Журнал «Вокруг Света» №07 за 2008 год - Вокруг Света

«Вся система до такой степени прогнила, была так бесчеловечна и мерзка, неисправимо порочна и усложнена, что надо быть гением, чтобы ее хоть как-то упорядочить, уже не говоря о человечности или тепле. Я бунтовал против всей системы трудовых отношений в Америке, которая гнила с обоих концов. Я был пятым колесом в телеге, не нужным ни одной из сторон, хотя каждая сторона была готова меня эксплуатировать».

На время работы в «Вестерн Юнион» приходится и первая (она оказалась весьма немудреной) книга Миллера, которую он символично назвал «Подрезанные крылья». Генри написал ее в 1922 году, будучи в трехнедельном отпуске, находясь в подавленном настроении — он чувствовал себя обывателем, что виделось трагедией. Неизвестно, как бы потом сложилась его писательская судьба, не будь эпохального 1923 года — начала нового измерения в его жизни. В этом году Генри Миллер встретил женщину, которая провела его «через все муки ада» и, как он сам выражался, провела и «воскресила».

Джун Мэнсфилд, 2-я жена писателя

Горькая Джун

«Все, о чем я сейчас пишу, было для меня абсолютной тайной в те времена, когда во мне свершалась великая перемена. Переживаемое мною тогда было чем-то вроде подготовки к тому мигу, когда однажды вечером я надел шляпу, вышел с работы, оставил мою, дотоле частную, жизнь и разыскал женщину, которой предстояло спасти меня от смерти заживо».

Джун Мэнсфилд (настоящее имя Джульетта Эдита Смерч) родилась в 1902 году в Австро-Венгрии в небогатой галицийской семье. Когда ей было пять лет, семья эмигрировала в США . С пятнадцати лет Джун стала работать платной партнершей дансинга на Бродвее. Генри, увидев ее случайно, не смог отвести глаз. Он влюбился в нее так отчаянно, что его любовь, похоже, граничила с исступлением. В 1924 году они поженились, а в 1925-м, как вспоминает сам Генри, он занялся писательством, сопровождаемым полной нищетой. Многие биографы Миллера считают, что именно Джун вселила в него веру в успех на этом поприще. И, видимо, это действительно так. В «Тропике Козерога» Генри писал:

«Вдруг я чувствую, что она идет. Поворачиваю голову. Она приближается на всех парусах, сияя глазами. Я в первый раз обращаю внимание на ее походку. Она подлетает как птица… Уверенная в себе, она рассекает чад, джаз, красноватое мерцание, как королева-мать всех вертких блудниц Вавилона… Такую можно ждать всю жизнь…»

«Красивая, темпераментная, эксцентричная», femme fatale, как описывает ее Перле, она вошла в романы Миллера под именами Мара и Мона, а реальная Джун словно щупальцами вонзилась в его душу и выпотрошила ее до дна. Это был союз королевы и пажа, где королеве позволялось все. Критичный Перле, видя мучения Генри, считал Джун «не лучшим вариантом» для него, особенно когда она закрутила откровенный любовный роман с некой художницей, выдававшей себя за отпрыска фамилии Романовых, Джин Кронски (она же Мара Эндрюс) и бросила Миллера ковать писательский талант в полном одиночестве… Но это будет несколько позже. А пока Джун и Генри пытаются вести семейную жизнь и даже открывают закусочную в Гринвич-Виллидже, известной части Манхэттена, где в начале XX века обитала нью-йоркская богема. Позже, вспоминая это время, Джун рассказывала Перле, что означало тогда жить с Генри: обитали они в полуподвальном помещении, все в том же Гринвич-Виллидже, где все шастали туда-сюда. Это был настоящий проходной двор, но зато какая галерея образов — несостоявшиеся художники, писатели, поэты, пьянчуги, невротики, маньяки, иностранцы и бездельники; «каждый со своими заморочками. Неважно, кто кого находил: Генри их или они его, они шли к нему, как дикари — к шаману. Это были никчемные, опустошенные души, сдохшие батарейки, требующие подзарядки. Вот Генри их и подзаряжал…» В перерывах между общениями будущий классик американской литературы занимался живописью, организовывал выставки своих работ; сочинял стихи и бегал по домам в попытках продать поэтический сборник. Но, как можно предположить, денег все это не приносило. Деньги добывала Джун. Так, один из ее богатых поклонников одарил красотку кругленькой суммой, и в 1928 году с «оттопыренными карманами» супруги прибыли в Париж , где впервые встретились с будущим лучшим другом Генри Альфредом Перле. Эта пара тогда показалась последнему просто идеальной. За год Джун и Генри объездили всю Европу — результатом стал написанный по возвращении в Нью-Йорк роман «Этот прекрасный мир» (1929 год; у произведения — несколько названий).

Гринвич-Виллидж — нью-йоркский Монмартр. Фото BETTMANN/CORBIS/RPG

Париж

А через год, в 1930-м, Генри оказался в Париже один — Джун выпроводила его в Мекку богемы, напутствуя словами, что в Европе он состоится, а в Америке ему нет развития, что она по мере сил будет его навещать и помогать деньгами.

И вот Генри на другом конце света с десятью долларами в кармане и тягостными думами о Джун. Наверное, это с ним было в первый и последний раз — когда так легко, под благовидным предлогом, женщина послала его в Париж… Но разве что-нибудь бывает в этой жизни случайно, особенно у тех, кто ее любит?

С этого момента начинаются самые чудесные, по словам Генри, и самые отчаянные годы его жизни, когда периодами он голодал так, что один запах еды из кафе и закусочных сгибал его тело, пробегая судорогой по нему. В этот момент, встретив Генри на террасе одного из парижских кафе, Перле составил его весьма живописный портрет, говоря, что, несмотря на его чисто германское происхождение, в лице Генри явно проступали монголоидные черты, а в покое оно и вовсе походило на «лицо китайского мандарина». «Ему еще не перевалило и за сорок, но, не считая седеющей опушки, похожей на нимб святого, он был абсолютно лыс, и череп сиял слюдяным блеском. Его глаза — две миндалевидные расщелины — явно были китайскими. Он носил сильные очки в роговой оправе, сквозь которые взгляд его глаз цвета морской волны буравил благожелательной злобой и какой-то нечеловеческой добротой».

Друзья, конечно же, периодически приходили Генри на помощь, иначе зачем они нужны? Зиму 1931 года и весну 1932-го он провел на улице Огюста Бартольди в доме молодого американского адвоката из Бриджпорта Ричарда Осборна, который тогда работал в парижском филиале «Нэшнл Сити Бэнк оф Нью-Йорк». (В «Тропике Рака» Осборн — это Филмор. Осборну же посвящена книга Миллера «Мудрость сердца».) И в этом же 1932-м, шатаясь в одиночестве по парижским улицам, по тому Парижу, который неизвестен туристу и обычному парижанину, Генри начал работать над «Тропиком Рака», выливая на страницы всю горечь от тоски по Джун. Альфред Перле так описал странные путешествия друга: «Его походы в эти районы города были настоящими экспедициями, порой даже чуть ли не уголовными расследованиями, после которых он возвращался посвежевшим и воодушевленным, с горящими от ужаса глазами. Во время таких вылазок он всегда заводил сомнительные знакомства. И снова это были больные и убогие, грешницы и бандиты, утюжившие тротуары трущоб, — неприкаянные души, к которым он причислял и себя самого. Но особенно его привлекали откровенные безумцы, потому что сам он отличался отменным психическим здоровьем».

Блистающая Нин

Вскоре в тоске по Джун образовалась некая брешь — в 1931-м в жизни Генри Миллера появилась еще одна птица-любовь. Анаис Нин — одна из самых интереснейших и загадочных женщин XX века, которая на протяжении сорока пяти лет вела известный теперь на весь мир дневник. Тридцать пять тысяч страниц ее мыслей, страстей и переживаний, написанных вначале на французском, потом на английском языках, представляют собой не просто эротическую одиссею. Эти страницы, не лишенные проницательности, ума и таланта, стали действительным и во многом бесценным документом той культурной эпохи. Она родилась в 1903 году в пригороде Парижа, в Нейи, в семье испанского композитора-пианиста и датской певицы. Свой дневник начала писать в одиннадцать лет, когда отец ушел из семьи, оставив мать с тремя маленькими детьми. Та была вынуждена эмигрировать в Америку, где в 1923 году ее дочь Анаис Нин вышла замуж за шотландца Хьюго Гилера, преуспевающего банковского служащего. Большая оригиналка всегда и во всем, даже на своем бракосочетании она была в черном платье с белым мехом и в белой шляпе. Эта удивительная женщина была любима и обожаема своим мужем, о ее многочисленных романах он просто не хотел слышать. А впоследствии, с 1947 года, она стала любимой «вдвойне»: не разводясь, вышла еще раз замуж за молодого человека из известной актерской семьи Руперта Пола. Ей было 44, а ему 28. В общем, Анаис и Генри друг друга стоили. Кто кого из них больше любил? Наверное, Нин. Во всяком случае, судя по дневникам, это так. Их познакомил Ричард Осборн, и она стала ангелом-хранителем Генри в самый тяжелый период его жизни. Кстати, в книге Альфреда Перле «Мой друг Генри Миллер» Нин выступает в двух лицах: собственном и некой возлюбленной Лианы де Шампсор. При жизни она не смогла «снять вуали» и предстать на страницах Перле во всей красе — не хотела, чтоб ее мужья знали о ней так много.