Пуля - Георгий Ланской

Притормозила Катя только на входе в рынок. Причем остановилась она так резко, что я врезался в нее, едва не сбив с ног.

— Я, конечно, понимаю ваше невероятное желание подружить со мной организмами, — ядовито выдавила она. — Но объясните мне только одну вещь: как вы могли ее со мной перепутать.

Я робко проблеял, что как-то не выбирал и упорно считал, что бочок принадлежит как раз Кате. Но ее это не убедило.

— Я, конечно, не Кейт Мосс, и тем более не Памелла Андерсен, но как ты мог принять эту драную кошелку, которой уже в обед сто лет будет, за меня? — возмущалась она.

Я предпочел промолчать. А действительно, как? Не дождавшись моего ответа, Катя фыркнула и вошла в двери рынка.

При виде тряпок у нее сразу улучшилось настроение. Через пять минут она, примеряя в примерочной одного бутика премиленькое платьице, подозвала меня:

— Смотри, Ирка Былинина привезла такое же из Праги. Говорит, что отвалила за него триста баксов. А это стоит всего ничего и почти не отличается.

— Может, она его тоже на базаре купила? — предположил я.

— Привет! Я сама ее в аэропорту встречала.

— И что мешало ей купить платье здесь и взять его с собой?

— Дан ну! Она не опуститься до того, чтобы посещать рынки.

Я тактично промолчал. Неведомая Ирка Былинина могла и не ставить своих подруг в известность по поводу того, где она проводит отпуск. Тем не менее, Катя, прикупив к платьицу еще и пару модных босоножек из прозрачного пластика, вышла из бутика с чувством выполненного долга, довольная и счастливая. Я себе ничего покупать не стал. Барахла итак было полно, а вот жрать хотелось все сильнее и сильнее. Катя предложила дойти до ресторана, но я настойчиво вторично порекомендовал ей бросить свои барские замашки. Поесть можно было в ближайшей закусочной, куда никто из братков наверняка не заглянет, а вот в ресторан они могли наведаться на раз-два. Катя надулась, но, признав справедливость моих слов, поплелась за мной к кафе. Там мы взяли себе по громадному гамбургеру и кофе. В кафе было малолюдно по причине того, что время обеда, а тем более завтрака давно прошло. Мы сели за крайний от выхода столик и вцепились зубами в сочное мясо. Майонез потек у меня по подбородку, но мне было наплевать. Катя ела более аккуратно, но все равно вывозилась кетчупом. Официантки смотрели на нас с плохо скрываемым умилением.

Одним гамбургером не наелся ни я, ни Катя. Мы заказали еще по одному, которыми пришлось буквально давиться. В конце концов, Катя отодвинула тарелку с недоеденным бутербродом, я же, урча от удовольствия, дожрал свой.

— Хочешь еще? — участливо спросила Катя. Ее бровь поползла вверх, не то от удивления моему обжорству, не то от иронии.

— Не хочу. Пить хочу, кофейку бы…

Официантка принесла нам два пластиковых одноразовых стаканчика с кофе. Катя отхлебнула первой и скривилась.

— Кофе — это "он", или "оно"? — осведомился я вполне великосветски.

— Наливаешь, вдыхаешь и чувствуешь — он, — ответила Катя хорошо поставленным голосом диктора центрального телевидения. — Начинаешь пить — понимаешь — оно…

Я рассмеялся. Кофе и впрямь было из категории "оно", отвратительный кофейный суррогат, щедро залитый концентрированными сливками, слегка отбивающими вкус этой редкостной гадости. Впрочем, выбирать было не из чего. Выпив кофе (Катя с гримасой отвращения), мы вышли на улицу, довольно почесывая набитые животы.

— Все хорошо, — глубокомысленно заявила Катя, — проблема только в том, что есть захочется и завтра и послезавтра. Неужели мы каждый день будем ходить по кафе?

— Как получится, — рассеянно ответил я. Стоящий неподалеку от нас парень, жевавший у мангала с шашлыками свою порцию мяса, вдруг посмотрел на нас мутным взглядом и отчетливо икнул. Пристальное внимание со стороны постороннего человека мне активно не понравилось.

— Пошли отсюда, — скомандовал я. — Быстро, обратно на рынок, в толпу.

— Что? Не поняла Катя, а потом вытаращила глаза и сделала попытку оглядеться по сторонам. — Влипли?

— Не знаю, надеюсь, что нет. Не верти головой.

Мы ускорили шаг и нырнули в гостеприимно распахнувшуюся толпу. Уже внутри рынка, я увидел, что парень перестал жевать и, зорко наблюдая за нами, что-то кричит в телефон. Видимо, получив нужные инструкции, он рванул за нами, не выпуская мобильного из рук. Я злобно чертыхнулся и ускорил шаг. Катя почти бежала, оглядываясь. Она тоже заметила нашего преследователя. Я в очередной раз проклял себя за то, что не взял пистолет. У парня же, под легким пиджаком что-то подозрительно оттопыривалось. И что самое неприятное, он от нас не отставал. Мы забежали в торговые ряды и, лавируя между посетителями рынка, припустились во весь дух. Преследователь отстал, натолкнувшись на старушку с сумкой на колесиках. О сумку он споткнулся и упал. Бабка издала нервный вой. Вокруг них мгновенно образовалась толпа любопытных и сочувствующих. Бабка вспомнила Сталина и всех святых, толпа растопырила уши, но нам некогда было выслушивать завязавшуюся дискуссию. Лавируя между рядами, мы выбежали в противоположные ворота рынка и выскочили на улицу.

— Хватай такси, — скомандовала Катя. Я призывно замахал руками. Старенькая "Волга" сорвалась с места и подкатила к нам, подозрительно похрюкивая мотором. Мы втекли в салон и, назвав адрес, потребовали немедленно ехать и как можно быстрее.

— К чему такая спешка, — меланхолично осведомился усатый шофер, сильно смахивающий на Папанова, в роли Лелика из "Бриллиантовой руки". Он плавно тронулся с места и покатил по улице, не спеша.

— Чайник забыли выключить, — невежливо ответила Катя. — Быстрее, пожалуйста.

Шофер сделал вид, что ускорил движение. Мы нервно оглядывались по сторонам, что не ушло от его внимания. Он тоже стал коситься на нас в зеркало заднего вида.

— Покажите-ка деньги, — вдруг сказал он, остановившись на светофоре. Катя фыркнула и помахала у него перед носом кипой смятых купюр, вынутых из новоприобретенной сумочки. Шофер слегка расслабился.

Зато нам расслабляться не пришлось. Вынырнувшая вдруг хорошо мне известная черная "Шкода" поперла на нас, словно немецкий "Тигр" на Курской дуге. Я глухо простонал. У ребят Большого была куча претензий ко мне. Правда, они могли не знать, что именно мне Гога обязан лишней дыркой в заднице. Скорее всего, они охотились за Катей, о чьем исчезновении уже наверняка знал весь криминальный мир. Однако, чем черт не шутит. Не следовало скидывать со счетов испарившегося во время перестрелки Рафика Галикберова. Правда, на дом вроде нападали люди Бека, но куда делся Рафик, еще бабка надвое сказала. Мог и к Сытину попасть. Мог на Гогу вообще работать.

— Это чегой-то? — вдруг осведомился шофер. — За вами что ли?

— За нами, — хмуро подтвердила Катя. — Я вот замуж собралась, а братья у меня серьезные, не разрешают.

— Шеф, ты бы на газ нажал, — безнадежно посоветовал я. Сейчас придется еще и его из машины выкидывать. Не факт, что справлюсь… Ох не факт. Попали, как кур в ощип. С одной стороны водитель, который сдаст нас у первого же светофора, с другой братки Гоги Сытина. Ну чего нам дома не сиделось? Пожрали бы лапши из стаканчиков… Даже пистолетика завалящего нет, не говоря уже о "Калашникове". Шофер резво нажал на газ и завернул в ближайшую подворотню.

— Валите, — приказал он. — Не хватало мне еще ваших неприятностей.

Мы послушно выползли из машины. Я огляделся по сторонам и глухо простонал. Двор, в который мы завернули, был тупиковым. Единственным выходом из него была та арка, в которую мы въехали. Шофер помедлил, а потом вдруг тоже полез из машины. Катя вцепилась мне в руку. Я обернулся на нашего водителя. В его руке была зажата монтировка.

— А ну, выворачивайте карманы, — скомандовал он.

— Ты чего, дядя? — удивленно спросил я.

— Бабки сюда гоните, — проорал шофер. — Пока дружки ваши не подъехали…

Катя вдруг разразилась такой тирадой, что сидевший на веточках воробьи перестали чирикать и заслушались. Однако на умудренного опытом таксиста это впечатления не произвело. Он угрожающе махнул монтировкой. Я посмотрел поверх его плеча.

— Вот так и умирают люди, начисто лишенные инстинкта самосохранения, — обреченно произнес я, заслоняя собой Катю. В арку въезжала "Шкода".

Ребята Гоги не стали размахивать белым флагом. Первая же пуля попала шоферу между лопаток. Не то всхлипнув, не то хрюкнув, он начал грузно оседать на землю, размазывая по желтому борту такси алую полосу. В окнах на секунду показались любопытнее лица, кто-то закричал, воробьи врассыпную разлетелись с веток, а потом на пару секунд воцарилась тишина.

Шофер рухнул рядом со своей машиной. Не знаю, из чего стреляли братки и куда они попали, но под телом мгновенно образовалась темно-красная лужа, растекающаяся с подозрительной быстротой. Видимо, была задета какая-то артерия. Рубашка мгновенно стала красной. Шея водителя была странно вывернута, словно веревочная, а лицо смотрело на нас. Из полуоткрытого рта текла кровавая струйка, глаза были вытаращены и почему-то смотрели в разные стороны. В тот момент мне показалось, что отвратительнее зрелища я не видел за всю свою жизнь.