Хозяин Амура - Дмитрий Хван

— Про Андрея, — хмуро уточнил Прохор.

— А, ну да. Андрей мне и сказал, что они сейчас ищут хороших мастеров. Особенно плотников, каменщиков да кровельщиков.

— А тебе-то с этого что? Ты же монастырский теперь.

— Был монастырский, а стал вольный! — гордо заявил Кузьма.

— Вот тебе раз! — опешил Прохор. — А как же ты выкупился?

— А за меня Андрей долг уплатил. Отец Серафим, конечно, поначалу даже разговор вести об этом не хотел. Мол, книгу долговую искать надо, а когда найдут, неизвестно. Но Андрей к приказному голове сходил, тот посмотрел в своих книгах, а там все записано. Он за меня долг отдал, и стал я свободным.

— Ну, и ты пришел ко мне в артель проситься?

— На кой ляд? Я по делу к тебе пришел. Сам-то я с семьей в Ангарию поеду. Они несколько крепостей заложили, так что работы мне там много будет. И платить будут хорошо.

— А мне-то с этого какой прок, что ты сюда-то пришел? — Прохор нутром чуял: что-то Кузьме нужно, и нужно очень сильно. Иначе тот не пошел бы к нему.

— Тебе прок есть. Люди нужны мастеровые. Вот пришел к тебе за советом.

Как только хозяин понял, что тот от него хочет, он тут же начал поворачивать оглобли в нужную ему сторону.

— Что я могу сказать? Пришел ты правильно. Лучше меня мастеровой люд тут никто не знает. Да и слово мое пока в цене, и в цене хорошей. Когда ты с этим Андреем говорить будешь?

— Сегодня буду. Они уезжают скоро. Долго сидеть тут тоже не будут, нонче везут в Ангарию свою свейских полоняников, числом под пять сотен. Поспешать им надо, до Тобольского града до зимы добраться.

Прохор решил сыграть в свою игру:

— Ты, Кузьма, передай этому Андрею, если ему люди мастеровые нужны, то я смогу помочь ему в этом деле. А лучше, так веди меня к нему прямо сейчас. Так и сговоримся.

— Может, для порядку обедом сперва угостишь? — прищурился Кузьма, усмехнувшись.

Однако к онгарской фактории Прохор и два его дружка — Ермолай-плотник и Семен из бурлацкой артели — пришли утром следующего дня. Причем Прохор еще сомневался — нужно ли идти на разговор, али не надобно ему это. Но, переговорив с приятелями, он услыхал лестные слова про онгарцев, а некоторые, оказалось, еще неплохо заработали не только на строительстве самой фактории, да еще и на подрядах — дровяных, печных и снедных. Кроме того, голова фактории — Олег Кириллович, говорят, завлек десятка два нижегородцев на работу и, бают, платит им отменно. Теперь пришел черед Прохору недовольно размышлять — как же он пропустил онгарцев этих, да мимо выгоды своей!

Фактория находилась на самой окраине города, за городской стеной. Уже подходя к крепким, обитым железом воротам и высокому частоколу, Прохор оценил задумку онгарцев. Фактория казалась отдельно стоящим острогом, застроенным жилыми домами и мастерскими, судя по характерному лязгу, разносящемуся по округе. У самых ворот мужики были остановлены молодым парнем, в коротких портах с карманами, льняной рубахе с широким воротом и в кожаных чувяках с вырезами. Плетеный поясок довершал его одеяние, а вот еще… За его спиной у ворот стояло двое мужиков, зорко посматривающих и за парнем, примечая проходящих мимо людишек. Безбородые, в одинаковой одеже — не иначе, стражники, но брони на них никакой нету. А в руках у обоих были легкие с виду ружья, не виданные Прохором прежде ни у стрельцов, ни у купеческой судовой стражи, ни у англичан в ярославской фактории. Уж слишком чужеродно они смотрелись — верно, онгарская работа, тонкая.

— Здравствуйте! — первым заговорил парень. — Вы к Андрею Юрьевичу? Мастеровые?

Внимательно осматривая гостей сверху донизу, он задал сей вопрос, не сомневаясь в ответе, и оттого показался мужикам то ли взрослее, то ли жизнью умудреннее, а Семен и вовсе растерялся.

— Обождать малость надобно будет. Да вы пройдите за ворота! — продолжил юноша, отодвигаясь в сторону, после чего махнул рукой вправо: — Вон туда, где под дубом лавочки. На столе кувшин с водою, холодная еще!

— Благодарствую, — пробормотал Прохор, заходя на двор.

А внимание парня тут же переключилось на подошедшего к воротам старика с девицей.

— Здравствуйте! Вы к Андрею Юрьевичу? — донеслось до крутивших головами товарищей. — Мастеровой, отец?

Едва друзья расселись на лавке под ветвями огромного дуба, как Семен, вдруг заерзав, аж присвистнул:

— Эй, гля! Мишаня с онгарцем балакает!

— Кто таков будет, Мишаня твой? — нахмурившись, оглянулся Прохор.

— Да приказчик купца Мосолова! Евонные лодьи на Ярославль кажный год водим! Башковитый! Купец его, как сына, привечает, ласков с ним безмерно…

— А теперича Мишаня к онгарцам податься измыслил! — ухмыльнулся Ермолай.

— День добрый, гости дорогие! — раздался вдруг сильный и уверенный голос, заставивший мужиков обернуться и убрать усмешки с лица. — Меня звать Андрей Юрьевич, я голова каравана, идущего в Ангарию. Нам нужны мастеровые люди, платой не обидим. Каким ремеслом владеете?

— Я плотничаю, — несколько смущаясь, первым начал Ермолай. — Бондарничаю тако же, в кузнице работал, у свояка на мельнице ишо. — Голос его окреп, так как мужик видел, что онгарец его внимательно слушает и удовлетворенно кивает его словам.

Андрей же достал из папки пачку листов плотной желтоватой бумаги и по оглавлению нашел нужный лист, после чего спросил:

— Имя, отчество?

— Чего? — не понял плотник, удивленно захлопав глазами.

— Как тебя звать да как имя твоего батюшки, — пояснил Леонов.

— Ермолаем зовусь, а батюшку Авдеем величали, да только он ужо три лета назад от лихоманки помер.

— М-да, — покачал головой Андрей. — Ну ладно, значится, так… Ермолай Авдеич. Плотник, бондарь, кузница да мельница, — бормотал он, записывая информацию. — Фамилии, верно, нет? Ну ничего, потом подберут.

Леонов перевел взгляд на Семена.

— Семеном меня кличут, — начал тот. — В бурлацкой артели у старшого в помощниках хожу. Отца Фомой звали, он тоже… Хмельной в Волге утоп.

— Невесело, — нахмурился Андрей. — А бурлаков у нас нету. Но ведь топором махать умеешь, избу поставить, али…

— Сможет, дело-то нехитрое! — вдруг ответил за Семена Прохор. — Ты, Андрей Юрьич, объясни толком, каковой плата будет да сколь долго у вас обретаться надобно?

— Так сначала мне надо узнать, что вы можете, — с еле заметной улыбкой терпеливо пояснил Леонов. — По мастерству вашему и плата будет.

— А сколь высока цена будет приказчика купеческого перекупить? — кивнул на Мишку Прохор, прищурив глаз.

Леонов, офицер из морпехов, выполнявший приказы полковника Смирнова этапировать до Ангары пленных шведов и набрать в Нижнем охочих до переезда или работы людей, поначалу не понял, к чему клонит этот мужик, оказавшийся среди троицы явным лидером. Обернувшись, он заметил как раз ударивших по рукам начальника нижегородской фактории Олега Маслова и Михаила Афанасьевича — выборного человека от вчерашней депутации ярославских и нижегородских купцов.

— Так то человек от купцов пришел, договариваться о присоединении к нашему каравану. Шесть купцов с нами идут, — объяснил старшему Андрей.

— И Мосолов? — уточнил колеблющийся Прохор.

Леонов кивнул, нетерпеливо постучав по выделанной коже папочки пальцами.

— Тогда и меня пиши в свою бумагу! — воскликнул после небольшой паузы собеседник. — Прохор я, а по отцу Лукич. Старшой в артели я, людишки у меня что ни есть — лучшие да справные. Хошь острог, а хошь еще чего!

— А камень класть, кирпич? — задержал карандаш над бумагой Леонов. — Сможешь?

— А то! — в запале махнул рукой Прохор. — Все одно, пиши!

Уже на третий день после разговора в фактории онгарцев Прохор с семьей, оставив дом и хозяйство на младших братьев, отправился вниз по Волге. Кроме него на лодии были и его артельщики да несколько крепких мастеров, коих он сам уговорил отправиться вместе с ним в далекий путь, прельстив своей сказкой.

А утром того дня Прохор смотрел, как мрачные стрельцы, усилиями Андрея оставленные с вечера без хмельного, сажали за весла свейских полоняников. А перед самым отплытием на лодии появился парень, похожий на давешнего юнца у ворот фактории, да только за плечами его было то же ружье, что и у тех караульщиков. Парень, для начала проверивший число свеев, принялся окликать и бывших на палубе работников. Выкликая кого-нибудь из мужиков, он каждый раз вызывал этим веселые шутки у мастеровых.

— Фрол Степанович Ветлугов! — И названный тут же становился центром потехи. Перед ним картинно ломали войлочные шапки и кланялись, называя боярином, воеводой, а то и князем светлым.

Поначалу Прохор не понимал, за коим лядом онгарцы именуют простых мужичков и даже баб отчеством, да придумывают им какие-то фамилии, испрашивая для сего место рождения. Первый раз он спросил о том у молодца, что был при воротах фактории. На что тот сказал, что отчества и фамилии должны быть у всех, а то, что их нет, то неправильно.