Мохнатый бог - Михаил Кречмар

Старинный герб Ярославля (1778 г.).

Герб Рыбинска (1778 г.).

По всей вероятности, Святки ранее делились на две половины: первая была посвящена будущему урожаю и гаданию о замужестве, а вторая (начиная с новогодней ночи) была связана со скотом и зверьём и представляла собой «Велесовы дай». Велес мог выступать как в виде тура-хозяина, так и медведя — «лесного царя».

В Михайловских курганах возле Ярославля сделано очень много находок, свидетельствующих о культе медведя. Чаще всего это были ожерелья из медвежьих клыков, слепки лап, ритуальные статуэтки. До самого недавнего времени в Поволжье бытовали многие поверья, связанные с медведями. В частности, если дорогу (в отличие от чёрного кота) перебежит медведь — жди удачи. Вспомнишь же медведя в море или озере — ожидай бури.

Пермская земля в своё время являлась средоточием медвежьего культа. При раскопках на Верхней Каме найдено очень много фигурок медведей из бронзы. Гляденовское кострище, раскопанное неподалёку от Перми, сплошь состоит из остатков жертвоприношений. В числе находок — медвежьи клыки очень крупных размеров и множество фигурок, где медведь изображён в самых различных положениях.

Раскопки позволили сделать вывод, что во всей Восточной Европе именно в Пермской и Ярославской землях медведь почитался особенно.

Имея столь прочные корни в народном сознании, бурый медведь не мог не перекочевать оттуда на многочисленные памятники материальной культуры — картины, лепнину, ювелирные украшения, эмблемы и гербы городов.

Бурый медведь отражён на гербах Ярославской и Пермской губерний, причём во втором случае это изображение весьма отчётливо перекликается с существовавшим в верхнем Прикамье медвежьим культом и восторжествовавшим над ним христианством. Если в 1666 году в указе Алексея Михайловича упоминается лишь «печать Пермская, на ней медведь идущий», то в более позднем «Титулярнике» на спину медведя поставлено Евангелие, а для пущей верности водружён ещё и крест.

Герб Новгорода (1781 г.).

Герб Новгородской области (1995 г.).

Старинный герб Сыктывкара (Усть-Сысольска, Коми) (1780 г.).

Современный герб Сыктывкара (1993 г.).

Фигура медведя включена в эмблему Ярославля, описанную в большой государственной книге, составленной по распоряжению Алексея Тишайшего в 1672 году.

На зелёной траве, на опушке леса, стоит на задних лапах медведь. На правом плече он держит воздетый протазан, левая лапа чуть приподнята. Всё это изображение заключено в овальную рамку из стилизованных листьев. В рамке над головой медведя славянской вязью выполнена надпись: «Ярославский».

Современный герб Кудымкара (Коми-Пермяцкий АО).

Герб московского района Южное Медведково (2004 г.).

Современный герб Карелии (1993 г.).

Белогрудый медведь на гербе Хабаровского края (1994 г.).

В ярославских землях до недавних пор существовало предание, связанное с историей основания города. Ярослав Мудрый шёл с дружиной, обозревая ростовские земли. Дорога была глухой, пустынной, местность, заросшая лесом, — дикой. Князь отстал от дружины в дремучем лесу на правом берегу Волги, недалеко от места слияния с ней речки Скоростей. Вдруг из оврага появился медведь и бросился на князя. Не растерявшись, тот ударил зверя секирой. В память о чудесном избавлении от опасности, князь распорядился на этом месте построить часовню, а окрестности, видимо на пакость медведям, заселить людьми — переселенцами из Ростова.

При Петре I герб был немного изменён, вместо протазана в лапы медведю вставили секиру. При Екатерине Великой тоже последовали кое-какие изменения: лес и трава убраны, другими стали рамка и положение медведя. В последний раз герб пересматривался в царствование Николая I.

Медведь присутствует и в гербах других российских городов, например Рыбинска. Его герб описывается следующим образом: «На красном щите — река; к её берегу ведут две массивные лестницы, обозначающие пристань; из-за реки выходит медведь с золотой секирой в левой лапе; внизу видны две стерляди, свидетельствующие об изобилии рыбы».

В новгородском гербе медведь тоже занимает заметное место. Ещё в «Печати наместника Великаго Новагорода» (XVI в.) одной из фигур, наряду с рысью (барсом?), был медведь. В «Титулярнике» (XVII в.) новгородский герб представлен уже несколько иначе, но медведь не только не выведен из него, а даже рысь на древнем гербе заменена вторым медведем. С тех пор герб города стал носить на щите изображение двух медведей.

Новгородцы к медведю вообще испытывали давнее и подчёркнутое почтение. Подобно тому как носы кораблей викингов — драккаров — украшались головами змей и драконов, нос новгородской ладьи — «ушкуя» — выполнялся в виде головы медведя — наверное, как самого грозного зверя, известного в то время новгородцам. Правда, это было скорее всего изображение головы белого медведя, до сих пор сохраняющего на поморском Севере название «ошкуй», или «ушкуй».

В Карелии, «Стране непуганых птиц», если верить М. М. Пришвину, ещё в начале XX века сохранялось множество суеверий, связанных с медведями. В принципе у местных жителей считалось, что «зверь», или «звирь» (так назывался в то время медведь в лесных областях Карелии, и нельзя в этом иносказании не увидеть отголоска языческих верований), подчинён человеку. «Господь покорил его человеку», — говаривал писателю полесник Филипп. Однако такое подчинение имело и свои обратные стороны — по мнению лесных жителей, этим могли пользоваться колдуны, и они натравливали медведей на скотину. Разумеется, если её хозяева не оказывали колдунам должного почтения. Правда, на этот случай существовали другие колдуны, «отпускавшие» скотину от нападения медведей. Слепой колдун Микулаич поделился с писателем опытом подобного «отпуска», или «заговора», скотины — как самим текстом, так и описанием процесса.

«Бывало, троица подходит, со всех мест шлют, успевай только ездить и отпускать. Приедет в деревню, а там уж ждут, скотина в поле, в загоне, пастух с трубой. Микулаич ставит в землю батожок и даёт пастуху записку с отпуском. Если пастух грамотный, то читает её, обходя скотину три раза вправо от батожка; если неграмотный, то за ним идёт кто-нибудь и читает отпуск. После этого Микулаич берёт хлебный колосок, режет его на кусочки, чтобы каждой скотине досталось.

Я упросил старика дать мне отпуск. Он достал из сундука бумажку и заставил меня три раза прочесть вслух. И нужно было видеть торжественное лицо старика, когда я читал. Он словно благословлял меня.