Полюби во мне тьму (СИ) - Абалова Татьяна Геннадьевна "taty ana"

Навеки ваш преданный слуга,

Кисэлиус Непотербник».

Советник по Черным Делам, свернув «Откровения», подул. Полыхнув огнем, свиток осыпался на каменный пол легким пеплом.

«Стоит отдать должное хитроумным ангелам! - размышлял сидящий в кресле демон, потягивая вино из чаши в виде человеческого черепа. С лица родовитого вельможи не сходила довольная улыбка. - И дочери Света не дали по-настоящему влюбиться, и Кразимиону напакостили. Я бы тоже хотел посмотреть, как выскочка держит удар: он, единственный наследник Темного Владыки, посмотрев в равнодушные глаза проклятой, вдруг осознает, на что себя обрек. Ни детей ему, ни постельных ласк во веки веков. Останется одна дорога - к смертоносной реке Красных гор. А я уж посмеюсь, когда Стратусы и Орреги начнут выдирать друг другу волосы. После краха Кразимиона им никогда не стать правящим семейством», - и, отсалютовав кубком стоявшей на коленях демонице, что подняла на него наглые глаза и, поддразнивая, облизала пухлые губы, произнес: - За семью Чирриз! Демоница хищно улыбнулась.

Глава 21. Еловая Веточка

Немного передохнув после «лечения» и напившись студеной воды из родника, Кразимион, заговорщицки переглянувшись с Непотребником, подозвал к себе Дуню.

- На время моего отсутствия назначаю тебя главной, - произнес он, положив ладонь на призрачное плечо. Если бы бесцветное привидение могло зардеться от удовольствия, оно непременно это сделало бы. Правда, следующие слова Дуне не особо понравились: – Запомни: ангелов не обижать, леди Росто не задирать.

- А вы?

- Мы скоро будем. Не скучай.

Как показали последующие события, скучать Дуне не пришлось.

Проводив милорда и его спутника глазами, Дуня вздохнула:

- И как же он бедненький неровно крыльями машет. Как бы не сверзнулся с небесной высоты.

Лючия тоже заметила, что Краз взлетел тяжело, но вздох, не в пример Дуне, затаила. Она низко опустила голову, чтобы ревнивое привидение не увидело мечтательную улыбку, расцветшую на ее губах: демон, прежде чем взмыть в небо, все-таки посмотрел на нее. От его взгляда в животе все сжалось в комок, а в теле появилась такая слабость, что загорись дерево, под которым Лючия обосновалась, она все равно не нашла бы сил сдвинуться с места.

Впрочем, сдвинуться с места леди Росто не смогла ни через час, ни через два. И не обжигающий взгляд демона стал тому виной: ее ноги безобразно распухли и посинели до самых колен.

Ангелы, хоть и были благодарны демону за возможность передохнуть, успели поволноваться в полной мере. Мало того, что впервые за семнадцать лет они не последовали за своим подопечным, так еще дочь Света внезапно занемогла. Примочки из листьев подорожника, цветов ромашки и прочей зелени, которую Дуня собирала по просьбе ведьмы, так и не принесли облегчения.

Ангелы, вместо того, чтобы прийти на помощь, которую от них всякий смертный надеется получить, бесполезно топтались за ручьем и лишь раздражали нервным хлопаньем крыльев.

- Эй, вы, нимбоносцы! – прокричала им отчаявшаяся Дуня. – Раз уж мы за одно, может, приложите руки в исцеляющем жесте к ногам нашей мученицы?

Стоило привидению произнести эти слова, как с ангелами произошла неожиданная метаморфоза. Только что они выглядели уставшими и измученными, а тут поникшие плечи вдруг расправились, трепещущие крылья подтянулись и скалами поднялись за головами, а нимбы сверкнули таким ослепительным светом, что Дуня зажмурилась.

- Как смеешь ты, тля, указывать высшим существам?

- Я не… - попыталась оправдаться Дуня, но громыхнул гром и Фим, сверкнув взглядом словно молнией, прервал ее речь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Кабы проклятая думала головой, не нажила бы себе горя! – отрезал он, спрятав недавние переживания за надменной маской. – Демонические фокусы – суть зло.

- Простите великодушно, - пришла в себя Дуня, поняв, что она здесь единственная, кто может постоять за страдалицу. Да и бунтарская натура привычно заняла свое место.  – А можно без назидания?

- Без назидания можно. Но бесовское рукоблудие нам не ведомо. – Фим словно ненароком наступил на ногу Анхеля, который явно порывался вставить свое слово. - Знамо токмо: чем бедовее заклинание, тем весомее последствия.

- Что?! Какие последствия?! – пискнула Лючия, округлив от ужаса глаза.

Старший ангел, решив, что для поучительных речей сейчас самый подходящий момент, ведь строптивая девица ловит каждое его слово, добавил жара:

- Думаю, недалече тот час, когда нижние конечности проклятой почернеют и отвалятся, словно те самые наколдованные крылья. Дабы неповадно было ей непотребством заниматься…

Дочь Света прерывисто вздохнула.

- Само пройдет. Денька через три, - задвигая старика за спину, доброжелательно произнес Анхель, привлекая внимание лучистым взглядом. - Сколько демонический отвар готовится, столько и откат длится.

- Уф… – с облегчением выдохнула ведьма-недоучка, смахнув непрошеную слезу. - Всего-то сорок восемь часов потерпеть!

Фим, нравоучения которого так некстати прервали, решил выместить обиду тычком в спину, но Анхель, ни сном не духом не подозревая о грядущем наказании, шагнул в сторону, и старик, повинуясь законам инерции, ухнул в ручей. В итоге плетеные сандалии Фима и вытащившего его из воды Анхеля при ходьбе издавали громкие чавкающие звуки. И сколько бы Дуня не звала гордых «нимбоносцев» погреться у разведенного костра, они упорно отказывались под предлогом того, что Владыка Света сам терпел и им велел. «Страданиями душа очищается».

Зубовный стук ангелов так отчетливо разносился по лесу, что местные дятлы едва не получили разрыв сердца, решив, что в их края нагрянули сильные соперники.

- Чего это ангелы челюстями лязгают? – первое, что спросил Кразимион, вернувшись из тайного похода.

- Их должно быть боженька наказал, - сделала свои выводы Дуня, увидев в произошедшем вмешательство высших сил. – Они нас пугали отваливающимися конечностями.

Краз, мало что поняв, сдвинул брови, но тут же махнул рукой, отказавшись разбираться в том бреде, который частенько несет неугомонная подруга.

Пока пахнущие гарью демоны умывались, а потом устраивались на отдых, привидение за ними зорко следило. Дуня вовсе не искала ответа, где пропадали чернокрылые. Ее волновал всего один вопрос: почему болезнь Лючии нисколько не удивила милорда?

«Неужто мои волнения напрасны, и ведьма лишь ключ от кандалов, что удерживают его вдали от дома? - размышляла Дуня, сторожа короткий сон демона. – А если бы я, будучи живой, занемогла, проявил бы он и ко мне такое же равнодушие?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Додумать свою мысль, однозначно заканчивающуюся «нет, уж ко мне-то...», Дуня не успела. Если бы она вновь могла умереть, то сейчас сие событие непременно бы и произошло: луч солнца, выбившийся из-за туч, скользнул по лицу Кразимиона, и призрачная дама едва не закричала от открывшейся ей правды. Демон вовсе не спал, а через опущенные ресницы наблюдал за Лючией, которая, отрывая от нижней юбки длинные куски ткани, наматывала их слой за слоем на икры, создавая нечто похожее на узкие сапоги.