Маяк - Филлис Джеймс

Обе женщины не двинулись с места, но их лица на миг сморщила заученно вежливая улыбка.

Теперь Мэйкрофт обратил свое внимание на группу, сидевшую за столом.

— Вы уже познакомились с Джаго Тэмлином. Он работает не только как лодочник, ответственный за катер, он еще и квалифицированный электрик, обслуживает и ремонтирует наш генератор, без которого мы были бы совершенно отрезаны от побережья, не имея ни света, ни электроэнергии вообще. Рядом с Джаго — Адриан Бонд, мой личный помощник, за ним — Дэн Пэджетт, садовник; кроме того, он выполняет всякие необходимые на острове работы; а в конце стола — Милли Трантер. Милли помогает с бельем, а также на кухне.

У Дэлглиша не было намерения делать вид, что ситуация предвещает дурное, но он не питал никаких иллюзий. Он понимал, что не сможет сделать ничего, чтобы эти люди чувствовали себя легко и свободно, что любые его попытки окажутся просто смехотворными. Он приехал сюда не с дружеским визитом, и никакие формальные соболезнования по поводу смерти Оливера, никакие банальные сожаления о причиняемом неудобстве не скроют этой неприятной истины. Гораздо больше он надеялся узнать позже, во время индивидуального опроса, но если кто-нибудь видел Оливера сегодня утром, особенно когда тот шел к маяку, то чем скорее он услышит об этом, тем лучше. Однако не только это: в таком групповом опросе было еще одно преимущество. Открыто сделанные заявления могут сразу же вызвать вопросы или сомнения, пусть даже выраженные не столько словами, сколько взглядами. Подозреваемые скорее всего будут разговаривать более доверительно позднее, оставшись с ним наедине, однако именно здесь их взаимоотношения должны проявиться яснее. Кроме того, Дэлглишу было необходимо возможно точнее определить время смерти. Он не сомневался, что аутопсия подтвердит точность заключения доктора Гленистер: Оливер умер сегодня, в восемь часов утра или около того. Но разница в десять минут поможет провести различие между твердым алиби и таким, что вызывает сомнения, между сомнением и определенностью, между невиновностью и виной.

— Я и кто-нибудь из моих коллег поговорим с каждым из вас лично сегодня, несколько позже, или же завтра. Может быть, вы сообщите мистеру Мэйкрофту, если собираетесь на какое-то время уйти из Кум-Хауса или из дома. Но сейчас, раз мы здесь все вместе, я хочу спросить, видел ли кто-нибудь из вас мистера Оливера после того, как он ушел из столовой около четверти десятого вчера вечером или в какое-то время сегодня утром?

Все молчали. Переводили взгляд с одного лица на другое, но не произносили ни слова. Затем тишину нарушила миссис Планкетт.

— Я видела его за обедом. Он ушел, когда я вошла в столовую, чтобы убрать тарелки после главного блюда. Подала кофе здесь, в библиотеке, в девять тридцать, как обычно это делаю, но он не вернулся. За обедом — вот когда я его видела в последний раз. Сегодня утром я была занята на кухне — готовила завтрак для мистера Мэйкрофта и все для ленча. — Она помолчала. Потом добавила: — Никто его даже не попробовал, а жаль: к ленчу я готовила осетрину в кляре. И нет никакого толку потом ее разогревать. Так что, считай, пропало. Жаль, ничем не могу помочь.

Она взглянула на миссис Бербридж, как бы подавая ей знак. Миссис Бербридж приняла эстафету.

— Я обедала у себя дома, потом читала до четверти одиннадцатого, а потом вышла подышать свежим воздухом перед сном. Я никого не видела. За некоторое время до этого поднялся ветер, и его порывы оказались сильнее, чем я ожидала, так что я пробыла вне дома не долее пятнадцати минут. Сегодня утром я оставалась у себя в квартире, главным образом в комнате для шитья, до тех пор, пока мистер Мэйкрофт не позвонил мне, чтобы сообщить, что мистера Оливера нашли повешенным.

— В каком направлении вы пошли вчера вечером? — спросила Кейт.

— К маяку и обратно, вдоль гребня верхней скалы. Я часто там прогуливаюсь перед сном. Как я уже сказала, я никого не видела.

Адриан Бойд сидел, заставляя себя казаться спокойным, слегка ссутулив плечи и держа руки под крышкой стола. Из четверых сидевших за столом он — единственный, кому не пришлось увидеть висящий труп Оливера, — выглядел более всего расстроенным. Его лишенное красок лицо блестело от пота, повлажневшая прядь очень темных волос прилипла ко лбу и казалась такой театрально черной, словно ее покрасили. До сих пор он все время смотрел на свои руки, но теперь поднял глаза и устремил пристальный взгляд на Дэлглиша.

— Я ужинал один у себя в коттедже и после этого никуда не выходил. Сегодня утром рано ушел на работу, незадолго до восьми, и прошел почти весь остров, но никого не видел, пока в кабинет не пришел мистер Мэйкрофт — примерно в восемь двадцать.

Теперь все взгляды обратились к Дэну Пэджетту. Его бесцветные, полные страха глаза обегали лица сидящих, как бы прося подтверждения, что настало его время говорить. Он закусил губу. Остальные ждали. Когда он наконец заговорил, его речь была краткой и слова он произносил с показной бравадой, отчего они звучали неожиданно враждебно. Дэлглиш был слишком опытен, чтобы считать такую враждебность доказательством вины: очень часто люди, совершенно ни в чем не виновные, оказывались более всех напуганы расследованием убийства. Однако его интересовала причина, вызвавшая этот страх. Он уже понимал, что всеобщая неприязнь к Оливеру имела более глубокие корни, чем его тяжелый характер или споры о предоставлении того или иного коттеджа. Мисс Эмили Холкум, опираясь на престиж своего имени, несомненно, могла противостоять Оливеру. Дэлглиш с нетерпением ждал беседы с мисс Холкум. Может быть, Пэджетт был более ранимой жертвой Оливера? А Пэджетт говорил:

— Я выходил на прогулку перед ужином, но в восемь часов уже вернулся к себе в коттедж и больше никуда не ходил. Я не видел мистера Оливера ни вчера вечером, ни сегодня утром.

— И я не видела, — сказала Милли и бросила взгляд на Кейт, словно предлагая опровергнуть свои слова.

Дэлглиш подумал о том, как удивительно, что девушка, выглядевшая едва ли не ребенком, выбрала себе работу на Куме — или была выбрана для такой работы. Наверняка этот небольшой, изолированный от всего мира и строго контролируемый остров большинству подростков должен казаться истинным проклятием. На ней была очень короткая хлопчатобумажная куртка линялого голубого цвета, украшенная множеством значков, и оттого, что Милли все время ерзала на стуле, Дэлглишу порой становилась видна полоска нежного девичьего тела между краем куртки и поясом ее джинсов. Светлые полосы девочки были затянуты в конский хвост, а пряди непослушной челки наполовину скрывали не только беспокойные небольшие глаза, но и лицо с мелкими, довольно острыми чертами. От ее недавнего горя не осталось и следа, а маленький сердитый рот был воинственно сжат. Дэлглиш рассудил, что сейчас не самое подходящее время дальше расспрашивать Милли, но, если тактично поговорить с ней наедине, она может сообщить гораздо больше полезной информации, чем те, кто значительно старше ее.

Настала очередь Джаго — все смотрели на него. Он сказал:

— Учитывая, как мистер Оливер был жив и здоров во время обеда, вас не будет интересовать день пятницы. А поужинал я дома, у себя в коттедже. Сосиски с пюре, если вам интересно знать. Сегодня утром вывел катер в море минут на сорок или вроде того — проверить двигатель. Он меня беспокоил — чуть-чуть барахлил в последнее время. Проверка заняла от семи сорока пяти до двадцати минут девятого, это довольно точно.

— А куда вы направлялись? — спросила Кейт. — Я имею в виду, в каком направлении вы шли?

Джаго взглянул на нее так, будто она задала совершенно невразумительный вопрос.

— Прямо в море и прямо обратно, мисс, — ответил он. — Это ж было не чтобы ради удовольствия прокатиться.

Кейт ничем не выдала раздражения.

— Вы прошли мимо маяка?

— С чего бы я там прошел, как вы думаете? Никак, если прямо в море и прямо обратно.

— Но вы ведь могли видеть маяк?

— Мог бы, если бы в ту сторону смотрел, да только я не смотрел.

— Вряд ли он так уж незаметен, не правда ли?

— Я катером был занят. Ничего не видел и никого. Вернулся к себе в коттедж и был там один, пока Милли не явилась, примерно в полдесятого. А тут новое беспокойство — мистер Бойд позвонил и сказал, что мистер Оливер пропал и чтоб я к поискам подключился. А остальное я вам уже рассказал.

Тут вмешалась Милли:

— А ты говорил, что не выйдешь катер проверять до полдесятого. Ты обещал меня с собой взять.

— Ну так я передумал. И это не было обещание, Милли.

— И ты даже не хотел, чтоб я с тобой на поиски пошла. Сказал, чтоб я в коттедже оставалась. Не понимаю, чего ты так обозлился. — Казалось, она вот-вот расплачется.

Ни Стейвли, ни его жена так и не сели. Глядя на них, все еще стоявших вместе у окна, Дэлглиш поражался, насколько они не соответствуют друг другу. Гай Стейвли производил впечатление человека, испытывающего постоянное внутреннее напряжение, сдерживаемое сознательно культивируемой ординарностью, что лишь подчеркивало энергичность и бросающееся в глаза жизнелюбие его жены. Джоанна была всего на пару сантиметров ниже его ростом. Свои светлые волосы, более темные у корней, настолько же густые, насколько редкими они были у ее мужа, она заколола двумя красными гребнями. Рыжеватые пряди завитками спускались ей на лоб и обрамляли лицо, на котором первые следы неумолимого хода времени еще более усиливали, а вовсе не ослабляли ее уверенную в себе женственность. Легко было бы представить ее как стереотип красивой, сексуально требовательной женщины, держащей под каблуком более слабого и неудачливого мужа. Однако Дэлглиш, всегда опасавшийся стереотипных суждений, подумал, что действительное положение вещей в этом случае скорее всего гораздо сложнее и интереснее. А может быть, и гораздо опаснее. Среди всех, присутствовавших в библиотеке, она единственная вела себя вполне непринужденно. Ради этой встречи она переоделась, надев что-то более строгое, чем то, что, по-видимому, обычно носила по рабочим дням. Кремовый стеганый жакет поверх узких черных брюк отсвечивал шелком. Он был расстегнут, открывая черную блузку с таким низким вырезом, что видна была ложбинка меж грудей.