Граф Сен-Жермен - Ольга Володарская

Возвратившись вчера вечером из Рисвика, я послал Сен-Жермену записку с приглашением посетить мой дом. Его, однако, на месте не оказалось. Как бы то ни было, карточку с приглашением я все же оставил, а через некоторое время еще раз послал за ним, и он наконец явился. Я не стал передавать ему письма господина Бель-Иля, опасаясь, что он попросту их уничтожит. Я лишь сказал ему, что маршал от имени Его Величества уполномочил меня выслушать все, что он имеет мне сообщить. Намой вопрос, касаются ли его инициативы нашей армии, флота или финансов, он ответил отрицательно. «В таком случае, — сказал я, — Вы, по всей видимости, хотите говорить о политике». И тогда я выложил все перспективы, которые уготованы ему в случае возвращения во Францию. Сначала он никак не отреагировал на мое заявление. Затем же удивление и досада мало-помалу охватили его. Однако несмотря на всю нервозность он не выглядел человеком, который осознал свою вину и желает расстаться со своими планами. Поэтому на прощанье я вновь очень серьезно предупредил его о том, что если он снова начнет вмешиваться в дела и интересы Его Величества, то я не смогу скрыть этого от Вас, а также публично заявлю о том, что его действия не находят ни малейшей поддержки со стороны Его Величества и министерства. Завершив дело, о котором я докладывал Вам в моей депеше под номером 575, я сразу же отправился на встречу с мистером Йорком. Я спросил его о том, не приходил ли к нему Сен-Жермен. Он ответил, что даже дважды. В первый свой визит они говорили о мире, на что мистер Йорк отвечал общими фразами об истинном желании Англии завершить войну. Далее господин Йорк сказал, что во время второй встречи он (Йорк) был более уверен в себе, чем при первой, так как на этот раз ему было уже известно, что Сен-Жермена не признал официальный представитель (то есть я). Затем он добавил, что герцог Ньюкаслский в ответ на его письмо, содержащее отчет о первым визите этого человека, просит передать, что мирные инициативы со стороны Франции будут всегда приветствоваться в Лондоне, из каких бы источников они ни исходили. Однако я не знаю, довел ли господин Йорк ответ до сведения упомянутой особы.

Прошу Вас, господин герцог, сообщить содержание этой депеши маршалу де Бель-Илю, который, я уверен, прекратит всяческую переписку с человеком, чье поведение выходит за рамки дипломатического этикета. Я пошлю с этой почтой пакет для господина Бель-Иля, где будут находиться вместе с моим письмом и те два, что он посылал мне для господина Сен-Жермена.

Осмелюсь доложить Вам, что господин Сен-Жермен пытается всех уверить, в том числе и меня, что Его Величество был с ним в таких доверительных отношениях, что предоставил в его распоряжение замок Шамбор на тех же условиях, что и в свое время маршалу де Саксу, впрочем, без годового дохода с замка… от которого, по его уверению, он сам отказался».

Вот как видятся и оцениваются эти действия самим Каудербахом и его корреспондентом Голицыным в их зашифрованной переписке. Заметим, что если вначале они весьма благожелательны, то после действий французской дипломатии оценки Сен-Жермену даются весьма нелицеприятные. Вот некоторые избранные места из их переписки:

Выдержка из письма князя Голицына господину Каудербаху:

«Лондон, 25 марта 1760 года.

Мне известно, что у графа Сен-Жермена хорошая репутация. Этот необычный человек находился некоторое время в Англии, и мне, право, трудно сказать, нравилось ли ему здесь. Он, видимо, ведет переписку кое с кем из жителей этих краев. Один из них утверждает, что поводом путешествия графа в Голландию послужил чисто финансовый интерес…»

Копия письма господина Каудербаха князю Голицыну.

«Гаага, 28 марта 1760 года.

Здесь много говорят о тайных переговорах между Англией и Францией, и, судя по всему, есть веские основания полагать, что это правда. Мне достоверно известно, что господа д’Аффри и Йорк разными путями добрались-таки до места встречи в Буа, где, вероятно, и состоялась их беседа. Мне также известно, что они встречались повторно в Рисвике. Теперь вы вправе оценить значимость этих встреч.

Пруссаки заявляют во всеуслышание, что если две ныне царствующие императрицы не склонятся к миру, то Франция пойдет собственным путем. Надеюсь, что с их стороны это всего лишь предположение. Господин Райшах говорит, что бояться нечего, ибо он уверен в абсолютном согласии между его двором и Францией. Однако я не совсем согласен с этим предположением.

Я уже говорил Вам о графе Сен-Жермене, ныне находящемся здесь. Господин д'Аффри, приняв его у себя в доме, где раньше тот неоднократно бывал, только что отказал ему в гостеприимстве, выполняя распоряжение своего двора, и поспешил известить о этом всех нас. Господин Сен-Жермен говорит, однако, что этот приказ исходит от господина Шуазёля, что он обвиняется во вмешательстве в дела, касающиеся мирных переговоров, и что он действительно посылал отчет о некоторых предположениях, обнаруженных им в беседе с господином Йорком, маршалу Бель-Илю, доверительные письма которого он всем нам показывал. Он заявил во всеуслышание, что господин д'Аффри пренебрег неким влиятельным лицом, которое могло оказаться чрезвычайно полезным. Эта история произвела здесь сенсацию. Вполне очевидно, что у господина Сен-Жермена имеется паспорт, подписанный королем Франции, который питает к нему симпатию. Именно по поручению этого монарха и находится господин граф в Голландии. Также очевидно, что он выполняет важную миссию, результат которой ожидается с нетерпением господином Бель-Илем, что недвусмысленно явствует из его писем. Госпожа де Помпадур, защитником которой является господин Сен-Жермен, тоже, вероятно, проявляет интерес к этому делу. Однако, как я думаю, этот джентльмен не слишком осторожен по отношению к господину д'Аффри, и сказать Вам правду, он кажется мне скорее глупцом. Я прошу Вашу Светлость сохранить эти подробности в тайне, ибо мне, наверное, не следует вмешиваться в эти истории…»

Копия письма князя Голицына господину Каудербаху.

«Лондон, 1 апреля 1760 года.

…Мне непонятно, на чем строятся, согласно Вашим заявлениям, сепаратные переговоры между Англией и Францией. Здесь нам не довелось слышать еще ни одного намека на подобные вещи, однако, если дело обстоит именно так, как Вы говорите, то я постараюсь что-нибудь узнать об этом. Что касается упомянутых променадов в Буа и Рисвик, то эти события отнюдь не являются достаточными основаниями для того, чтобы верить подобным слухам. Скорее всего речь идет о предположениях, с одной стороны, и о неосторожности — с другой. Тем не менее каким бы невинным ни представлялось подобное поведение, все же оно, осмелюсь сказать, очень странно в сложившихся обстоятельствах. Однако вряд ли стоит придавать серьезное значение этим искренним и доверительным проявлениям чувств, которые способны ввести в заблуждение наблюдателя от преувеличения значимости этих бесед, хотя на самом деле это всего лишь попытки одного из дворов скрыть истинное положение дел. Предположения подобного рода, все чаще звучащие здесь, в конце концов станут всеобщим достоянием.