Рассказы - Михаил Михеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тогда ТУБ выключил защитное реле.
Он успел стать над трещиной и ухватиться метапластиковыми пальцами за раскаленный металл провалившейся опоры. Он успел подать на двигатели все напряжение своих аккумуляторов, прежде чем перестала работать киберлогика…
Когда корабль вошел в зону спокойного полета, из люка выбрался механик в скафандре. Он нашел ТУБа, висящего на опоре треножника. Пальцы его заклинились, разжать их оказалось невозможно, а ТУБ уже не слышал команд.
Чтобы освободить его, пришлось вырезать часть опоры плазменным резаком».
Преддипломную практику студент Института Космотехники Сергей Алешкин проходил как раз на Заводе Высшей Кибернетики. В технологии и конструкции ТУБов разбирался достаточно хорошо, поэтому заметку в утреннем выпуске газеты прочитал за завтраком со вниманием, но без лишнего восторга — поведение ТУБа было именно таким, какое и следовало ожидать от этой умной, талантливо запрограммированной машины.
И конечно, он не подумал, что описанный случай будет иметь непосредственное отношение к его судьбе…
* * *Получив после защиты диплом с отличием, Алешкин надеялся попасть в состав экспедиции на Венеру. Или в крайнем случае на Марс. И когда узнал, что полетит на Луну, решил, что ему здорово не повезло.
Конечно, кому-то нужно было летать и на Луну. Уже несколько лет на ней, кроме автоматов-лунников, работает МНИС — Международная Научно-Исследовательская Станция по широкой программе. Каждые два лунных месяца меняется состав участников…
Но что такое нынче Луна? Давно обжитая планетка под самым боком — ракета летит до нее какие-то пятнадцать часов. Все там исхожено вдоль и поперек. Трудностей и неожиданностей никаких нет — не планета, а космический санаторий! Правда, там иногда падают метеориты, но, по теории вероятности, опасность, что в тебя попадет метеорит, ничтожно мала…
В двадцать лет человек думает о своей работе, о своем месте в жизни иначе, чем в шестьдесят. Алешкину как раз было двадцать, ему не хотелось спокойной работы, ему хотелось… словом, желаний у него было много. Поэтому, получив желтый, «лунный», бланк назначения, а не голубой или коричневый, которые выдавались счастливцам — участникам экспедиции на Венеру или на Марс, — Алешкин, прежде чем отойти от стола, с огорчением повертел его в руках.
Но дисциплина и сопутствующие качества у студентов института Космотехники стояли в первых графах зачетных карточек; специальных экзаменов по этим предметам студенты не держали, но отметки там ставились, и других отметок, кроме «отлично», там быть и не могло. Поэтому Алешкин ничем не выдал своих огорчений, только вздохнул горестно, да и то про себя.
Декану, который вручал путевки, было уже за шестьдесят. Старый межпланетник, он без труда разобрался в тайных переживаниях молодого инженера и улыбнулся сочувственно. Впрочем, тоже про себя.
— Знаете что, — сказал он, — считайте все же это назначение признанием ваших способностей.
Алешкин решил, что его утешают, и уже открыто помрачнел.
— Постараюсь, — сказал он.
— Нет, на самом деле, — продолжал декан. — Начальник вашей будущей «Луна-38» синьор Паппино — вы его знаете как космофизика — настоятельно просил включить в состав экспедиции инженера-кибернетика. Вы хорошо прошли этот курс, и ученый совет специально остановился на вас.
— Зачем синьору Паппино кибернетика? — не понял Алешкин. — Насколько я знаю, киберов на Луне никогда не было.
— Не было, — согласился декан. — Пока не было… Впрочем, синьор Паппино при встрече объяснит вам это подробнее. А пока желаю вам удачи.
И декан протянул Алешкину руку.
* * *В космопорт Алешкин прилетел утром.
Городок при космопорте был небольшой. Когда-то, в эпоху начала освоения космоса, здесь был построен экспериментальный ракетодром. Место оказалось самое подходящее — кругом простирались необжитые казахские степи, а по тем временам запуск орбитальных ракет не считался вполне безопасным занятием. Из этих же степей был запущен на земную орбиту первый искусственный спутник, а затем и корабль «Восток» с Юрием Гагариным на борту.
Сейчас здесь находился Центральный космопорт страны, снаряжающий корабли на планеты Солнечной системы.
Городок жил интересами и заботами космопорта. Поэтому неудивительно, что главная улица городка именовалась Бульвар Млечный Путь, а поперечные девять улиц носили названия планет по порядку их расположения: ближайшая к космопорту была улица Меркурия, самая отдаленная — Плутона.
На углу бульвара Млечный Путь и улицы Венеры находился ресторан «Галактика».
Все это было известно Алешкину, так как за время учебы он бывал здесь не раз. И как ни велико было нетерпение узнать, зачем синьору Паппино понадобился инженер-кибернетик, Алешкин решил вначале позавтракать и направился в «Галактику».
В отличие от большинства ресторанов страны этот ресторан был без автоматического обслуживания. Официантками здесь работали студентки местного Института Космологии — профессиональные навыки по сервировке и кулинарии входили в программы обучения, им приходилось заниматься этим в космических рейсах. Мужчины в должности космических стюардесс выглядели хуже.
Столик, за который сел Алешкин, обслуживала знакомая по прошлому году студентка. Они хорошо поговорили. Алешкин помог ей решить хитрую задачу по гравитации, а она принесла ему новое изделие ресторана — лангет «Фобос», фаршированный специально приготовленными орехами. Как в каждом порядочном ресторане, в «Галактике» имелись свои фирменные блюда. Была, например, яичница «Сатурн», где круглый желток на сковородке окружали разноцветные кольца гарниров. Имелось и мороженое «Астероид», и другие изделия с аналогичными названиями, которые свидетельствовали о космическом направлении творчества шеф-повара.
После «Астероида» Алешкин спустился в вестибюль к стереовизору.
С астрофизиком, синьором Паппино, он был знаком только заочно — слушал его лекции из Болоньи по интервидению. Ученый тотчас же появился на экране. Некоторое время он недоверчиво разглядывал Алешкина и спросил вроде бы с сомнением: что, именно его, синьора Алешкина, институт рекомендовал как хорошего кибернетика?
Синьор Алешкин самолюбиво заалел.
Итальянский язык входил в число пяти обязательных языков любого космонавта, и Алешкин с хорошим русским акцентом ответил, что ничего не может добавить к характеристике института и постарается оправдать ее при случае. Возможно, что с русским акцентом фраза прозвучала несколько резко, но лицо синьора Паппино не выразило никаких эмоций. Он только сказал, что будет рад встретиться на служебном поле космодрома в семь вечера. И выключил стереовизор.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});