Последняя репродукция - Дмитрий Герасимов

– Для этого не надо выдумывать велосипед, – не удержался Федор. – Природа уже изобрела простой и надежный способ такого… созидания.

Профессор сделал паузу, словно давая возможность ехидной ремарке упорхнуть в окно, и продолжал:

– Вот тогда, спустя месяц после этой публикации, ко мне в лабораторию пришел молодой человек, который представился Виктором Камоловым. На редкость приятный, умный и энергичный молодой человек.

Федор мгновенно представил, как Виктор, многозначительно улыбаясь, представлялся профессору. Самоуверенность была его главным козырем всегда.

– Талантливый фотограф, художник, – продолжал расхваливать Камолова Лобник, – он имел способность мыслить физическими формулами. Представляете – художник с математическим складом ума! Предметность красок и абстракция цифр! Оказалось – и это было самым невероятным, это и подкупило меня в физике-самоучке, – что он давно уже бредит той же самой идеей, которой я поделился в статье с читателями журнала. Не просто бредит – он пошел на поиски ее осуществления, но другим путем. Как фотограф, понимаете? По иронии судьбы, а может, и не случайно, но слова «фотосинтез», «фотомодуляция» – значения которых далеки друг от друга – имеют тем не менее один и тот же корень, восходящий к профессии Виктора. Он был убежден, что оптико-органическая корреляция возможна на основе цифрового фото. Обычного снимка, но чудовищно высокого разрешения. Как вам объяснить нагляднее… – Профессор огляделся по сторонам, будто подыскивая какой-то подручный образец для наглядности. – Словом, одна цифровая точка, увеличенная в сотни раз и скоррелированная органическим модемом, – это… другая реальность. Новая жизнь. Понимаете? А что такое фото? Это ведь не одна-единственная клетка ДНК – это миллионы клеток, образующих волосы, глаза, нос, шею, другие органы человеческого тела! И – самое главное – человеческого мозга!

– А что, – Федор все еще сохранял насмешливость во взгляде, – мозги тоже видны на фотографии?

– Мозги не видны, конечно, – ничуть не смущаясь, продолжал Лобник, – но я же сказал вам про органический модем! Это своего рода цифровой рентген и преобразователь цифровой информации в органическую. Таким образом, спустя только три года после той памятной публикации я вплотную приблизился к воссозданию фотодублера – точной органической и мыслительной копии любого человека, изображенного на цифровой фотографии высочайшего разрешения!

Лобник замолчал, нервно порылся в карманах, достал пустую пачку сигарет, скомкал ее и зашвырнул под стол. Потом пошарил в пиджаке, висевшем на дверце шкафа, и, найдя сигарету, спешно закурил. Дым облизал зеркальную дверцу и, отразившись в ней, заклубился с удвоенной силой, а потом так же стремительно стал таять с обеих сторон стекла.

– Мы очень сдружились с Виктором, – продолжил профессор, скосив глаза на тлеющий кончик сигареты. – Он часами пропадал у меня в лаборатории, а я кочевал с работы в студию и обратно. Мы собирали модем из сотни модулей и деталей, над каждой из которых, в свою очередь, трудились чудесные инженеры. В какой-то момент у нас все было готово к пилотному запуску программы. Не было лишь… оригинала. С кого лепить органическую фотокопию? С кого писать репродукцию?

Лобник опять замолчал, посидел в задумчивости, покачиваясь из стороны в сторону, а затем, словно встряхнувшись, придвинул к себе пепельницу, потому что уже давно ронял пепел на пол.

– Виктор сам предложил себя на роль оригинала, – продолжал он, – на роль созидателя-прототипа. Поверьте, это нелегкое решение. Так всегда бывает в науке: кто-то должен решиться, отважиться. Может быть, даже принести себя в жертву. История науки – это история жертв.

– И Камолов стал такой жертвой? – спросил Лосев, тщательно подыскивая правильные вопросы, способные скрыть его растерянность.

– Мы все стали жертвами… – Лобник закрыл глаза на секунду, потом шумно вдохнул воздух и повторил: – Мы все стали жертвами этого эксперимента, этого научного… блефа. Виктор сфотографировал себя специально для нашей программы. Он сделал несколько снимков на черном фоне, потом выбрал из них один, наиболее удачный, с его точки зрения, и поместил в модулятор. На следующий день мы запустили программу. Это было восемнадцатое июля…

Федор вздрогнул.

– Прошлого года?!

Лобник взглянул на него удивленно:

– Нет, позапрошлого.

На этот раз профессор замолчал надолго. Он подошел к окну и приник лбом к стеклу, закрыв глаза и каждым выдохом рисуя вокруг своей головы матовый туманный ореол. Федор, поколебавшись, взял без разрешения сигарету и закурил впервые за десять лет. Он неуверенно затянулся, откинув голову, шумно выдохнул дым и спросил тихо:

– И что же? Вам удалось? У вас получилось?

Профессор быстро повернулся спиной к окну и сверкнул глазами.

– Получилось. Совсем не то, что замышлялось. Совсем не то. Бог потерпел фиаско. Его теория, его эксперимент был скоррелирован Богом настоящим. – Лобник возвел глаза к потолку. – Все провалилось в тартарары. Вернее, органическая фотокопия у нас получилась. Появился на свет еще один Виктор Камолов. Но сразу стало понятно, что планируемого результата мы не достигли. Понимаете, Федор, ведь что такое органический и мыслительный дублер? Это точно такой же Виктор. С его внешностью, с его исторической, биографической памятью, с его потенциалом и профессиональными способностями, но… с совершенно самостоятельной судьбой. С отличными от оригинала жизненными установками и целями. С иными потребностями.

Лобник схватил со стола коробку из-под сканера, развернул ее чистой стороной и маркером провел жирную линию, завершившуюся еще более жирной точкой. Из точки профессор повел уже две линии в разных направлениях.

– Видите? До этой точки, до момента фотомодуляции, и у оргигинала и у копии как бы одна жизнь. Одно детство, одно отрочество, юность. А с этой точки линии разбегаются. И нет никакой возможности смоделировать дальнейшую прямую жизни и поступков дублера. Но и это еще не все. Самое ужасное, что весь дальнейший процесс изучения фотокопии Виктора (тяжелый процесс!) подтвердил мои главные опасения: в дублере изначально заложены психические и соматические отклонения от нормы. А за норму мы принимаем оригинал.

– Что это значит?

– А то и значит, что органический дублер хоть и наделен физическими и мыслительными способностями оригинала, но отличается от него… судьбой. С судьбой-то все гораздо сложнее. Ее ведь не модем конструирует, не цифровые технологии. Ее конструирует тот Бог, который старше меня – маленького бога, – мудрее, сильнее и могущественнее.