Будущее в тебе - Олег Кожевников

Чтобы хоть как-то обезопасить не закрытых бронёй ребят, я сразу же резко нарастил скорость движения. Несколько минут такого темпа, и мы уже въезжали в расположение гаубичной батареи. Как я и надеялся, во время этого броска по нашему бронетранспортёру не было произведено ни одного выстрела. Хоть я и видел финских солдат, но они не стреляли. От двоих из них мы проехали совсем близко. Финны с удивлением проводили взглядом наш броневик, что-то их явно очень удивило. Но я с удовлетворением заметил, что руки их так и не потянулись к оружию. Когда мы миновали этих финских егерей, меня осенило, что же было не так у нас в кузове.

«Вот же дурак, – подумал я про себя, – в бронеотсеке, среди европейских лиц, торчит азиатская физиономия Якута. Какого чёрта я не приказал ему спрятаться за броневым бортом?»

Это была явная оплошность, которая могла стоить жизни моим подчинённым. Я, от досады на свою тупость, даже выругался матом. Но, как говорится, дуракам везёт, и мы безо всяких эксцессов благополучно миновали эту передовую финскую часть. Когда я отдавал распоряжение снять шапки, мне даже и в голову не пришло, что внешность некоторых моих красноармейцев серьёзно выдаёт их принадлежность к разным национальностям, что было совсем не обычным делом в рядах противника. Но мне они были все братья, и за жизнь каждого из них я нёс ответственность перед Богом. Потом я подумал, может быть, и в Финляндии есть северные народы, и их тоже призывают в армию. Ведь не выстрелили же финны в нас, значит, и у них в армии, пусть редко, но встречаются такие же лица. На этом я успокоился, тем более что мы уже въезжали на территорию, где располагалась гаубичная 120 мм батарея.

Финнов из разных щелей при нашем появлении выскочило довольно много. Наверное, думали, что прибыло начальство. Под это дело они даже пошли на риск попасть под осколки мины. Я насчитал на видимом пространстве четыре следа от взрывов наших мин. Даже не притормаживая, я проскочил метрах в четырёх от группы встречающих наш бронетранспортёр финских офицеров. Это было видно по знакам различия. Здесь все были одеты в обычную зимнюю форму. Не было ни одного человека в белом маскхалате. Спешил я к позициям двух, ранее замеченных мною зенитных пушек «Бофорс». Именно они могли представлять для нас самую большую опасность.

Миновав выставленные в ряд четыре 120-мм гаубицы, подъехал к позициям «Бофорсов». Они стояли на расстоянии метров тридцати друг от друга. Я остановил бронетранспортёр как раз между ними. Развернулся так, чтобы пулемёт, расположенный над моей кабиной, смотрел точно на столпившихся, на батарею финских артиллеристов. Бойцы орудийных расчётов «Бофорсов» находились на своих местах и с недоумением наблюдали за нашими манёврами. Ни один из финнов так и не догадался до последнего момента, что наступили последние секунды их жизни.

После того как бронетранспортёр занял нужную позицию, я взял автомат, стоявший в специальной стойке, вылез на подножку и в упор расстрелял ближайший ко мне расчёт зенитного орудия. Перед тем как нажать на курок, я крикнул:

– Перминов, огонь по дальним финнам! Шерхан, мочи на своей стороне расчёт «Бофорса».

Отстрелявшись по зенитчикам, я запрыгнул в бронированный отсек к ребятам. Оттуда выпустил оставшиеся в диске патроны по суетящимся, как тараканы, финским артиллеристам. Больше половины из выстроившихся для встречи начальства финнов уже лежало на снегу. Остальные, как крысы, пытались сбежать с позиции батареи, но мало кому в конечном итоге удалось спастись. Расстояние до финнов было смешное, всего-то метров двести, даже огонь из автоматов был результативен, а что уж тут говорить про пулемёт. Тем более артиллеристы были без маскхалатов и представляли собой отличные мишени. Краем глаза я замечал, как Якут вставлял всё новые и новые магазины в свою винтовку. Он был в эйфории, и я первый раз увидел, что этот невозмутимый, можно сказать, каменный человек, весь раскраснелся от возбуждения. Наверное, он шел на собственный рекорд по скорострельности и по количеству поражённых целей.

Весь этот ураган огня продолжался несколько минут. Когда беготня у финнов закончилась, мы прекратили стрелять. Только Якут продолжал изредка постреливать, выискивая ещё живых артиллеристов. Надо сказать, что перевозбуждённым в этом бою был не только Якут, у всех ребят глаза горели нездоровым блеском. Да и сам я чувствовал, что нахожусь в состоянии какого-то куража – хотелось немедленно броситься и безоглядно крушить финнов, от нетерпения даже начали дрожать руки. Стрелять, взрывать и давить чухонцев – вот, что хотелось моему молодому, агрессивному организму, и наплевать при этом на подстерегавшие нас опасности. От ощущения собственного всесилия кружилась голова, все эти финны представлялись просто фигурками на шахматной доске. Казалось, махни рукой и все эти пешки и ладьи окажутся на полу у твоих ног. Конечно, было с чего почувствовать себя непобедимыми – ведь мы вшестером перестреляли всю батарею «бога войны».

Но вся эта эйфория быстро сошла на нет, когда я увидел, что в нашу сторону, на лыжах, цепью двигаются финские лыжники в маскхалатах. Наверное, это были егеря, обеспокоенные стрельбой у себя в тылу. До лыжников оставалось метров шестьсот и буквально через несколько минут они могли оказаться вблизи нас. А мы ещё не выполнили основной задачи – так и не привели полностью в негодность орудия этой батареи. И нам до того времени, когда финны вновь установят порядок и управляемость в своих рядах, нужно было уничтожить ещё четыре артиллерийских и две миномётных батареи. Именно столько их у меня было отображено на схемах.

Я понимал, что задача невероятная, но пользуясь полной неразберихой и тем, что мы обладали трофейным бронетранспортёром, попытаться выполнить её стоило. В любом случае эффект бардака в финском тылу мы обеспечивали. А значит, егеря не смогут со всеми имеющимися у них силами навалиться на наши боевые группы. Остановить одним стрелковым оружием чухонцы нас не смогут, поэтому, порезвиться здесь мы сможем на славу. Конечно, пока есть боеприпасы, а их мы набрали с избытком. Пожалуй, первый раз за всю эту войну имели такой боезапас. И самое смешное, что вооружены были исключительно трофейным оружием: патроны и гранаты были добыты у противника, да и броневик у нас тоже был трофейным. Из отечественного оружия у нас был только мой револьвер и штук двадцать патронов к нему. Ну, ещё граната Ф-1, припрятанная у меня в кармане.

Однако времени до подхода финнов у нас оставалось совсем немного, поэтому я, чтобы прервать эйфорию моих бойцов, резко и громко скомандовал:

– Внимание, приближаются финские егеря! Перминов и ты, Якут, – обеспечьте огнём, чтобы они сразу и надолго залегли и не мешали нам взрывать орудия. Шерхан, ты бери гранаты, сейчас я буду подъезжать к каждому орудию, а ты аккуратно будешь опускать в каждый ствол по гранате. Потом быстро дёргаем к следующей батарее. Если там получится всё сделать, как здесь, то слава богу. Если нет, то Перминов пулемётом разгоняет расчёты подальше от орудий, а ты, Якут, выбиваешь офицеров. Шерхан, ты так и остаёшься гранатомётчиком, автомат можешь отложить подальше. Серёга, а ты остаёшься за автоматчика, поэтому придётся посуетиться – левая и правая стороны должны быть надёжно прикрыты автоматным огнём. Если на следующей батарее тоже установлены зенитки, то в первую очередь весь огонь по ним. С орудиями потом разберёмся. Всё, мужики, время пошло!

После этих слов я, уже ни на что не обращая внимания, схватив свой автомат, быстро забрался в кабину и почти сразу тронулся. Как только броневик сорвался с места, наверху, над крышей застрочил пулемёт. Я даже не смотрел на результаты его работы. Всё моё внимание было сосредоточено на управлении бронетранспортёром. Нужно было подкатывать почти вплотную к стволам орудий, чтобы Шерхан, прямо из бронеотсека, мог положить в ствол гранату. Вся эта операция по превращению всех четырёх 120-мм орудий в металлолом заняла от силы десять минут. После этого я, описав на бронетранспортёре полукруг вдоль залёгших егерей, поехал в сторону следующей батареи. Когда я проезжал мимо лежащих финнов, то мне показалось, что живых из этой группы уже никого не осталось.

Последующие за этим боем полтора часа слились в моём мозгу в одну картинку. Мы на скорости влетаем на позицию батарей, пулемётным огнём уничтожаем не успевших спрятаться финнов, потом я на бронетранспортёре объезжаю все орудия, а Шерхан впихивает в их стволы гранаты. Картинка немного видоизменялась только тогда, если это была миномётная батарея, или если невдалеке стояло зенитное орудие. Все эти многократно повторяющиеся действия мы выполняли уже как совсем привычную работу. Всё закончилось только тогда, когда у финнов больше уже не осталось артиллерийских и миномётных батарей.

Удивительно, но мы вшестером, считай, полностью уничтожили целый артиллерийский полк, практически не вступая в длительные боевые действия. Наш бронетранспортёр метался по финским позициям, как меч Немезиды – спасения и защиты от него не было. Единственное, чем финны могли бы нас остановить – применить зенитные орудия «Бофорс», но их мы уничтожали в первую очередь. Наш бронетранспортёр навёл на егерей такой страх, что теперь, как только они видели его силуэт, то сразу же расползались по разным щелям, как тараканы. За всё время нашего буйства со стороны егерей была предпринята всего лишь одна попытка нас нейтрализовать. Человек двадцать финнов попытались к нам подобраться и закидать бронетранспортёр гранатами. Но сегодня Якут был в ударе, он в одиночку отстрелял десять егерей, остальных, которые не разбежались, уничтожил Перминов из пулемёта.