблю тебя, Франко, – проговорила она. – Люблю.

– Тогда будь со мной ночью, – прошептал он. – Позволь мне любить тебя, Поппи.

– Я боюсь, – тихо произнесла она. – Я ничего не знаю о любви… только…

– Мы начнем все сначала, – сказал он ей. – Не будет больше никаких тяжелых воспоминаний – только ты и я в комнате маленького домика с окнами, открытыми навстречу чистому ночному небу и звездам. О-о, и я так люблю тебя, Поппи, я обещаю, что буду любить тебя.

Позже, наверху, в уютной чистой комнатке, с простой деревянной кроватью с белыми льняными простынями и окнами, в которые смотрели звезды, он помог ей раздеться, снимая одежду с ее стройного тела так бережно, словно он снимал покровы с драгоценного и хрупкого произведения искусства. Он подбадривал ее нежными словами и комплиментами, пока она немного не успокоилась в его объятиях. Потом, когда они лежали нагими под льняной простынью, ее тело отвечало его искусным уговорам, дрожа от никогда не изведанной прежде страсти, когда он ласкал ее, пока наконец он не вошел в нее и они стали словно один человек.

И все стало так, как всегда представляла это себе Поппи; она воспарила на орлиных крыльях… она взлетела и парила невесомо в другой реальности… и она поняла, что это и есть настоящая любовь.

На следующее утро, когда они возвращались в Париж, словно пьяные от счастья, Франко сказал воодушевленно:

– Мы поищем здесь себе домик. Это будет как в сказке, Поппи! Я никогда не думал, что могу быть таким счастливым!

Он взглянул на Поппи, но она неотрывно смотрела вперед и хмурилась.

– Что-нибудь не так? – спросил он встревоженно. – У тебя болит голова от жары?

– Нет, – ответила она. – Я просто подумала, как же мы будем жить в этом доме? Ведь я в Париже, а ты в Неаполе? По-моему, из этого ничего не выйдет.