Битвы магов. Книга Хаоса - Роман Гринь

В центре парка так же было множество более мелких аттракционов. Комната смеха, судя по объявлению, табличке у входа, могла предложить посетителям множество разнообразных кривых зеркал. Из "пещеры ужасов" все время доносились какие‑то протяжные стоны и завывания, крики и всхлипывания. Вход в пещеру украшала "чертова дюжина" отрубленных голов, насаженных на пики. Некоторые из них улыбались, некоторые корчили гримасы, парочка голов бубнили о чем‑то своем, а одна даже ругала прохожих, и пыталась плюнуть им вдогонку, что последних, правда, только веселило. Услужливый карлик довольно резво проверял билеты посетителей, пропуская их одного за другим, но небольшая очередь возле аттракциона не спешила уменьшаться. Желающих спуститься в пещеры, и пощекотать себе нервы, было немало. Я поймал себя на мысли, что я сюда не развлекаться пришел, и пошел дальше. С лева от меня медленно с тихим треском крутилась карусель. Она была бы обычной каруселью, которые есть в каждом луна — парке, если бы, ездящие по кругу лошади на стальных шестах не пылали ярким пламенем. Я подошел к аттракциону настолько близко, насколько позволил жар, исходящий от них. Эта карусель была предназначена явно не для катания, скорее декорация, что должна удивлять и завораживать посетителей. Интересно, как горят эти инфернальные кони? Почему они не сгорают дотла и абсолютно не дымят? Я как завороженный смотрел, как огненные лошади медленно, треща как поленья в камине, плывут по кругу.

Надо сказать, что этот луна — парк был потрясающим, невероятным. И его магическая непостижимая красота, контраст ужаса и смеха, праздника и кровавого карнавала — все это понемногу увлекало, поглощая все мое внимание. Тысячи ярких огней грозили унести и растворить в себе. Меня манило к ним, словно ночного мотылька к яркому пламени. Я будто снова стал ребенком с горящими глазами, что с нетерпением тащит за руку своих родителей к очередной карусели.

И только музыка не вписывалась в эту странную сказку, она снова стала невыносимой. Я обратил внимание, что она раздается с огромной сцены в центре луна — парка. Я подошел ближе. Дюжина уродливых старух играли на самых разнообразных музыкальных инструментах. Хотя, "играли" — это не совсем то слово. Виолончели, саксофоны, барабаны, флейты, кларнеты, арфа, фортепиано — на всех них играли (точнее издавали звуки) одновременно, совершенно невпопад, без чувства ритма. Кажется, "музыканты" сегодня впервые увидели свои инструменты. Я закрыл руками уши, так как больше не в силах был слышать этот безумный вертеп, звучание которого стало нарастать. Но, к счастью для меня, после совсем уж паршивого громкого финала, все старухи разом прекратили игру. На сцену медленно вышел человек в смокинге и цилиндре, казалось более черных, чем сама ночь. В руках он держал трость с набалдашником в виде серебряного черепа, глаза которого светились тем же синим светом, что и огромные черепа — кабинки на "колесе обозрения". От этого человека словно исходил какой‑то холод, я даже поежился, как от дуновения северного ветра.

— Поблагодарим наш талантливый оркестр за чудеснейшую музыку, — произнес "человек в смокинге" голосом тихим и вкрадчивым, но, казалось, слышным в каждом уголке луна — парка. — А мы с вами, дорогие друзья, продолжаем веселиться! Уж такая сегодня ночь! Прошу на сцену хор моих дорогих мальчиков. Голоса их как хрусталь, а красота — словно это херувимы, — улыбнулся мужчина в черном.

После этих слов, он плавно поднял руку и слишком уж театральным жестом указал на маленькую лестницу возле сцены, по которой неуклюже поднимались девять карликов. Они стонали и пыхтели, кряхтели и грязно ругались. Было видно, что каждый шаг причиняет им невероятную боль. Тела некоторых покрывали язвы. У других же были совершенно нелепейшим образом вывернуты почти все суставы. Последний — скручен так, словно его через мясорубку пропустили. Уродцы медленно, со стонами и кряхтеньем, вскарабкались на сцену, чуть не запутавшись в своих серых грязных лохмотьях, рискуя скатиться вниз. Карлики, одновременно прочистив горло, завели свою песнь. Голоса их, чистые как хрусталь, тонкие, словно у детей, совершенно не вязались с уродливой внешностью. Это зрелище было настолько необычным. Такое соединение красоты и уродства. Казалось нелепым, что такой чистый звонкий голос может принадлежать таким мерзким существам.

После того как уродцы закончили петь, на сцене тут же появился все тот же человек в черном смокинге. Он словно возник из ниоткуда. Карлики сразу же заспешили вниз, но один из них запутался в своих грязных непомерно длинных одеждах и упал, начав барахтаться в них без малейшего шанса подняться, словно перевернутый на спину жук. Все посетители луна — парка, что сейчас смотрели на сцену, дружно захохотали. Вот только мне это зрелище совсем не казалось смешным. Я пытался понять, какие чувства у меня вызывают эти карлики. Грусть? Жалость? Презрение? Я не знал что именно, но они точно не казались мне смешными. Когда человек в цилиндре увидел, в каком состоянии находиться его подчиненный, он подошел к бедняге и пнул его так, что тот слетел со сцены и пролетел еще с десяток метров.

— Нет! — закричал я, но мой крик утонул в реве безудержного хохота посетителей луна — парка.

— Да что с вами?! — заорал я на стоявших рядом со мной людей, но никто не обращал на меня внимания. Все продолжали смеяться. Щеки их налились румянцем, они хватались за животы, стеклянные глаза их были пустыми и блестящими, словно от каких‑то препаратов.

— А теперь уважаемые гости луна — парка, антракт! — сказал человек в черном, и исчез со сцены.

Люди вокруг меня как‑то не естественно быстро перестали смеяться и начали расходиться, кто к бару, кто к аттракционам, кто за сладкой ватой.

— Эй! — закричал я, — вы меня слышите?

Но никакого ответа не последовало. Я подошел к проходящему мимо мужчине средних лет, что был одет в старенький фрак и потертые брюки:

— Эй! Вы меня видите? — после этих слов я помахал рукой перед глазами у этого человека, но реакции не было никакой. Я попытался потрясти его за плечо, но моя рука прошла сквозь него. Видимо, все эти люди были призраками. Или же это я был призраком в их мире. Все это довольно странно, ведь обычно в "комнате" Теневого Мира все существа видят друг друга и могут взаимодействовать, почему же тогда я не могу ни с кем вступить в контакт. В любом случае, разбираться не было ни времени, ни желания. Это место нравилось мне все меньше, я подумал, что пора выбираться отсюда. Вот только сказать легче, чем сделать. Согласно правилам, я должен найти предмет, который хоть немного не вписывается в антураж мира, он и будет порталом. Вот только, что может не вписываться в пестрящий диковинками карнавал, полный самых разнообразных фокусов и чудес? Что может быть лишним на ярмарке всевозможных аттракционов?