Красное солнце - Юрий Ижевчанин

Все посмеялись, и решили, что хороших рисунков выложить никто еще не сможет, но все равно нужно украсить бассейн рисунками (хотя бы на будущее). И колонисты начали выкладывать фигурки людей и земных животных.

Перегонный аппарат был сделан быстро и без проблем, и первый "урожай" чистого спирта, заодно с первой очередью бассейна, решили отметить прямо около бассейна. Чуть выпив (в меру), колонисты стали выкладывать свои примитивные рисунки на стене бассейна, а затем оплавили их.

— Ну точно, потом будут говорить: "Здесь зарождалось искусство каменного века. Смотрите, какие примитивные рисуночки", — сказал Юэсюй и вдруг тяжело задумался.

"А ведь культуру-то мы действительно потеряли. Мы привыкли лишь ее потреблять, но не производить. Никто из нас не поет, разве что наедине с собой. Никто не рисует, не сочиняет стихи. И даже если что пишем, получается в стиле научных либо бюрократических документов." Юэсюй вздохнул и неожиданно для себя продекламировал стихотворение китайского классического поэта Цао Чжи, брата императора, которого братец, завидовавший его дарованиям, хотел даже казнить, но в последний момент одумался и заменил казнь ссылкой на окраину страны:

Путник усталый

дальней бредет стороной;

Из дому вышел —

тысячи верст за спиной.

Думает путник:

"Что же мне делать теперь?

Может, вернуться?

Но где отворится дверь?"

Солнце сокрыто

в непроницаемой мгле,

Ветер печали

рядом с людьми на земле.

Многие заплакали. До сих пор любое упоминание о Земле последних лет, которую все помнили, особенно о тех, кто там остался, было табу. А теперь перед глазами всех встали те, кого они уже никогда не увидят, и кто почти наверняка мертв.

Наступила длинная ночь Земельки. Около полуночи дети вышли поиграть, как это стало уже обычным: ведь тридцать три часа подряд спать никому не хотелось. Адоу, сын бывшего лейтенанта службы вооружений Куань Юйяо и де ла Веги, оставшегося на Убежище, расшалился и вдруг обиделся на Люси, старшую дочь Сары. Он так ее толкнул, что та упала в яму будущего бассейна и сломала себе обе руки. Адоу в панике бросился бежать, и бросился затем с кулаками и укусами на тех, кто его догнал.

Еще один суд. И теперь обвиняемый — ребенок. Мухаммед и Сара сразу отошли в сторону, чтобы не влиять на решение, поскольку они были заинтересованы. Юйяо и Лим тоже. Разгорелись жаркие споры, ответственен ли ребенок за насилие? Голоса разделились пополам, последней высказывалась Фрида.

— Насилие начинается с детства. Мало того, что он, наверно, по глупости, но и по злобе тоже, толкнул девочку в яму. Он вместо того, чтобы раскаяться и броситься ей помочь, думал лишь о себе и пытался бежать, а затем сопротивлялся. Он проявил себя как тот тип людей, который уничтожит нас всех, если им дать волю. Я за применение закона в полном объеме: изгнать на трое суток.

Тут выступили Сара и Мухаммед и попросили смягчить наказание. Юйяо кусала губы, но из последних сил молчала. Решили изгнать на сутки. И, поняв, что сейчас ее сына отвезут подальше на целых три земных дня, Юйяо без всяких слов бросилась на Фриду и нанесла безжалостный удар по печени, пользуясь приемами десантного рукопашного боя. Это при нормальных условиях была бы мучительная смерть. Мухаммед и Жанна парализовали взбесившуюся мать точными ударами того же боевого стиля, при этом Мухаммеду сломали ребро. Остальные пытались говорить: "Очень стыдно нападать", но на Юйяо это не действовало. Ее связали, но пожалели связать профессионально, и, когда она очнулась, она быстро развязалась и вновь бросилась на всех. Жанне пришлось вновь ее вырубить. Сын вовсю помогал маме драться, но, к счастью, приемам боя она еще не успела его научить. Отец, Лим, стоял в стороне и печально качал головой.

Фриду отнесли на станцию. Выяснилось, что, используя драгоценные запасы лекарственных препаратов и под лучами биостимулятора ее можно спасти. Фрида отказывалась, говоря: "Сохраните восстановительные средства для детей", но ее не стали слушать, и тоже на всякий случай привязали к постели, чтобы она не покончила с собой.

Второй суд. Все единодушно решили, что атакованные тоже имеют право голоса, поскольку случай вопиющий. Голоса вновь разделились поровну: за изгнание на полгода и за пожизненное изгнание. Почему-то все единодушно отмечали: "И мать, и сына". Пришли к Фриде, и ее голос перевесил чашу весов: пожизненное изгнание.

Связанных Юйяо и Адоу увезли за три сотни километров к колодцу с пресной водой и пещере. На всякий случай вездеход немного покружил по пустыне и подъехал с другой стороны, чтобы они не могли по следам добраться до базы. Им оставили бочку с хлореллой и червяками, семена крапивы, овса, споры папоротничка. Выпустили в окрестностях десяток ящерок. Ослабив узлы на Адоу, велели ему развязать мать. Сами ее развязать побоялись, поскольку она по-прежнему смотрела на всех бешеными глазами и ругалась:

— Вернусь и всех перебью! Вы все смерти заслуживаете: людоеды, садисты, убийцы!

Вездеход повернулся, и сидевшие в нем Фаридун и Диогу, не оглядываясь и не разговаривая друг с другом, повели его по прежним следам в сторону от базы. Через сотню километров они повернули и поехали на колонию, все так же не говоря ни слова. А там выпили по стакану спирта и легли спать. Все их понимали.

— Убежище. Неприятности и здесь тоже.

Результат первой неудачи сообщили капитану, и тот вместе с Мыколой начал проверять программу большого инкубатора, которая в принципе была полнофункциональной. Выяснилось, что для начала ее эксплуатации также необходима связь с Землей, чтобы "получить обновления". Мыкола попытался взломать код программы, но через неделю прибежал к капитану и потребовал драгоценного коньяка:

— Голова разламывается! Эти гады по законам должны были предоставить открытый код, так они его пропустили через столь мощный оптимизатор, что даже я ни шиша распутать не мог.

Еще одна невосполнимая бутылка исчезла в желудках капитана и информатика.

Но были и хорошие новости: большой инкубатор оказалось возможным демонтировать, все входы и выходы тщательно задокументировали (в технической документации была лишь принципиальная схема для целей ремонта заменой целых блоков), а заодно подготовили кристалл информатория, о котором капитан под строгим секретом сообщил лишь Мухаммеду.

И на Убежище произошел инцидент между колонистами. Лим Шунь приревновала Тунг Чи и отрезала ему мужской орган. К счастью, удалось вовремя пришить обратно отрезанный член. Собрался суд. Часа четыре разговаривали, но так ни к какому решению не пришли. Многие женщины оправдывали Лим, поскольку, дескать, Тунг вел себя вызывающе: требовал от нее сношений, когда та была не в настроении. Мужчины были за осуждение, но не могли договориться о наказании. Капитан административной властью сослал обоих поодиночке на другие астероиды: Лим на два года, а Тунга на полгода (первую Лим, второго, после выздоровления, Тунга), задав им норму добычи минералов. Все его осудили: "Ишь какой! Тюрьму изобрел, причем одиночное заключение! Они же там от одиночества, без всяких развлечений, с ума за это время сойдут. И в каторжников их превратил. И еще обещает: пока норму не выполнят, не вернутся!" Интересно, что даже те, кто высказывался в ходе суда за смерть женщины, присоединились к общему голосу недовольства. Видимо, они голосовали, заранее зная, что останутся в меньшинстве и никакой ответственности за свое мнение нести не будут. А вот решение того, кто взял груз на себя, так приятно полить грязью!