Женщина-рисунок - Татьяна Тронина

– Да этот-то, на снимке, посветлее…

– Где ж сынок-то этот? Чего сам не приехал?

– Скоро приедет, – поспешно сказала Соня. – Нет, надо обязательно генетическую экспертизу…

– Тише, тише, ни к чему больных волновать! – разогнал всех доктор. – Сонечка, на сегодня хватит. И вам, и Будулаю надо отдохнуть. Идемте, Соня, я вас провожу…

Доктор отвел Соню на женскую половину больницы.

– Вот, будете здесь пока, в этой палате… У нас тут только Дашенька… Дашенька, к вам соседка!

Дашенька – вялая молодая девица – никак на Соню не отреагировала.

Ужин был скромным – филе какой-то рыбы без костей и картофельное пюре. Чай.

Ночь. Тишина. Только где-то далеко в коридоре гремит кто-то ведрами. В соседней палате поет женщина. Безумие… Безумие, что она, Соня, согласилась добровольно остаться здесь!

Соня встала рано утром, умылась, причесалась, привела себя в порядок – слава богу, что хоть какие-то вещи взяла с собой в дорогу. Весь вчерашний день ей казался сном. «Уеду… скажу Герману Остаповичу, что меня вызывают в Москву, и уеду! А с Будулаем пусть Иса разбирается… Зря я без него сюда поехала. Но ничего, выпустят Ису, он, может, генетическую экспертизу решит сделать… От меня одной все равно никакого толку!»

На соседней кровати лежала Дашенька и разглядывала потолок.

– Дашенька, до свидания… – сказала Соня и, не дожидаясь ответа, вышла из палаты.

Постучалась в кабинет главврача. «Надо попрощаться и медицинскую карту мою взять!» – подумала она, открывая дверь.

– Сонечка, что ж вы встали… Скоро обход! – Зубов потер лицо. – Вот, всю ночь не спал… Гадал над вашей картой.

– Да, насчет карты… Герман Остапович, я ее заберу, и мне надо… – начала Соня, но тут же сбилась. – И что? – с недоверием, с мучительным любопытством спросила она. – Разгадали?

– Кажется, да. Садитесь.

– Ух ты… – Соня опустилась в кресло. – Неужели? Нет, я не верю…

– Бился я, бился… Вы, Сонечка, ходячая загадка. Все в норме, а в обмороки падаете… Я и так, и этак вашу карту изучал… Физически вы действительно в порядке. Никаких зацепок! Но мне пришла в голову одна идея… Я ее проверил – и, кажется, все сходится.

– Что сходится? – шепотом спросила Соня.

– Вот, смотрите. Тут зафиксированы все ваши визиты к врачам, выписки из больниц… «Крымова Софья, поступила в приемное отделение двадцать первого декабря…» «Крымова Софья, поступила третьего ноября, доставлена «Скорой» после того, как потеряла сознание на улице…» «Крымова Софья, жалобы на потерю сознания в день обращения…» Опять число, месяц, год.

– Разве дата имеет значение? – спросила Соня.

– Еще какое. Вы помните эти дни?

– Помню… не все, но помню. Обычные дни… А что? – пробормотала Соня.

– А какая в те дни была погода? – Зубов смотрел напряженно, внимательно, гипнотизируя Соню взглядом.

– Обычная погода… Н-не помню! – «Может, он тоже псих? Говорят, безумие заразно… Столько лет общался с сумасшедшим и сам… того. При чем тут погода?!» – подумала Соня, но, естественно, никак не стала озвучивать свою догадку.

– Я нашел в Интернете архив погодных сводок, сверил даты. В те дни, Сонечка, когда вы теряли сознание – стояли пасмурные, облачные дни.

Соня молчала.

– Слушайте дальше… Осенью, зимой, весной – вы теряли сознание чаще, чем, например, летом. Зимой – чаще, чем весной или осенью. Пик обмороков – декабрь. Декабрь, самый темный месяц в году…

Соня перевела дыхание. Нет, какой-то смысл в словах доктора был, но… Разве может человек потерять сознание от того, что на дворе пасмурно?

– Вы мне не верите. Ох… – вздохнул Зубов. – Вы слышали о циклотимии, Сонечка?

– Что это? Никогда не слышала…

– Слышали-слышали! – засмеялся доктор. – Пушкина в школе изучали?

– Да-а…

– Дни поздней осени бранят обыкновенно,Но мне она мила, читатель дорогой.И каждой осенью я расцветаю вновь;Здоровью моему полезен русский холод;К привычкам бытия вновь чувствую любовь:Чредой находит сон, чредой находит голод;Легко и радостно играет в сердце кровь,Желания кипят – я снова счастлив, молод,Я снова жизни полн – таков мой организм(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

Соня захлопала глазами.

Осень в Михайловском – сколько стихотворений он написал тогда! – продолжил доктор, словно не замечая ее недоумения. – Осень для Пушкина была самым продуктивным, если так можно выразиться, временем года. Вдохновение, подъем работоспособности… Весной – наоборот, весной Пушкин страдал. А у вас, Сонечка, другое – вам осень не показана. Ваше лучшее время – лето. А Пикассо? – спохватился Герман Остапович. – У этого художника тоже были периоды творческого взлета, зависевшие от времени года… Я вам скажу: циклические ритмы настроения отчетливо зависят от длины светового дня, широты местности и многого другого. Помню, был у меня пациент, который осенью срывался с места, его тянуло путешествовать. Он был как птица – стремился на юг. Туда, где солнце. Где тепло.

– Значит, я сумасшедшая? – растерянно спросила Соня.

– Нет. Это не сумасшествие. Это лишь легкое отклонение от нормы… А нормы-то, собственно, и нет… У всех нас свои заскоки. У вас, Сонечка, просто сезонная зависимость. Вы сильнее, чем прочие, страдаете от плохой погоды.

Соня вспомнила вчерашний день. Свинцовые облака на небе…

– Я всегда любила лето… – сказала она. – Но я не думала, что так завишу от него…

– Не от лета. Сейчас конец июня, а вы все равно потеряли сознание, – поправил доктор.

– А от чего я завишу?

– Вы не догадались, Сонечка? Вы зависите от солнца.

– От солнца… – эхом отозвалась Соня.

– Вы – дитя солнца. Пока оно светит, вы счастливы и довольны. Вас ничего не беспокоит. Но стоит солнцу уйти, как ваше настроение резко меняется. Вплоть до того, что вы начинаете терять сознание. Причина ваших обмороков – сугубо психологическая. И сколько еще таких детей солнца… – главврач с улыбкой махнул рукой.

И Соня вдруг ему поверила – окончательно и бесповоротно. Она ведь и сама могла догадаться! Господи, но это ж так очевидно…

– Дети солнца. Я – дитя солнца. Красиво звучит… И что мне делать? – спросила она. – Это лечится?

– Лечится. Есть специальные препараты. Только оно вам надо? Куда проще уехать.

– Куда?

– Туда, где солнца больше. Там вам никакие таблетки не понадобятся. Юг. Сочи, например. Краснодарский край…

«Уехать… – подумала Соня. – Легко сказать! Куда я уеду – из Москвы, от Элеоноры, от Снежаны. От Исы! Он там, под следствием, а я… Нет, без Исы я никуда не поеду. А работа? Как я без работы? На что жить? Ерунда…»

– Нет, Герман Остапович, вы мне все-таки выпишите лекарств, – решительно произнесла Соня. – Пока мне еще на этой широте жить!