Пресс-хата для депутата - Владимир Рыжков

Хорошо бы для начала выяснить, где я лежу. Неужели, на газоне посреди городского сквера! Ночью, уйдя от женщины с двумя детьми, я брел наугад, не разбирая дороги, пока не споткнулся обо что-то. Я свалился на землю и заснул, как убитый. Словно меня подстрелили на взлете.

Я чуть-чуть приподнял голову и огляделся. Да, точно, я лежал в густой траве, свернувшись калачиком и подложив под голову теплый булыжник. Лежал между люком подземной канализации и каким-то деревянным забором. Нет, это не похоже на сквер, скорее всего, это какие-то задворки. Иначе мимо проходили бы граждане, торопящиеся на работу, проносились машины, и меня давно бы уже прогнал дворник.

Из дырки в люке дымился пар. Мне было тепло и уютно, пар грел землю вокруг и прогревал меня до костей. Над землей стелился блеклый туман. Пелена пронизывала воздух и опускалась на меня противной холодной влагой. Если бы не утренняя мокрота, я чувствовал бы себя на верху блаженства. Я повернулся на спину и уставился в небо.

Да, я пришел сюда ночью, в потемках, споткнулся о камень и упал в траву. Хотел встать и пойти дальше, но вспомнил, что идти мне некуда, и решил заночевать там, где это было угодно судьбе. Вообще, после всех передряг я решил больше полагать на нее. Раз она не хочет, чтобы я вспоминал свое имя, то и не надо. Обойдемся без этого. Очень многие забывают свои имена, меняют фамилии и даже отчества, и ничего. Живут себе припеваючи! А мне, понимаешь, понадобилось до зарезу свое имя, как будто я какая-нибудь шоу-звезда. Да мне за мое имя и гроша ломанного не дадут!

И вдруг я услышал голоса. Их было два. Один дребезжащий и шепелявый, похоже, старческий, другой молодой, надтреснутый. Голоса быстро приближались, увеличивая громкость. В утренней тишине они разносились на всю округу.

Скоро я увидел, как две тощие фигуры бредут по траве в направлении люка, то есть в мою сторону. Я пока не попадал в их поле зрения, потому как не высовывался из травы. Зачем раньше времени афишировать свои гастроли в этих заброшенных краях?

- Когда ешь сырую рыбу, надо ее солить изнутри! - тем временем говорил старик.

- И что, ее даже не надо варить? - спрашивал молодой.

- Ты что, дурья башка? Сырая рыба намного полезней вареной. От варки пропадают все минеральные соли, они вымываются водой, - со знанием дела отвечал старый. - И лучше всего ее запивать белым вином. Не пивом, а именно вином. Белое вино придает сырой рыбе пряный вкус.

- Да где ж его взять-то? - удивлялся молодой. - Белое вино! Ты что, старый!

- Где хочешь! - объяснял старик. - Например, на детской площадке.

- На детской... что?

- Обычно по вечерам там сидят теплые компании и распивают всякую дрянь. На утро всегда остаются недопитые бутылки. И чаще всего недопивают именно белое вино. Оно слишком кислит. Кстати, пустую посуду можно сдать и купить немного черного хлеба. К сырой рыбе он как нельзя лучше...

Я высунул голову из моего естественного укрытия. Два бомжа, старый и молодой, в ужасных грязных обносках брели вдоль забора в мою сторону, перебирая ногами по траве и бурьяну. Они вели между собой увлекательную беседу о правильном питании, не обращая внимания ни на что другое.

- А куда мы идем? - спросил молодой.

- Я покажу тебе отличное место. Сейчас, два шага и люк.

- Люк? Там что, мягче трава?

- Там теплее, дурья башка...

Наконец, они подошли ко мне, нависли надо мной, как два платана, и стали удивленно разглядывать. Я чуть не задохнулся от резкого запаха пота и мочи. Запах пронизывал меня насквозь и выворачивал наизнанку все мои внутренности. Если бы я перед этим плотно позавтракал, боюсь, завтрак оказался бы на траве.

Вдруг старый со всей силы пнул меня ногой. Такого я от него никак не ожидал! Мне казалось, что они пройдут мимо, проявив уважение к своему собрату, ночевавшему на земле без малейшего намека на постель. Но им, видно, хотелось со мной познакомиться и поговорить по душам. А в качестве приветствия сгодится и хороший пинок.

- Что это здесь валяется? - со злостью буркнул старик, как будто увидел кучу старого тряпья.

Судя по дикции, последний зуб у него выпал лет десять назад. А судя по грязным свалявшимся волосам, именно тогда он их последний раз мыл. После его пинка я окончательно проснулся и, не желая получать еще один, с трудом приподнял свое измученное тело, упираясь руками в землю, и сел. Правая нога немного затекла от лежания на земле, и я не смог сразу встать на ноги. Пришлось разговаривать с ними сидя. Как королевской особе.

- Вам чего, мужики? - вяло сказал я, не желая поддерживать беседу. Шли бы себе мимо! Я же вас не трогал!

Бомжи недоуменно переглянулись, словно не ожидали услышать живую речь от лежащей в траве колоды. Похоже, это возмутило их до предела.

- Ты чего на моем месте разлегся? - заорал старый, как будто я занял его любимую двуспальную кровать.

Я с трудом поднялся, осторожно наступая на затекшую ногу, заправил рубашку в брюки и застегнул пиджак. Как-то так мне сразу захотелось подражать их манере общения, и я тоже заорал:

- Каком еще месте, старый пень!?

Старик ткнул грязным корявым пальцем в траву.

- На этом самом! Вот здеся!

Я пригляделся повнимательней. Да, я слегка примял траву в том месте, где бросил свои бренные кости, но чем, черт возьми, это место отличается от другого такого же в метре от него, я так и не понял. Травы здесь столько, что можно гнать сюда на выпас хоть стадо коров.

- Ты чего, старый! - искренне возмутился я. - Совсем опух! Забор большой, травы полно, места всем хватит! Ложись, не хочу!

Старик сплюнул и хотел врезать мне кулаком по физиономии, как следует размахнувшись. Я это понял и сразу ушел в сторону, поскольку жизнь научила меня реагировать на малейшую угрозу со стороны. Но он не стал переходить к активным действиям, опустив руку, потому что еще держался в рамках приличия. Видно, и у бомжей есть собственная гордость и этика поведения. Наступить на ногу собрату у них считается верхом хамства. У нас, нормальных, на это обычно не обращают внимания.

- Забор-то, может, и большой, вот только люк здесь один! - нагло заявил он.

- Ну и что!? - удивился я. - Эка невидаль - люк! Что из этого?

- А то, что он мне по наследству достался! - прохрипел старый бомжара, и его глаза сверкнули такой молнией, что я невольно отшатнулся.

Вот это да! Тут, оказывается, пошли предъявы по поводу частной собственности! Может, он сейчас вытащит из кармана замусоленное свидетельство о праве владения люком и станет тыкать им мне в лицо?

- От кого это по наследству? - на всякий случай поинтересовался я. От римского папы?

- От кого надо! - важно брякнул он и, широко шагнув, встал своими рваными ботинками прямо на то самое место, где я так уютно возлежал. - Так что это мое место! Я здеся каждую ночь сплю. Понятно!

- Чего ж не понять! - усмехнулся я. - Только вот ночью я тебя что-то не видел! Надо было сторожить свое место! Или хотя бы табличку написать!

- Поговори еще, дурья башка! - совсем разозлился старик. - Сказано тебе, это мое место! А ночью я в другом месте был. Там теперь мое будет. А это место я ему отдаю.

Старик показал на корефана - молодого, костлявого мужичка из начинающих бомжей. Тот кивнул и проронил очередное бредовое заявление:

- Теперь это место мое будет, законное.

Я искренне усмехнулся. Мне это все казалось забавным. Я еще не познал на собственной шкуре нравы и обычаи этого "трудового крестьянства". Может, у них так заведено - передавать по наследству лучшие мусорные кучи и более мягкие выгребные ямы. Впрочем, а что, у нас, нормальных, разве не так?

- А сам-то куда? - уточнил я. - В заграничную командировку?

Старик хмыкнул и хвастливо задрал голову вверх.

- Скажешь, в командировку! Чего я там не видел, в твоей загранице! Чистота эта проклятая, плюнуть некуда! На вокзал я переезжаю! Понял?! Один мой коллега по состоянию здоровья переселился на кладбище, мне свое место оставил. По наследству. Теперь буду как человек жить. На вокзале!

- Тоже мне родовое поместье! - ехидно заметил я, глядя в сторону. Там в утреннем тумане прорисовывался мост над рекой. Вот этот мост мне и был нужен. Значит, ночью я шел в правильном направлении. Только не дошел.

- Кому - поместье, кому - деревянная скамья. Суть одна! - старик пыхнул злобой. - Кто на мою собственность покуситься, глотку перегрызу!

- Законы рынка! - вякнул молодой. - Слыхал, нет?

- Ладно, освобождаю, - я махнул рукой. - Все равно, разбудили...

Молодой начал приводить лежанку в порядок. Старый стал ему активно помогать, и они принялись раскладывать какое-то барахло, которое принесли с собой, устраивая что-то вроде постели из разношерстного тряпья.

- Так что помни, это теперь его место, - укоризненно сказал старый.

- Да я ночью пришел. Темно было. Не видел, куда падал, - сказал я и хотел идти своей дорогой.

Но отошел только на два десятка метров, как заметил крутой черный джип, который ехал в нашу сторону вдоль забора, подминая колесами траву. Его черная махина наползала на нас, как танк. Мне стало не по себе. Я почувствовал исходящую от него опасность. В чем она состояла, я еще до конца не осознавал, но чутье подсказывало мне, что опасность уже на горизонте. Хотя, похоже, бомжи ее не чувствовали и продолжали вдохновенно копаться в своем барахле.