Гвардейские залпы - Владимир Фланкин

- А-у-у, - позвала издалека Хавлова.

- Александра Ивановна сразу обо всем догадается. да и Коробков. Он хитрый... - Лицо у Тани по-прежнему было пунцовым.

- Ну и пусть! А ты что, боишься?

- Боюсь...

Хавлова и Коробков ничего не заметили, а может быть, только сделали вид.

Полная моя корзина, казалось, не имеет веса. Я сделал шаг к Таниной, но она поспешно ее подхватила. И мы зашагали назад, к опушке. Таня шла впереди, легкая, стройная. А я с замиранием думал, что вот теперь и у меня есть любимая девушка, родная душа. Уеду на фронт, будет меня ждать, писать письма. Я старался касаться тех берез, мимо которых проходила Таня. Потом незаметно потянул ее за руку, и она послушно отстала.

- Что сегодня вечером делать будешь?

- Спать, - улыбнулась Таня. - Во-первых, мы сильно устали, а во-вторых, надо мысли привести в порядок. У меня прямо голова кругом.

- Может, в кино сходим?

- Какое еще кино?!

- А просто так - по улице.

- Никуда! - отрезала Таня. Она взглянула на меня и вдруг сказала жалобно. - Слушай, давай вести себя так, как будто ничего не было.

- Как ничего?! - Я был так поражен, что не знал. что ей и ответить. - Ведь ходила же ты в кино и с другими ребятами!

- Это совсем другое...

На опушке расстались. Я отправился к себе, в один из частных домов на окраине города, где снимал комнату.

В долгие зимние вечера под Демьянском ребята много говорили о своих будущих суженых. Мечтали о писаных красавицах, которые их встретят, когда они с победой вернутся домой. Я представлял свою невесту непременно высокой, обязательно спортсменкой. Если и не волейболистка, так пловчиха. И конечно блондинка. На худой конец, крашенная перекисью - это было модно.

А все получилось иначе. Ростом Таня невелика. И черная. Спортом никогда не занималась, только в школе чуть-чуть.

Но все равно. Трофейное круглое металлическое зеркальце, валявшееся у меня где попало, прочно перекочевало в карман гимнастерки.

На следующее утро я сидел в кабинете. Все мысли были, конечно, с Таней. "Звякнуть в цех или нет?" - вертелось у меня в голове.

Пришел Кашелотов. Он был в хорошем настроении, и я попробовал расспросить его о первых боевых машинах.

- Товарищ полковник, а разве сначала установки имели панораму?

- Да, только ее сразу заменили на теперешний прицел.

- А почему? Ведь у нас в училище из-за этого целый сыр-бор разгорелся. Все старые артиллеристы были поражены - артиллерия и вдруг без стволов! Да и прицел этот даже нам, курсантам, казался пустячным.

- А-а!.. Да, это был курьезный случай! Не только там ваши в училище протестовали, да потом все-таки разобрались.

Кашелотов замолчал, но, встретив мой просительный взгляд, усмехнулся.

- Ну, для чего боевой машине панорама, если ее единственное назначение стрельба с закрытых позиций. Конечно, не нужна! Да и сложна она в изготовлении, а время военное... Также и со стволами...

"С панорамой, мне, пожалуй, все ясно. Ну, ну!.. Что же со стволами?" мысленно подгонял я Антона Ивановича.

- Реактивный снаряд - это особый снаряд! Большое достижение нашей науки. А теория разработана самим Циолковским. Ну зачем такому снаряду ствол? Он сходит с направляющей так же точно, как и обычный снаряд вылетает из пушки. А необходимую скорость он набирает сам. Реактивная часть - это же двигатель, который несет снаряд, куда надо...

Особый снаряд!.. Двигатель!.. Я ведь не так понимал. Да и не только я, а и все мы в училище и в полку. Считали, что реактивный снаряд, воспламеняясь, слетает с направляющей за счет мгновенного толчка, а, оказывается, он еще долго разгоняется в полете. Здесь же громадная разница! Артиллерийский снаряд - это, по сути дела, болванка, которую силой пороховых газов надо бросить посильнее, чтобы пролетела подальше. Для этого и нужен длинный мощный ствол. А реактивному снаряду мощный ствол не нужен, потому что он сам набирает скорость.

Мне хотелось еще задать целый ряд вопросов Кашелотову, но весь вид полковника говорил, что ему надоело разъяснять мне эти истины.

- Расскажи-ка лучше, как у вас в училище осуществлялся переход со ствольных систем? Наверное, ваши старые ортодоксы с трудом поддавались? вдруг спросил полковник.

Вспомнив нашего училищного артиллериста, я заулыбался и принялся рассказывать о нем Кашелотову. Он тоже весело смеялся.

- А знаешь, - Антон Иванович сокрушенно покачал головой. - Я ведь, когда сюда с пушечного завода пришел, тоже растерялся: как принимать?! У орудий все подогнано, прошлифовано, микроны считаешь, а тут все классы точности гораздо ниже, а некоторые размеры Коробков чуть ли не школьной линейкой проверяет... Да... Можно сказать, что гвардейские минометы своими первыми же залпами смели много прочнейших убеждений и традиций! - он задумался.

Я торопливо шагал к цеху. "А вдруг она снова повторит то, что сказала в лесу: "Вести себя так, как будто ничего и не было", - думал я, все прибавляя шагу.

"Здесь!" - мои глаза сразу отыскали на участке Таню. Она что-то рассматривала в ящике с комплектующими деталями. Наверное, она заметила, как я вошел, но усердно продолжала рыться в деталях. "Так и есть - не хочет замечать!" - испуганно подумал я и замедлил шаги. Мы смущенно поздоровались.

- Вот проверяю, - сказала Таня.

Я тоже деловито склонился над ящиком:

- Мы сегодня идем в ДК на "Леди Гамильтон".

- Кто это "мы"?

- Ты и я. Кто же еще? Вот, - я вытащил из кармана гимнастерки два маленьких синеньких билетика.

- Ой! Да там же заводских полно будет.

- Ну и что же?

- Нет! Так демонстративно я не хочу. И так все лицо горит! - Таня быстро опустила руки с билетами в ящик, оторвала там один, а второй сунула мне обратно: - Давай прямо в зале встретимся, а сейчас проходи куда-нибудь. Скажут: чего встали оба над ящиком? Брак, что ли, какой нашли. Ну, иди!

Я засмеялся и отошел.

В клубе, заняв место, я подумал: как там Таня? Наверное, подойдет после третьего звонка и сделает удивленное лицо: "Ах, какая встреча!"

Но Таня просто подошла и села рядом, а когда погас свет и я взял ее за руку, она слегка пожала мне пальцы.

Фильм был английский, о любви знаменитого флотоводца. Один раз я даже смахнул слезу. Таня тоже.

После сеанса мы не спеша пошли по улице, потом сели на скамейке у чужих ворот.

- Слушай, - тихо сказала Таня. - Как ты думаешь, у нас это случайно произошло? Вот встретились в лесу, и все сразу началось? - Видно, это ее тревожило.

- Нет, конечно! - Я был убежден, что Таня мне нравилась давно, только я об этом серьезно не думал, может быть, боялся, что не нравлюсь ей.

- Думаешь, я не знаю, как ты требовал, чтобы меня мастером назначили? А потом, когда в цех приходил, все время вокруг меня крутился. И пыжился.