Миротворец - Татьяна Талова

Спокойно положила свою ладонь на ее уродливую морду. Прекрасно знаю ответ. От пальцев прошли красные вспышки. Она сгорела за минуту.

Я посмотрела на застывших товарищей. Что там, в их взглядах теперь? Ноги подкашивались, но я стояла. С измазанным кровью лицом, с медленно серевшими глазами, я стояла. Я — Хозяйка. Зовущая. Чудовище…

— Аза! — судорожный выдох Удо прервал тишину.

Половинчик, отбросив в сторону длинный нож, при его росте служивший коротким мечом, подбежал ко мне. Я удивленно смотрела на него. Ноги больше не держали, Удо успел меня подхватить, и осторожно положил на землю. И тут же со всех сторон полилось:

— Аза, родная наша…

— Эх, что ж с тобой этот гад сделал…

— Ты держись, ничего больше не будет…

— Все хорошо…

Я могла только удивленно таращиться на своих спутников. Ждала недоуменных, настороженных взглядов, каменных лиц, поджатых губ… Невольно навернулись слезы. Шевелиться не было сил, глаза сами собой закрывались, сквозь наступающий мрак слышались голоса:

— Он ее ранил сильно, потеряла много крови…

— Закатывайте рукав!

Острая боль прошла дрожью по телу. Я сжала зубы и вцепилась в чью-то руку. Плечо было мокрым и горячим. Желание узнать, чем же это меня так лечат, заставило приоткрыть глаза. Увидеть не удалось — чья-то ладонь придержала голову.

— Лучше тебе туда не смотреть, — мягко посоветовали мне. — Аза, кричи, сейчас будет больно.

«Куда уж больнее» — подумала я. Оказывается, есть куда… Я не закричала — я взвыла, перепугав всех окрестных птиц.

— Нос вправили, срастется ровно… Тихо, тихо, Аза, солнце, не хотела ж ты ходить с кривым носом…

Они еще шутят! Я попыталась изобразить улыбку, но не смогла — провалилась в сон. А скорее, это было что-то между сном и явью. Кажется, меня подняли, несли, потом мы ехали… Я изредка приоткрывала глаза и видела дорогу, руку, державшую поводья (другой придерживали меня, не давая свалиться с конской спины), плащ Идэра впереди, темную гриву Чернозлаты.

Окончательно в себя я пришла глубокой ночью. Просыпаться, что странно, было очень приятно — в кровати, на чистой простыни, под теплым одеялом. Я осторожно пошевелила правой рукой — плечо закололо, но не так сильно, как ожидалось.

— Проснулась? — Галеадзо в темноте — это из серии детских страшилок. Он сидел рядом, возле кровати, прислонившись к стене и глядя снизу вверх.

— Ты почему выглядишь, как…

— Как настоящий? — усмехнулся Темный эльф. — Утром выпью это зелье, а пока что побуду собой.

— Осторожней только, вдруг кто заметит.

— Это ты мне говоришь?

Я прикусила язык.

— До Верицы мы так и не доехали?

— Конечно. Куда нам в таком состоянии? Особенно с тобой, — я бы обиделась, скажи он это другим тоном. — Мы в деревне, глубоко в лесу. Кажется, она зовется Еловая.

— А у кого?

— Это изба сестры здешнего старосты. Сестра давно уехала, а староста содрал с нас четыре серебренника. И это несмотря на его огромную благодарность за устранение большой банды разбойников.

— Ясно. Как остальные? — разговор напоминал допрос. Я спрашивала, дроу с равнодушным выражением на лице отвечал.

— Спят в соседней комнате.

— А ты чего?

— А я тебя сторожу.

— Можешь идти. Со мной все нормально. И я больше не буду пытаться себя убивать, — буркнула я.

— Обещаешь? — приподнял бровь дроу, нарушая спокойствие каменной маски.

— Обещаю, — поморщилась я.

— Хотя вообще я не поэтому здесь сижу, — Галеадзо ухмыльнулся, и невозмутимое и непонятное чудовище наконец-то пропало. — Но твое обещание запомню. Просто мне не спится, а у тебя во сне был возможен бред. С последствиями. В твоем случае — с весьма непредсказуемыми последствиями…

— Это намек? — подозрительно уточнила я.

— Это я так, заметил…

— Теперь все правда нормально.

— Тогда я подожду, пока ты заснешь. А то не верится. Утром выходим.

Мне казалось, что даже через темноту своих закрытых век я видела его оранжевые глаза. Утром я и не вспомнила, что мы говорили. А снился мне темный коридор, серые статуи эльфов и зеленые огни где-то впереди.

Глава 7

— Заживает на тебе, как на собаке, — улыбнулся Чача, когда я, пыхтя, одной рукой пыталась накинуть на Угля седло.

— Как на ведьме… — поправила я.

Седло упало на землю. Орк хмыкнул и помог.

— Чача… — я задумчиво потрогала переносицу. — Это… то, что я сделала с магом и разбойниками, это было очень страшно?

— Да уж, Аза, приятного так точно мало, видок у тебя был и вовсе — кикиморы бы обзавидовались… Кровища по лицу и одежде, стоишь — качаешься, глаза закатываются. Но ничего — нос Идэр тебе мигом вправил, раны Лаэсс зашептал и залил чем-то таким… Не знаю, гадостью какой-то эльфийской, но я его зауважал даже, ушастый явно знал, что делать надо, да и дерется будь здоров…

— Да я не об этом, — отмахнулась я. Хотя орк, зауважавший эльфа — это надо запомнить!

— Аза, — строго сказал орк. — Даже в голову не бери. Боялись мы только за тебя, потому как совсем никакая была, хуже трупа ходячего. И без тебя мы вряд ли бы живы остались.

— Да ладно, отбились бы.

— От разбойников — да, а вот маг тот…

— Вы его видели? — меня передернуло, когда я вспомнила тело, исполосованное когтями.

— Видели, — кивнул Чача. — И тварь ту видели, что с тобой пришла.

Я покосилась на Чачу. Он не отвел взгляд. Только руки дернулись — едва заметно, но мне хватило и этого. Он наверняка видел трупы и более изуродованные, чем тот. Но никогда прежде не стоял рядом с тем помешанным, что сотворил такое. И уж точно не ожидал, что им окажется его знакомая.

— И что? — я изо всех сил постаралась скрыть напряжение в голосе.

— И ничего, — орк похлопал меня по плечу. — В Верицу едем.

Я благодарно улыбнулась и взобралась на коня.

Верица так Верица. Никакой опасности больше не предвидится. Одно только меня настораживало — то, с какой легкостью я меняла облик и как трудно мне было сдерживать свои звериные порывы… А если копнуть глубже? Сонная речка? Или нет, еще раньше — Ургот? Тогда я только порадовалась, что так легко удалось подчинить с пару десятков пауков. А потом была Сонная и ее русалки с невнятными предостережениями, и стихиаль. Стихиаль — воплощение моей бредовой идеи создать. Не самой удачной с точки зрения оценки магических сил идеи.

«Я пойду домой. Я буду там. Я буду там, маленькая…»

Маленькая… Он защитит эту «маленькую», что дала ему жизнь, если она позовет? Конечно… Иначе, зачем так говорить? А зачем? Неужто и он видел какую-то угрозу?!