Братство - Оливер Боуден

Эцио прислушался к шагам Лукреции, постепенно они стихли вдали. Он подумал. Лучший способ добраться до камеры – сверху.

Он взобрался еще выше, к очередной открытому окну, выходившему на мостки, по которым патрулировала стража. На этот раз часовые были настороже, но оказалось, что их всего двое, и патрулируют они вместе. Он подсчитал, что на один круг у них уходит по пять минут, дождался, пока они пройдут мимо, а потом влез внутрь.

Эцио вслед за охранниками прокрался вперед, пока не увидел в стене дверной проем, от которого вниз уходила каменная лестница. Он знал, что забрался в замок двумя этажами выше камеры, где держали Катерину, поэтому спустился по лестнице на два пролета вниз и оказался в коридоре, похожем на тот, где встречались Чезаре и Лукреция, только этот был каменный, а не деревянный. Он с удвоенной скоростью кинулся в направлении камеры Катерины. На пути ему никто не встретился. Эцио прошел мимо множества тяжелых дверей с решетками, каждая из которых вела в какую-либо камеру. Когда стена повернула, он услышал доносившиеся из-за угла голоса и узнал пьемонтский акцент стражника, который чуть раньше говорил с Лукрецией.

– Это место не для меня, – проворчал он. – Ты слышал, как она со мной говорила? Хотел бы я вернуться в чертов Турин.

Эцио подкрался чуть ближе. Стражники стояли лицом к двери камеры, а Катерина подошла к решетке. Она заметила Эцио, стоявшего за спинами охранников, ассасин отступил в тень.

– Бедная моя спина, – сказала девушка страже. – Вы не дадите мне воды?

Возле двери, где чуть раньше сидели охранники, действительно стоял кувшин с водой. Один из них взял его и поднес близко к решетке.

– Вам что-нибудь еще нужно, принцесса? – издевательски поинтересовался он.

Стражник из Турина хихикнул.

– Дай кувшин, прояви милосердие, – проговорила Катерина. – А если вы откроете дверь, я смогу показать вам кое-что стоящее.

Охранники сразу приняли официальный вид.

– Не нужно, графиня. У нас приказ. Вот.

Охранник с кувшином открыл решетку на двери, сунул Катерине кувшин и снова запер решетку.

– Уже время смены караула, да? – спросил стражник из Пьемонта.

– Да, Луиджи и Стефано уже должны были бы быть здесь.

Они переглянулись.

– Как думаешь, эта сучка Лукреция в ближайшее время вернется?

– Думаю, нет.

– Тогда, может, спустимся в караулку и посмотрим, что их задержало?

– Ладно. Тем более это займет не больше пары минут.

Эцио посмотрел, как они уходят, а потом подбежал к решетке.

– Эцио, – выдохнула Катерина. – Какого черта ты здесь делаешь?

– Зашел к портному, а что, не видно?

– Ради Бога, Эцио, ты думаешь, у нас есть время для дурацких шуток?

– Я собираюсь вытащить тебя отсюда. Сегодня вечером.

– Если ты это сделаешь, Чезаре объявит на тебя настоящую охоту.

– Думаю, он уже это сделал. Но, кажется, его люди не настолько фанатичны, по крайней мере, если судить по этим двум. У охранников есть другой ключ?

– Нет. Они отдали его Лукреции. Она ко мне заглядывала.

– Знаю. Видел.

– И почему ничего не сделал, не остановил ее?

– Я был за окном.

– Снаружи? Ты сумасшедший?

– Я просто сильный и ловкий. Что ж, если ключ только у Лукреции, я пойду и добуду его. Знаешь, где она может быть?

Катерина задумалась.

– Я слышала, как она упоминала, что ее комнаты находятся на самом верху.

– Замечательно. Считай, ключ уже у меня в руках! Оставайся здесь, пока я не вернусь!

Катерина посмотрела на него, потом на цепи и на дверь камеры.

– И куда я, по-твоему, могу уйти? – произнесла она, сухо улыбнувшись.

ГЛАВА 25

Эцио уже привык к стенам замка Сант-Анджело, поэтому, чем выше он поднимался, тем ему легче было отыскивать опоры для рук и ног. Цепляясь за стену, словно банный лист за тело, Эцио (его плащ слегка качался от ветра) подобрался к высокому парапету и влез на него.

На другой стороне был небольшой спуск – узкая кирпичная дорожка, не шире четырех ступней, от которой в сад вела лестница со ступенями через неравные промежутки. Сад располагался на крыше замка, в центре него стояло каменное строение – в один этаж высотой, – с плоской крышей. В здании были огромные окна. Место было почти незащищено. Внутри горел свет от множества свечей, и Эцио разглядел роскошные, со вкусом обставленные комнаты. Если дорожка к зданию была пуста, то сад – нет. На лавке под раскидистым деревом, свесившим ветви с нераскрытыми почками, скромно сидела Лукреция, держа за руки привлекательного молодого человека. В нем Эцио узнал одного из ведущих романтических актеров Рима – Пьетро Бенинтенди. Чезаре бы не понравилось, узнай он об этом! Эцио, не более чем тень, подполз вдоль дорожки как можно ближе к паре, мысленно поблагодарив растущую луну, которая давала не только свет, но и обманчивые, маскирующие тени. Эцио прислушался.

– Я так люблю тебя, что хотел бы пропеть это небесам! – пылко произнес Пьетро.

Лукреция шикнула.

– Прошу! Шепчи это лишь себе под нос. Если Чезаре узнает об этом, никому неизвестно, что он сделает.

– Но разве ты не свободна? Я слышал о твоем покойном муже и соболезную тебе, но…

– Тише, дурак! – карие глаза Лукреции заблестели. – Разве ты не знаешь, что Чезаре убил герцога Бишелье?… Мой муж был задушен.

– Что?

– Это правда.

– Что с ним случилось?

– Я любила мужа. Чезаре сильно ревновал. Альфонсо был красив, а Чезаре знал, что Новая Болезнь сделала с его лицом, хотя, видит Бог, изменения почти незаметны. Его люди подстерегли Альфонсо и избили его. Чезаре думал, тот прислушается к предупреждению. Но Альфонсо никогда не был марионеткой. Он нанес ответный удар. Сам он еще не оправился от нападения Чезаре, поэтому послал своих людей. Чезаре чудом удалось избежать участи святого Себастьяно! Но потом послал его! Этого жестокого человека! Он послал Микелетто Корелью в спальню к моему мужу, где он оправлялся от ран, и задушил его.

– Это невозможно, – Пьетро нервно оглянулся.

– Я любила своего мужа. А теперь притворяюсь, будто люблю Чезаре, чтобы развеять его подозрения. Но он змея – всегда начеку, всегда подозрителен. – Она посмотрела Пьетро в глаза. – Слава Богу, что у меня есть ты, который может всегда меня утешить. Чезаре всегда ревнует, когда я уделяю внимание кому-то кроме него, но это не должно нам мешать. Тем более он уехал в Урбино, продолжать свою кампанию. Нам ничто не помешает.

– Ты уверена?

– Я сохраню все в тайне, если ты поступишь так же, – настойчиво сказала Лукреция. Она взяла его руку и передвинула себе на бедро.

– О, Лукреция! – выдохнул Пьетро. – Как же твои губы зовут меня!