Лагерь «Зеро» - Мишель Мин Стерлинг

которую мы считали истинной. Эти три принципа казались правильными.

Но как насчет всего остального там, снаружи?

Мир, который мы оставили, каким бы злобным и ужасным он ни был, все равно оставался миром.

Глава 9. Роза

В своей комнате в «Миллениуме» Роза смотрит на себя в зеркало туалетного столика. Она наводит порядок в своем маленьком пространстве: раскладывает расческу, золотое ожерелье, которое ей подарил Мейер, тюбик красной помады и нож Брадобрея.

«Это мое, это мое, мое». Конечно, здесь ничто ей не принадлежит. Раньше она никогда не беспокоилась по этому поводу, но теперь тревожится. Роза надевает ожерелье и крутит выкидной ножик. Резкое движение запястьем – и лезвие вспыхивает в тусклом освещении.

Юдифь совершает последний обход. Роза слышит «цок-цок-цок» собачьих когтей в такт ее шагам и приветствующий Мадам голос клиента.

Роза быстро прячет нож под матрас. Дверь в комнату открывается, и внутрь ступает Мейер.

– Где ты была вчера? Я заглядывал, но не смог тебя найти.

Роза знает, что лучше не упоминать про рыбалку с Брадобреем, это лишь заставит Мейера ревновать.

– Гуляла по торговому центру, – отвечает Роза.

Мейер хмурится.

– Я предпочел бы, чтобы ты оставалась в своей комнате и я всегда мог тебя найти. Мне не нравится, что ты где-то там бродишь.

Роза понимает, что он сильно пьян. Его речь невнятна, нехарактерно небрежна. Он медленно моргает и оглядывает комнату, словно удивлен, как здесь оказался. На мгновение даже кажется, что Мейер сейчас упадет.

– Вы в порядке, Мейер? Может, приляжете? – Роза берет мужчину за руку и ведет к кровати.

– Мне нужно выпить. – Он тычет в комод, где стоит бутылка виски.

Роза наливает и протягивает ему стакан. Вблизи она чувствует, что Мейер попытался скрыть перегар ароматом парфюма.

– Как идут работы?

– Ужасно. – Он откидывается на кровати и растирает виски. – Мне нужно найти больше средств, иначе все пойдет прахом.

– Это сложно?

– Зависит от инвесторов. В прошлом я принимал помощь от любого, кто способен выписать чек. Но на этот раз не собираюсь так поступать. Мне нужен инвестор с совестью и видением, кто сможет понять важность того, что мы здесь создаем, и не будет вредить проекту ради личной выгоды. – Мейер качает головой. – Прости, Роза. Я просто злюсь, когда понимаю, сколько еще предстоит сделать.

Он садится и жестом приглашает ее присоединиться. Роза устраивается рядом, и Мейер кладет руку ей на бедро.

– Ради этого проекта я не хочу идти на компромиссы. – Его лицо становится печальным. – Это будет мой последний крупномасштабный проект.

– Не говорите так. – Роза качает головой. – Вы продолжите трудиться над чем-нибудь новым.

– Нет, все. Я не собираюсь возвращаться в Штаты. Останусь здесь. – Он смотрит на Розу и энергично кивает. – Да, это единственно возможное для меня место.

Дэмиен никогда не упоминал о планах Мейера перебраться сюда насовсем. Он будет недоволен, когда узнает.

– Где вы будете жить?

– В своем кампусе, конечно. Ну, не в своем – у него к тому времени уже будет надлежащее имя, – а в том, который мы для себя построим.

– Для себя?

– Для американцев, разумеется. Как только кампус будет достроен, нас уже будет не так мало относительно местных. В первый сезон мы привезем несколько сотен человек, чтобы укомплектовать кампус персоналом и создать своего рода гражданскую и академическую культуру. И потом откроем прием студентов. По тысяче человек каждый год. И после обустройства кампуса будет легче создать стимул для большего числа поселенцев.

– Вы планируете построить город?

– Никаких городов. Я завязал с городской архитектурой. Это будет малоэтажный жилой квартал с низкой плотностью застройки, в гармонии с окружающей природой. Ни одно из строений не поднимется выше двух этажей, и у каждого дома – свой акр земли: для охоты, рыбалки, посадок. Мы восстановим здесь связь с природой, а не станем закрывать все бетоном и называть своей собственностью.

Итак, Брадобрей прав. Мейер считает, что создает поселение для благонамеренных американцев, которые будут прятать здесь своих детей и активы. Место, куда можно сбежать от проблем юга. Роза чувствует прилив жалости к этому мужчине. Он все еще считает себя хорошим человеком, верит, что его работа в Доминион-Лейк морально оправданна.

Мейер смотрит в сторону и продолжает:

– И, кто знает, может быть, ты все еще будешь здесь, чтобы стать частью нового мира. – Он берет ее за руки. – Я вижу в тебе что-то особенное, Роза.

Сентиментальные клиенты, подобные Мейеру, часто делали похожие предсказуемые заявления. Роза должна его ублажить. Она с улыбкой наклоняется ближе.

– И что же?

– Ты наблюдаешь за миром. Смотришь, анализируешь. Ты такая же, как я. Видишь дальше нынешних реалий этого лагеря. Осознаешь врожденный потенциал этого места. – Его голос становится резче. – Возможно, мы единственные в этом роде.

– Вы покажете мне, над чем трудитесь? – спрашивает Роза и добавляет: – Чтобы я увидела все своими глазами?

По лицу Мейера расплывается улыбка, и он притягивает Розу к себе на колени.

– Могу свозить тебя завтра, если хочешь.

– С удовольствием. – Роза целует его в щеку.

Мейер радостно хмыкает и тянется к ней. Опушка куртки царапает ей кожу. Роза чувствует, как от него исходит тепло медленно разгорающегося желания. Он увлекает ее на кровать, его дыхание учащается в такт движениям ее тела.

– Имя, – шепчет Мейер. – Хочу знать твое настоящее имя.

Роза называет псевдоним, который всегда использует, чтобы удовлетворить любопытство клиентов, желающих знать ее «настоящее имя». На этом он кончает, раскрасневшись от удовольствия и стыда. Мейер целует Розу, привлекая к себе.

– Спокойной ночи, дорогая.

Вскоре Мейер тихо похрапывает. Роза осторожно высвобождается из его объятий, садится и наблюдает, как он спит в тусклом свете. Грудь вздымается и опускается, лицо отрешенное и умиротворенное. Роза кладет ладонь слева и ощущает, как под пальцами бьется его сердце.

Роза думает о татуировке на предплечье Брадобрея и намеке на опасность ловкого обращения с бритвой. Владеть оружием – значит обладать определенной формой власти. Но тот же Брадобрей никогда не видел, как «император» спит ночью, как его тело замирает, дыхание замедляется, а сознание ныряет в сны о его вожделенной обреченной колонии.

А Роза видит.

* * *

Мать Розы пользовалась перочинным ножом утонувшего супруга лишь по праздникам.

– Чтобы мы попробовали каждый, – говорила она, разрезая пополам трюфели, которые Роза привезла домой из «Петли».

На кухне горел свет, мать накрутила рождественскую гирлянду на полуметровую пластиковую сосну. Роза наблюдала, как она разрезает влажные сладости, и ощущала прилив грусти. Как быстро ее мать постарела. Волосы, которые она перестала красить, стали совсем серебристыми, и теперь она стригла их очень коротко. Брови тоже побелели, а суставы не давали двигаться с былой легкостью. Как будто мать стала лет на десять старше своего реального возраста, и Роза знала, что в этом виновата неустанная работа в коттеджах.

С тех пор как Роза переехала в Плавучий город, мать отказывалась нанимать помощника и твердила, что не может позволить себе такие расходы, даже когда Роза дала ей денег. Роза подозревала, что мать предпочитает быть одна и не выносит мысли о том, что однажды привяжется к кому-либо.

Они проводили рождественские каникулы онлайн, каждая в своей ленте Флика, когда появилась новость, что последователи культа Судного дня покончили с собой.

Культ стал печально известен благодаря распространяемым в Сети слоганам о конце света:

«Конец уже наступил».

«Выживание – это выбор».

«Судный день наступает».

– Ох уж эта страна, – покачала головой мать Розы. – Все наперекосяк.

Три месяца спустя на северо-восточное побережье обрушился ураган «Ксавьер». «Петля» впервые закрылась. Авалон собрала всех хостес, Розу в том числе, в винном погребе под кухней, где они просидели в сырой темноте целый день, пока вой ветра не стих. Когда они вышли, генератор «Петли» плавно включился. Шторм нанес городу минимальный ущерб, потребовалось лишь немного восстановить озеленение в Первом секторе. Клиенты сочли это успехом – природа показала себя с худшей стороны, но город выстоял.

На материке была совсем другая история. Шторм опустошил большую часть побережья. Под водой оказались целые кварталы, из растущей волны торчали кирпичные дымоходы. Вода залила улицы по второй, даже третий этаж. Река Чарльз была забита обломками человеческих жизней. Машины и тела доставали на берег до самого Уолдена. Университету удалось забаррикадировать исторический Ярд шестиметровой стеной из мешков с песком. Ребенок захлебнулся на заднем сиденье автомобиля, его отца нашли