Привет из прошлого (СИ) - Лари Яна

– За что? – стонет он, роняя на исписанную салфетку бурые капли с прикушенной губы.

– Ты её в это втянул.

– С чего бы такая забота? Засадил ей, вместо наказания и подсел? Хотя как мужик я тебя понимаю, тоже не сдержался б, – заливается он злым смехом.

– Пошли, – хватаю его за шкирку и тащу к выходу, втихую радуясь равнодушию местного контингента. Перед глазами пелена красная, и одна мысль – дотерпеть до ближайшей подворотни. Правда терпение не мой конёк, протащив его до стоящих в ряд мусорных баков, бросаю парня мордой в асфальт, в кучу разорванных пакетов и растасканных бродячими псами объедков.

– Погоди! Стой, говорю, бешеный, – мычит он, прикрывая голову руками. – Есть кент один, барыга, сегодня с визитом к ней намыливался. Он точно в курсе, где она осела.

– Адрес.

– Какой нафиг адрес? Его менты ищут. Но я могу пронюхать где он бывает.

– Записывай мой номер, – говорю, ногой отшвыривая его обмякшее туловище к провонявшей отбросами и человеческими испражнениями стене. – Плачу любые деньги.

Домой я поднимаюсь окрылённый надеждой. Мне бы только Киру найти, а там... а что там? Сам ощущаю себя грязью, а ей в глаза и глянуть теперь стыдно. Накосячил сгоряча – вовек не отмыться. Она чистая такая, светлая, через ад прошла и не прогнила. Я же, как был отбросом, так им и остался. Хоть при деньгах, хоть без. Отдам я ей те бумаги, она меня пошлёт и дело с концом. У меня семья, у Киры обида. Лучшее, что я могу для неё сделать, отойти в сторону и не портить ей жизнь больше чем уже испортил. По логике вроде как всё правильно, а в глазах темнеет от тоски адской. Что это, чувство вины? Не похоже.

Дверь в квартиру открыта. Оля в своём репертуаре, если сам не запрёшь, так и не перепроверит. Захожу, стараясь не шуметь, оставлю на кухне купленный сок и в гостиной на диване лягу. Я на взводе, не хочу на ней сорваться, но все мои планы прошмыгнуть незамеченным, рушит Олин звонкий смех. С кухни. Невольно замираю. Нет, я не прислушиваюсь, просто уловив слабый запах сигаретного дыма, хочу удостовериться, что не ошибся. Пора учиться выдержке и перестать пороть горячку.

– Поверил. Спасибо, кстати, за фото, что бы я без тебя делала, Светуль? Он и так на мой живот косо поглядывает. Как бы подозревать чего не начал.

Стиснув челюсти, прижимаюсь затылком к стене в отчаянном желании проснуться. Этот телефонный разговор, категорический отказ от совместных посещений врача, сигареты – мелкие детали, которые начинают складываться в моей голове в уродливый пазл. Нет. Не может быть. Олька солгала. Поняла, что дело наше труба и холоднокровно, бездушно ударила в спину. Вот стерва.

– А что мне оставалось делать? Он оборвань эту в дом притащил, думать было некогда. Надеялась по-тихому залететь, а Антон ни в какую. Ну так! Ничего, как распишемся, доведу до ручки, он по любому сорвётся. Да запросто. Нервный ходит только не искрит. А там справку накатаем, что мелкого потеряла, и на его чувстве вины спокойно заживём.

Впервые в жизни испытываю желание убить человека. Пугающе острое, непреодолимое. Смотрю в её кукольный профиль, и не понимаю, как мог восхищаться этим лживым чудовищем. Столько лет рядом и ни сном ни духом. Где была моя хваленая интуиция? Чем я вообще думал? "Ясно делом чем", кривлюсь, вспоминая, в чём она пришла ко мне в палату, в ночь перед выпиской. Халатик медсестры на голое тело. Обалденно красивое, сочное тело... ожившая фантазия озабоченной юности во плоти. Кто бы устоял? Я не видел причин себя ограничивать. Пока учился, ночами после подработок бегал к ней, она комнату в коммуналке снимала, там все соседи от ахов наших вешались. Пришлось нормальную однушку ей снять, тогда мне казалось, оно того стоит. Оля на пять лет старше, опытная, безотказная, чем не мечта? С армии меня дождалась, я немного удивился, но причин отталкивать не видел, хоть и любить не обещал. А потом завертелось, встал на ноги, купил ей квартиру, машину, чтоб по честному всё было. Не хотелось слышать упрёков о потраченных на меня годах и намёков на брак. Женитьба всегда меня пугала, я боялся стать монстром, похожим на отца. И пока Оля по телефону не заявила про беременность, даже не представлял, насколько сильно хочу ребёнка. Мою плоть и кровь. В этой квартире после капитального ремонта долгие годы пустовала одна комната, самая солнечная, с видом на клумбу. Никогда не вдумывался, зачем она мне. Оказалось под детскую. Я подсознательно отвёл ей там место, сразу как увидел. Кира стала первой, кто провёл в ней ночь, а все последующие, после её ухода, там спал я. Всё пытался понять, что со мной творится. Так по сей день и не разобрался.

– Антон?! – Оля, наконец, меня замечает. Забавно смотреть, как она меняется в лице, пытаясь угадать, много ли мне удалось расслышать. Вжимается в стену, нелепо пытаясь натянуть обратно уползающую улыбку. У самой ноги подгибаются, но играет до последнего. Оказывается, мир теряет великую актрису. – Свет, я перезвоню.

– У тебя времени до завтрашнего вечера, – предупреждаю, громадным усилием пытаясь прогнать из головы мысль о том, какая у неё хрупкая шея. Не мне распоряжаться, жить ей или нет. Самого впору четвертовать, как ягнёнок пошёл на поводу Олиной, старой как мир уловки, ни на секунду не усомнившись, а Киру выставил, даже не выслушав. Кто б знал, как я себе противен!

Удачно я не стал раздеваться, к Сане ночевать поеду. Развернувшись, иду к выходу, подальше от соблазна придушить завравшуюся Олю, но в дверях меня останавливает её злой окрик:

– Антон, скажи, чем она лучше?! Я же люблю тебя...

О стену в шаге от её красивого личика разбивается бутылка с гранатовым соком. Оля испуганно моргает, а я удовлетворённо улыбаюсь, разглядывая брызги на её волосах, не растерял за годы былую меткость.

– Мне жаль.

Неделю спустя

Надежда найти Киру своими силами тает как сахар в кипятке. Она как сквозь землю провалилась. В соцсетях исчезли даже странички Майи, а у самой Киры их будто и вовсе нет. Приходится признать, что мне ничего не известно ни о самой девушке, ни об её жизни. С кем общается, где живёт, что любит, ничего этого мне и в голову не пришло спросить при встрече. Ещё бы, меня тогда занимали совсем иные мысли. Например, как помягче отшить Олю, или где взять терпения, чтоб не послать куда подальше лучшего друга, шокированного моим неожиданным походом на лево, в нашем кругу измены никогда не приветствовались. От Сани я отвязался, заявив, что мне крышу сорвало, и не соврал ведь. Кстати у его невесты отец оперуполномоченный по особо важным делам, неохота его дёргать, но я в тупике, а он как мне помнится, настойчиво предлагал свою помощь. Мы с Саней дочь его единственную спасли, под колёса бросится не дали, когда у неё срыв после измены бывшего случился. Видимо тот самый случай как раз представился.

Наливая себе крепкий кофе, настраиваюсь на разговор и неспешно проматываю внушительную ленту контактов. Настроение ниже плинтуса: на работе завал, накладка с партией запчастей, налоговая, экологи, Госстандарт, куча бумажной волокиты с которой мне приходится возиться самому, так как Саня занят своей предстоящей свадьбой, и всё это на фоне затяжной бессонницы. И если днём ещё получается отвлечься, загрузив мозги работой, то с приходим ночи в голове что-то перемыкает. Смотрю в темноту, а перед глазами картинки калейдоскопом адским сменяются. Прошлое, настоящее – все вперемежку. И в каждой непременно Кира, её улыбка, голос, запах. Вспоминаются забытые обрывки разговоров, событий, тогда ничем не примечательных, а стоит вдуматься, и стыд берёт за глупость свою непроходимую. Спрашивается, как я мог не понимать, что нравлюсь Кире? Столько случаев буквально кричали об этом, а я ни сном, ни духом.

Взять к примеру Валентинов день, когда после отбоя в бутылочку играли. Мы тогда у старших девушек в комнате повеселиться собирались, а Кира следом увязалась. Увидев её под дверью, я чуть челюсть не потерял, куда ей в тот вертеп соваться? Прогнать хотел, но она такими глазами смотрела, что сердце дрогнуло, разрешил полчасика рядом побыть. Под бок к себе посадил, а сам с Анжелкой в гляделки играю. Тут Митя карты в сторону отложил, тоже играть к нам подсел и Кире ненавязчиво присоединиться предложил. Я рта раскрыть не успел, чтоб послать его на три весёлых, как она взяла да и согласилась. Крутит бутылку – горлышко на меня указывает, все ржут, говорят: "Теперь целуй, иди. С языком, как положено, здесь тебе не ясли". Кира смотрит на меня глазищами огромными, красная вся как рак. Я выручать не спешу, сама виновата. Помучаю, думаю немного, и спать проведу, чтоб по дороге никто не обидел. Подошла она ко мне, лоб испариной покрыт, губы нервно облизывает и краешек кофты пальцами мнёт, стесняется. Ладошки прохладные мне на скулы кладёт, маленькая такая, взволнованная.