Верни нам мертвых - Анна Инская

— Ифри, она нас и правда убьет. Давай лучше убежим вдвоем, — ужаснулся Волчонок.

Я сказала, что мне отсюда убежать не суждено и рассказала ему про волшебный источник, волшебное дерево и волшебное болото, которые некогда повелели мне оставаться навсегда с Ударом Молнии. Волчишка грустно развел руками:

— Отец обманул тебя, как он всех обманывает. Он не велел тебе ходить туда второй раз и не велел разговаривать с жителями деревни, чтобы ты не увидела и не узнала, что этот источник в скале кипит — всегда, гнилое дерево светится — всегда, и болото горит каждую ночь. Что бы ты не спросила, они всегда отвечают одинаково. Спросишь ли ты его, жить ли тебе, спросишь ли ты его, умереть ли тебе, источник все равно будет кипеть, дерево светиться и на болоте будет гореть огонь. Поэтому давай уйдем отсюда.

Но бежать нам было некуда. В лесах нас разорвали бы изголодавшиеся звери, а у реки или на дороге нас бы поймали разбойники. Они продала бы нас рабство, и было бы нам еще хуже, чем сейчас.

— Ифри, придумай что-нибудь! — умолял меня Волчишка.

— Семь Зверей уж наверное смогла бы, она хитрая. Но я же не она, — сказала я ему.

Но он зашептал:

— Давай я тебе расскажу, что она мне говорила. Мол она умнее тебя потому, что у тебя глаза неправильные, а у нее правильные. Она говорила, что в детей их племени учат особой зоркости, показывают, как ведется предзимняя охота. В эти холодные дни свет неба неяркий, он уже не слепит глаза по-летнему. Солнце захлебнулось в осеннем тумане, нет ни бликов, ни теней — лишь ровный серый свет. Это лучшее время для заготовки мяса. Среди голых веток стрелку ясно виден золотой олень или косуля. Надо лишь запомнить этот ровный серый свет и этот прозрачный осенний лес. И научиться видеть только цель и острие стрелы. Это и есть правильные глаза. Они видят только то, что может быть полезно их хозяину — ничего кроме этого.

— Поздно нам теперь учиться. Пропали мы с тобой, Волчище! — сказала я ему.

Ребенок в горе и страхе уронил монеты. Они снова рассыпались по полу хлева и даже не блестели. Так было темно там, где я жила все эти годы! Лишь одна монетка ярко сверкала. Та, которая была ближе всех к рассохшейся двери, где лунный свет сиял сквозь щели. Если бы вор вошел, он бы только эту монету и увидел. А если бы увидел ее, то понял бы что, у хозяев завелось золотишко. Обыскал бы хлев, а там и в дом залез. Все знают, как опасно оставлять золото там, куда заглядывает солнечный или лунный свет.

И вдруг перед моими глазами исчезло все мне для дела бесполезное. Я поняла, как видит племя Семи Зверей! Теперь мои глаза различали лишь золотые монеты и яркий свет полной луны. Ее зовут Волчьим солнцем, Воровским солнцем или Факелом мести. Волкам и ворам помогает она, а иногда и тем, кто хочет отомстить врагу.

Я видела луну, золото, а потом, будто я могла видеть сквозь стены, я рассмотрела в темноте мужчину и женщину, которые спят моем доме и кто для меня хуже разбойников. И наконец увидела ясно, что сделала бы в эту ночь Семь-Зверей. И я это сделаю. Ибо из этого дома все законы и запреты давно выметены помелом.

Решившись, я попросила Волчонка затаиться и не выглядывать, что бы он не увидел и не услышал. Заманила в хлев собак и накрепко привязала. Взяла монеты, оленьи жилы и нож. Привязала над воротами золотую монету. Потом пошла к реке, сквозь заросли ивы и орешника. Я развешивала монеты на ветках кустов так, чтобы они блестели в свете луны. "Свети ярче, молю тебя", шептала я луне и почтительно просила облака не туманить свет.

На берегу пылал высокий костер. Вокруг него — вооруженные разбойники, зоркие, бессонные — луки и стрелы наготове. Они выслеживали на реке ладьи купцов, но река была пуста, и только мелкий лед плыл по темной воде. Зима еще не насытилась, ярилась, не хотела уходить. Если власть запоздалого холода простирается и на южную равнину, то в эти морозные дни умрет много рабов. Но придет весна и начнется работа на полях. Цены на невольников поднимутся там, откуда нет возврата. Я швырнула монету в спину одного из разбойников.

— Золото! — закричал он.

Уходя, я бросала монеты на темную землю так чтобы получилась золотая дорога к лесу. "Золото на земле! золото на ветвях! волшебная ночь!", кричали разбойники, собирали золото с земли и бежали от ветки к ветке, чтобы оборвать все монеты. Я вошла во двор, а ворота оставила приоткрытыми.

— А вдруг это западня? — осторожно сказал один разбойник.

Я испугалась, что они не войдут.

— Западня, да не для нас, — догадался другой. — Это месть хозяевам дома.

Я надеялась, что речные грабители не войдут хлев, где прятались мы с Волчонком. Ведь рабами торговать прибыльнее, чем скотиной. Но на всякий случай крепко закрыла дверь изнутри, заложила в засов обух от топора. Привязанные собаки заворчали, но я успокоила их

Раздался треск сломанной двери хозяйского дома. Страшно слышать, как ломается дверь под топором. Потом я услышала горестный крик моего бывшего мужа. Разбойники выволокли Семь Зверей и дрожащего Удар Молнии на двор, довели пленников до ворот.

— Удар Молнии! Ворота не сломаны, они были открыты изнутри! Твоя змея предала нас! — вдруг закричала Семь-Зверей.

А потом она овладела собой — на то ведь и ведьма — и ласково предложила разбойникам:

— Достойнейшие мужи, здесь, в хлеву, живет грамотная южанка. Отведите ее Лису-Охотнику, и его служители наградят вас.

Разбойники- работорговцы пошли было к хлеву и стали ломать дверь, но собаки зарычали.

— Ты просто хочешь, чтоб собаки перебудили всю деревню, — сказал главарь разбойников и ударил наотмашь Семь Зверей, — Если бы у тебя жила чужестранка, ты бы сама давно получила за нее лисью награду. Да если ты и правду говоришь, все равно одной стрелой трех уток не подстрелишь. Эй, храбрецы мои, берем этих двух, и быстро к реке. Рассвет близок.

Тогда Семь Зверей льстиво запела:

— Ты, красавец, не отдавай меня в рабство. Ты возьми меня себе. Не пожалеешь, когда узнаешь, как нежна и резва в постели.

— Нежна да не нужна мне такая, — ответил предводитель разбойников и снова ударил ее, — Если ты предлагаешь мне себя, когда твой муж стоит рядом, то ты небось и меня так будешь позорить. А ну пошла! Будешь на рынке рабов рассказывать купцам, как ты на лежанке скачешь. Больше заплатят. А пока помалкивай да топай за нами.