Карнавал обреченных - Людмила Бирюк

Пытаясь разорвать оцепенение, Репнин решился нарушить этикет и первым обратился к своему молчаливому спутнику.

— Ваше величество, позвольте задать вопрос?

Тот покачал головой и сказал тихо:

— Потом, князь. Успеем наговориться в Таганроге.

— Простите, но это крайне важно, государь! Шкатулка, которую вы дали мне на сохранение…

— Сейчас мне не до нее, — равнодушно произнес Александр.

У последней петербургской заставы император вышел. Здесь, стоя возле экипажей, его ожидали начальник Главного штаба генерал Дибич с двумя адъютантами.

Перед тем как отправиться в путь, Александр Павлович поднялся на пригорок и несколько минут стоял в задумчивости, глядя на раскинувшийся у его ног огромный город, подернутый дымкой тумана. О чем он думал в тот момент? Одному Богу это было известно, но почему-то у всех было предчувствие беды.

Во время путешествия не было ни смотров, ни парадов. Но весть о том, что император направляется в Таганрог, все-таки просочилась в народ. По пути следования императорского кортежа сотни просителей пытались подать ему свои жалобы. Он никого не принял.

Александр Павлович прибыл в Таганрог 13 сентября и занял приготовленный для него просторный одноэтажный каменный дом с садом, недалеко от моря. Едва отдохнув с дороги, он стал осматривать комнаты. Скромный особняк, скорее похожий на жилище зажиточного купца, чем на императорскую резиденцию, очень понравился Александру. Целую неделю он лично принимал участие в подготовке покоев для императрицы. Сам вбивал гвозди, чтобы повесить картины, расставлял вазы с хризантемами, даже подметал дорожки в саду.

— Никогда не думал, что можно с таким упоением заниматься домашним хозяйством! Как хороша простая жизнь, без придворного этикета и протоколов! — то и дело с улыбкой повторял император.

23 сентября прибыла Елизавета Алексеевна в сопровождении двух фрейлин и доктора Виллие. Для ее встречи государь выехал на окраину города. Трогателен был миг, когда обе императорские кареты остановились друг против друга. Елизавета Алексеевна вышла без посторонней помощи, оживленная и улыбающаяся. Увидев супруга, вспыхнула от радости и протянула к нему руки. Тот бросился к ней и нежно заключил в объятия.

— Наконец-то мы вместе, Лиз, — прошептал он, прижимая к себе хрупкую фигурку жены.

— Я считала дни, государь!

— Отныне мы никогда не будем разлучаться!

Дальнейший путь они ехали вместе, в одной карете. Император был необычайно ласков и предупреждал малейшие желания супруги. Все были поражены доброй переменой в их отношениях. Сначала супруги отправились в греческий Александровский монастырь, где выслушали благодарственный молебен. Елизавета Алексеевна чувствовала себя настолько хорошо, что выслушала богослужение стоя. Оттуда они поехали «домой», как выразился государь.

Репнин провел в Таганроге больше месяца, сопровождая императора и императрицу в краткосрочных развлекательных поездках по азовскому и черноморскому побережью, а также совершая с ними морские прогулки на катере. Он с изумлением наблюдал, как счастлива Елизавета и как светится любовью к ней государь. Сколько нежности изливали друг на друга эти уже немолодые люди, уставшие от бремени российской короны! В октябре супруги съездили на Дон и посетили Новочеркасск. Возвращаться в Петербург императору явно не хотелось, да и Елизавете Алексеевне понравилось на новом месте. Поистине это был их «медовый месяц».

Простая, незатейливая жизнь в Таганроге пришлась по душе не только императору и императрице, но и их крошечному двору. Фрейлины, несколько слуг, повар, доктор Виллие, генерал Дибич и Репнин — вот и всё окружение царской четы. Александр наконец добился того, чего хотел, — познал счастье частной жизни.

Каждый день поутру, когда императрица еще находилась в своих покоях, Александр Павлович без сопровождения слуг выходил в город. Он гулял по улицам, не соблюдая никакого этикета, был всем доступен, учтиво кланялся дамам, запросто беседовал с прохожими, застывавшими от изумления при виде царя. Домой он всегда возвращался с желтыми хризантемами, которые покупал в цветочной лавке. Это были любимые цветы обожаемой Лиз.

— Государь заметно переменился, не правда ли, князь? — однажды доверительно спросила Репнина Елизавета.

— Если и да, то только в лучшую сторону, ваше величество! — искренне ответил Репнин. — Теплый климат благотворно подействовал на него. Его величество буквально светится от любви к вам.

Она счастливо засмеялась и благодарно сжала его руку. Но генерал Дибич, случайно слышавший этот разговор, вечером сказал Репнину:

— Отношения императорской четы умилительны. Такого никогда не было. Диву даешься, глядя на эту возлюбленную пару.

— Вас что-то не устраивает, генерал?

— Упаси бог! Я счастлив, как и все вокруг. Государь устроил здесь настоящий рай земной. Всё было бы прекрасно, если бы не одно обстоятельство, которое не дает мне покоя.

— Что вас тревожит, генерал?

— То, что это не государь.

Репнин пристально взглянул на него, не зная, что ответить. Дибич усмехнулся.

— Я допускаю, что характер человека может измениться под влиянием каких-то обстоятельств. Но не знаю случая, чтобы у него при этом изменился почерк.

Князь невольно поднял брови.

— Ничего не могу сказать по этому поводу. Я не видел, чтобы в Таганроге государь писал какие-то письма или указы.

— Вот именно! Вся деловая переписка императора лежит на мне, он только подписывает бумаги. Подпись похожа на подлинную, но у меня нет полной уверенности. Кроме того, существуют некоторые не подвластные человеку природные манеры, а государь порой ведет себя просто неузнаваемо. Вспомните про камешек.

Дибич имел в виду неприятный случай за завтраком. Государь едва не сломал себе зуб, оттого что в пироге ему попался крошечный камешек. Елизавета ахнула и бросилась к мужу. За столом все замерли в тревоге, ожидая, что за этим последует. Случись такое в Петербурге, повару бы не поздоровилось. Но Александр Павлович быстро овладел собой и, рассмотрев камешек, только усмехнулся и сказал: «Не волнуйтесь, господа. Это не яд».

— Вам не приходит в голову, князь, — тихо спросил Дибич, — что в настоящее время Россия живет без царя?

Репнин ответил довольно жестко:

— Могу сказать только одно, генерал. Наш государь находится рядом с нами. И если у вас есть в этом сомнения, я сумею развеять их. Думаю, что двух пуль нам будет достаточно, чтобы более не возвращаться к этому вопросу.